Двадцать лет спустя (с половиной) - Ал Райвизхем

- Он упал с мачты и сломал шею, - объяснил новый капитан. - Я его помощник Мордауджер, - прогнусавил сквозь фальшивую бороду капитан, выглядевший как настоящий морской волк в своей повязке через глаз и чучелом попугая, пришитого к левому плечу. Мордаунт, а это был именно он, надеялся не мытьем, так катаньем расправиться с ненавистными ему французами. Взрыв бочек с порохом должен был покончить с нашими героями, которым он предложил поспать часок-другой.

Но, к счастью для наших героев, одному из них, а именно Д’Арнатьяну захотелось немного подкрепиться, и он проскользнул в трюм. Расколупав одну из бочек, гасконец увидел, что внутри порох и собрался было заорать «караул», но в этот момент в трюм, как исчадие зла, весь в черном, пахнувший как бомж, заснувший в сортире; вошел Мордаунт. Думая, что его никто не видит, Мордаунт снял с себя плащ с попугаем и повязку с глаза, в результате чего был немедленно опознан. Приладив фитиль и напевая фашисткую песенку, Мордаунт улыбнулся так, что все крысы на корабле сдохли, и пошел наверх собирать все ценные вещи, оставшиеся на корабле. Тем временем, гасконец помчался в каюту к своим друзьям и, дав каждому из них по кумполу подвернувшейся под руку сковородкой, прикрикнул на обнаживших против него шпаги друзей.

- Ш-Ш-Ш! – прикрикнул на них гасконец. – Знаете, кто у нас командует на корабле?

- Мордаунджер! – недоуменно пробормотал Потрос.

- Молодец, возьми конфетку, - насмешливо, несмотря на угрозу смерти, произнес Д’Арнатьян. А его девичья фамилия Мордаунт!

Друзья переглянулись.

- Как ты догадался? – изумленно воскликнули все.

- Ш-Ш-Ш! – объяснил гасконец. – Этот мерзавец хочет нас взорвать, а сам слинять на шлюпке. Мой план такой: пока он пойдет поджигать фитиль, мы сныкаем у него лоханку и сделаем весла. А этот придурок пусть увидит свои внутренности.

- Так чего ж мы здесь сидим? – тихо прокричал Амарис. - Линяем.

В моменты опасности наша четверка была способна действовать быстро и умело, поэтому, когда Мордаунт появился у борта, шлюпки уже не было. Мордаунт в отчаянии посмотрел на фитиль, который он протянул до самой лодки и увидел, что чья-то заботливая рука не забыла его поджечь. С криком «доннерветтер» Мордаунт прыгнул за борт. Спустя несколько секунд раздался взрыв. Корабль разлетелся на мелкие кусочки и пошел ко дну. Наши отважные и благородные герои в восторге принялись кружить вокруг затонувшего корабля, надеясь увидеть труп Мордаунта. Однако тот вынырнул, как чертик из коробочки и закричал, умоляя спасти его.

- Спасите меня, я больше не буду, я хороший, мне еще рано умирать, - принялся перечислять свои доводы сын миледи. – Посадите меня в лодку, вы же благородные дворяне, - Мордаунт принялся взывать к больному месту наших героев.

- Умри! – предложил ему Д’Арнатьян, целясь ему в голову из пистолета с большим дулом.

- Утони! – посоветовал Потрос, примериваясь ударить негодяя веслом по голове.

- Я человек миролюбивый, - начал свою слащавую речь Амарис, - Но и у меня есть желание отправить Вас, сударь, к мамаше. Могу предложить Вам порцию быстродействующего яда, Вы умрете от него в течение трех, максимум четырех часов.

- Господа, - воскликнул вдруг, как всегда благородный Отос. – Неужели вам его не жалко?

- Жалко, - согласился с ним гасконец, - патроны жалко.

- Господи, если я останусь в живых, я обещаю исправиться, я больше никогда не буду делать гадости, обещаю.

- Не верю, - размахнулся веслом Потрос.

- Возьмите меня! – душераздирающе запричитал подлый мерзавец.

- А у тебя билет есть? – спросил у него любознательный гасконец. – Билет в нашу лодку стоит десять фунтов золотом.

- У меня только пять, - с надеждой предложил Мордаунт, с трудом удерживаясь на плаву.

- Ладно, давай деньги, но нам придется тебя связать, вдруг ты шнурки от ботинок захочешь у нас стибрить, или еще что-нибудь в этом роде.

Обрадованный сын миледи с радостью согласился и вскоре уже сидел спеленатый, как младенец по рукам и ногам.

- Я горжусь Вами, Д’Арнатьян, - чуть ли не плача от умиления, сказал Отос. – Вы почти такой же благородный, как я.

Гасконец гордо посмотрел на своих друзей, поскольку добиться похвалы от Отоса можно было только в тех исключительных случаях, когда тот был трезвый, и на него находили всякие благородные мысли. Спустя полчаса, по знаку гасконца, Потрос столкнул связанного Мордаунта за борт.

- Он заплатил только за половину дороги, - объяснил гасконец, позвякивая монетками, которые он выудил у сына миледи.

Подлый мерзавец, оказавшись в воде, громко пукнул и пошел ко дну.

- Аминь, - сказал благочестивый аббат Д’Эрблю, - а теперь давай сюда мою долю, ибо как говорит господь, помогай ближним, когда им трудно и сталкивай врагов своих за борт, когда трудно тебе.

- Вот видишь, Д’Арнатьян, ты всего лишь вполовину такой же благородный, как я, - сказал благородный Отос. – Гони мою долю, кстати. И еще друзья, если по честному, мне все-таки его немного жалко.

- О, а как мне-то жалко, вы не представляете, - скорчил рожу Потрос. – Я же с него сапоги забыл спать. Дайте мне мою долю, пока я не забыл.

- Но пять на четыре не делиться, - сказал хитрый гасконец. Кто-то должен получить два, а кто-то один фунт, - пока друзья обсуждали как им жалко Мордаунта, он незаметно проковырял дырочку во всех золотых монетках, и пропустил через них рыболовную леску. Привязав конец лески к уключине, Д’Арнатьян воскликнул, глядя на недовольные лица друзей, которым явно не понравился его намек на претензию заполучить две монетки:

- Не будем же ссориться из-за каких-то монеток, - с этими словами он швырнул монетки в бушующее море. – Прими господи это грязное золото и упокой подлую душу Мордаунта.

Потрясенные друзья смотрели на гасконца. Такого благородства не снилось даже Отосу, о чем гасконец не замедлил заявить.

- Я думаю, такое благородство не снилось даже Отосу, - с гордостью заявил Д’Арнатьян.

Отос только развел руками. Целый час после этого друзья гребли веслами молча, размышляя, не сошел ли Д’Арнатьян с ума. Размышляя над этим, они даже забыли «филонить» и гребли в полную силу, так что вскоре они уже высаживались на побережье родной Франции.

Глава 36.

О, Франция, сколь много денегЕсть у некоторых.Вино, женщины, мужчины, все надоедает быстро.Как хорошо, когда у тебя много пистолей!

Негромким голосом Амарис нарушил почти часовое молчание, прочитав один из своих шедевров. Все просто заплакали от умиления.

- Подобную чепуху не писал даже Маяковский, - сказал, вдоволь насмеявшийся Д’Арнатьян, убирая луковицу от глаз подальше.

- Да, это не Байрон, - согласился Отос.

- Даже я так могу, - заявил Потрос.

- Чтоб вам всем больше не давали в долг, - огрызнулся святой аббат Д’Эрблю, оскорбленный в своих лучших чувствах.

Оставим же на время наших героев и обратимся к столице Франции. Замарини получил из Англии письмо от Кромвеля, который предлагал неограниченные поставки пива и воблы оптом и в розницу. В письме также описывалась деятельность верных слуг кардинала – Д’Арнатьяна и Потроса.

- Черт, они так и не узнали, где король Карл зарыл миллион, арестовать их! – срезюмировал кардинал, пиная принесшего письмо Бернуина.

За время отсутствия четверых друзей, во Франции произошли интересные события. Народ продолжал роптать против Замарини, который повысил подоходный налог и проводил большую часть рабочего дня в спальне королевы, занимаясь важными государственными делами, за которыми, надо отметить, очень внимательно подсматривал маленький король Блюдовник Четырнадцатый, используя для этого дырочку, просверленную в свое время еще самим канцлером Сегой.

После повышения подоходного налога, большинству простого народа Франции стало не хватать денег на хлеб и ананас насущный, так что, повинуясь единому порыву, весь Париж восстал. За одну ночь Париж превратился в город-баррикаду. Стоило гвардейцам или мушкетерам появится на улицах, предлагая купить новые государственные бессрочные облигации, как в них начинали стрелять из мушкетов и пистолетов, бросать камнями и тухлыми яйцами, обзывая их при этом вшивыми недоносками. Словом это была настоящая революция. На сторону народа встали и некоторые дворяне, затем их стало больше, к ним присоединились пара-другая герцогов, принц Конти и коадьютор, некий де Гонди. Все они были известны тем, что промотали нахрен свои состояния, нажитые еще их прадедами искусной игрой в карты. Теперь эта часть дворянства, к которой на словах присоединился и успешно сбежавший герцог Бофор (Замарини сразу после этого издал указ о заочном прибавлении еще трех с половиной лет наказания к двум пожизненным заключениям), надеялась, что им удасться поправить свое финансовое положение (не мытьем так катаньем). Особой непримиримостью отличался небезызвестный граф Рофшор, который надеялся во время бунта аннулировать все свои долговые расписки и закладные на замок. С этой целью Рофшор нанял полк спецназа под командованием полевого командира Планше. Ввиду финансовых затруднений графа, этот полк состоял только из четырех человек.