Быт русской армии XVIII - начала XX века - Карпущенко Сергей Васильевич

Когда рекрут приходил к месту постоянной службы, в расположение полка, у него обычно спрашивали, насколько полно выдавался дорогой провиант. В случае утайки, недодачи, урезывания рекрутской нормы сопровождавшими команду новобранцев чинами последние могли подвергнуться наказанию военным судом. Попав в полк, рекрут мог вздохнуть свободней: теперь по крайней мере он мог на законном основании требовать причитавшийся ему провиант наравне с остальными солдатами.

Интересно узнать, на что же мог претендовать оказавшийся в солдатах бывший русский крестьянин или посадский человек, дворовый, подьячий, ямщик или даже монастырский служка? Есть сведения, что уже с самого начала Северной войны существовали нормы хлебного жалованья, довольно пестрые по величине, что являлось следствием старой, допетровской системы наделения солдат провиантом. Например, еще в 1706 году были переведены в артиллерию 174 чина Преображенского, Семеновского и прочих полков, и им установили нормы хлеба очень разные — по 6, 5 и 3,5 четверти хлеба в год на человека. Но очень скоро хлебные дачи, отпускаемые казною для всех рядовых и унтер-офицеров бесплатно, были уравнены — нивелирование является одним из основных принципов, на которых зиждется регулярная армия, когда унифицируются оружие, одежда, оклады денежного жалованья, жестко регламентируются все стороны армейской жизни инструкциями, регулами, уставами. Вот и были приведены к единой по величине норме хлебного довольствия все прежние дачи, и с этой нормой русский солдат существовал весь XVIII век.

Итак, основным компонентом казенного провиантского оклада был хлеб, и выдавать его стали по 3 четверти в год, что в месяц составляло два четверика или пол-осьмины, а переводя на современные меры веса, воин каждый месяц съедал хлеб, выпеченный из 30 кг муки. А вторым компонентам провианта была крупа, дававшаяся каждому по 1–1,5 гарнца[9] в месяц — около 2–3 кг. Собственно, термином «провиант» и назывались эти два вида продуктов: хлеб, в зерне или в муке, и крупа.

Пища солдата должна была быть посоленной, и казенные соляные дачи, имевшие место и в допетровское время, продолжают существовать и в регулярной армии Петра — в XVIII веке военнослужащий мог требовать по 2 фунта соли в месяц.

Не могли обойтись солдаты и без мяса. Петр I прекрасно понимал, как важен этот высококалорийный продукт питания для воина, совершающего пешком многокилометровые марши, и в 1713 году даже распорядился отменить постные дни и разрешил есть солдатам скоромную пищу, обещая, что после окончания кампании (проводились боевые операции в Финляндии) людям будет назначено особое время, чтобы замолить грех и отговеться. Однако, каким бы авторитетным ни было царское разрешение, оно, как видно, не слишком утешило глубоко религиозную натуру русского солдата, и мясные продукты в дни постов употребляли в пищу далеко не все. В 1737 году полковник Манштейн, адъютант генерал-фельдмаршала Миниха (тот, кто впоследствии командовал солдатами, арестовавшими Бирона в его спальне), сделал как участник русско-турецкой войны следующее ценное для нас наблюдение; «Одно обстоятельство сильно развивает болезни в русской армии — это почти непрерывные посты, которые они (русские. — С. К.) обязаны соблюдать по обряду православной церкви, так что они три четверти года постятся. И народ так суеверен, что, несмотря на разрешение Синода во время похода питаться скоромным, мало кто пользуется этим позволением: прочие готовы лучше умереть, чем употреблять грешную пищу».

Почему бы не поверить немцу, если его показания согласуются еще и с позднейшими, уже официальными, документами, содержащими попросту указы по армии, где, ссылаясь на синодальные разрешения, приказывалось разъяснять солдатам недопустимость их отказа от мяса в постные дни «за неимением по обстоящей нужде другой пищи». Беседы на такие «телоспасительные» темы приказывалось проводить полковым священникам в полковых же церквах, где батюшка убеждал солдат, «дабы оные иногда из нерассудного упорства и от привычки, не узнав о том разрешении, не могли повесть напрасного себе изнурения и повреждения здравию своему».

Зато уж по окончании поста русский солдат любил хорошенько разговеться, всласть отведать скоромной, «грешной» пищи. В 1789 году, когда еще шла война России со Швецией, императрица Екатерина, питавшая к армии своей державы чувства самые нежные, послала войску, находящемуся в Финляндии, на «разговенье», к Пасхе, 3,5 тысячи пудов солонины, принятые изголодавшимися за время долгого поста солдатами с огромной радостью.

Но тогда, в Финляндии, русские солдаты ели мясо, доставленное им по особому, монаршему пожалованию, «вдобавок». Обычно же, в условиях мирного времени, кроме хлеба, круп и соли, они не получали ничего. Уже в начале Северной войны военнослужащим отпускались так называемые мясные деньги, всего по три копейки в неделю, и то лишь в течение 6 зимних месяцев, так что в год на мясо выходило 72 копейки. Выдавались мясные деньги «купно» с «соляными», приплюсовываясь к основному денежному окладу воина.

Надо выяснить, как много мяса мог купить солдат на выданные для этой цели деньги, к примеру, в 1741 году. Появившись на рынке в то время, солдат прошел бы по рядам и мигом выяснил, что говяжьи кострецы и грудины продаются по 2 копейки за фунт, дешевле стоили края, ребра, переды, шедшие в продажу по 1,5 копейки. По 1 копейке за фунт можно было купить говяжьи «малые зарезы», а хорошая баранина стоила уже 2 копейки, а свежая свинина и ветчина — алтын (3 копейки). Таким образом, на те 1,5 копейки в неделю, отпускавшиеся солдату казной в течение всего века, он мог купить по ценам дорогого — все привозное! — петербургского рынка фунт «средней» говядины. Но поскольку он, как говорил Манштейн, большую часть года не прикасался к мясу, то с базара, тратя лишь казенные мясные деньги, воин уносил с собой не менее килограмма мяса, хватавшего ему на неделю сытного мясоедного времени. И это лишь при том условии, что в дело шли только казенные 1,5 копейки, но не нужно забывать и об окладных деньгах рядового или унтер-офицера, способных быть подспорьем при покупке продуктов питания вдобавок к выданному провианту. Заметим здесь же, что годовое питание солдата, включая хлеб, крупу и соль, обходилось государственной казне в 5 рублей 2,5 копейки, и эту цифру мы даем, чтобы читатель мог представить «весомость», ценность денег той поры.

Использовалось солдатами купленное мясо, как правило, в щах и каше — традиционных блюдах русской народной да и аристократической кухни, перешедших в меню нижних чинов армии и, наверное, офицеров, по крайней мере офицеров русского происхождения. Как уже говорилось, для приготовления пищи воины группировались в артели, имевшие свои, артельные, котлы. Еще в 1711 году такие котлы приказывалось иметь обязательно, поскольку мясо не рекомендовалось жарить из-за убыточности такого способа приготовления — оно «ужаривалось». Генерал-фельдмаршал Б. П. Шереметев, дотошно входивший в быт солдат, писал об этом: «Тако ж у солдат были б котлы добрые, и когда им будет давано мясо, варили б в каше или с потребными к тому травами, снитью и прочими, которые в нынешнее летнее время сыскать возможно, а жарить оное не велеть, понеже вареное пожиточнее, нежели печеное». Офицеров под страхом взыскания, обязывали следить за наличием у рядовых таких артельных котлов и чтобы «между солдаты в провианте и в прочем харчу» не было излишних трат. В случае невозможности приобретения котлов солдатами за личные деньги Шереметев распорядился покупать их на средства командиров.

Упомянутые в приказе Шереметева «травы, снить» и другие огородные овощи, без которых солдаты, по крайней мере летом, обойтись, конечно, не могли, покупались ими за собственные деньги или выращивались на личных огородах, если условия квартирования могли позволить их завести. И теперь, сделав самый предварительный обзор солдатского меню, рассмотрим способы обеспечения армии продуктами питания, методы хранения провианта и его распределения.