Быт русской армии XVIII - начала XX века - Карпущенко Сергей Васильевич

Одновременно с преобразованием старого войска в регулярную армию менялись и учреждения, решавшие проблемы продовольственного снабжения армии. Созданный в 1700 году Петром I новый приказ — госучреждение — был назван Провиантским по титулу своего начальника, генерал-провианта (позднее — провиантмейстер). Этот новый военно-хозяйственный орган начал свою деятельность в очень трудной обстановке, когда война со Швецией, переустройство и перевооружение армии потребовали от его чинов сразу немалого напряжения сил, а часто просто изворотливости. Не было еще и выработанных законоположений, способных точно разметить всю деятельность провиантского ведомства, и до выхода в свет Воинского петровского устава, а потом и специальной инструкции провиантмейстеру руководствоваться приходилось частными распоряжениями войсковых начальников, «по обыкновению», то есть по старинке, а то и просто по наитию.

Должность генерал-провианта была столь ответственной, что назначением на нее ведал лично царь Петр. Но главный провиантмейстер уже назначал своих помощников, которые на местах организовывали сбор хлеба с населения, и к 1707 году «на Москве и в городах» их было 66 человек, но имелись еще и разные «особливые посыльщики», дьяки и подьячие. Исполнительными же органами на местах сбора провианта были воеводы, бурмистры и командиры воинских частей, для которых и производился сбор хлеба.

Петровские преобразования в области продовольственного снабжения закончились изданием в 1724 году Инструкции генерал-провиантмейстеру, на которого возлагались обязанности высшего руководства продовольственной частью армии как в походе, так и на квартирах. Ему подчинялись и генерал-провиантмсйстер-лейтенант, и обер-, и полковые провиантмейстеры, и все другие самые мелкие исполнители его воли, призванной обеспечить российское войско самым насущным, самым необходимым человеку — пищей.

И обязанности его были «многотрудными» и сложными. Ему поручалось иметь сведения о штатном, списочном и наличном состоянии всей армии, — чтобы приступать к заготовке провианта, нужно прежде знать, как много следует готовить. Заготовив необходимое количество продуктов, генерал-провиантмейстер обязан был к тому же лучше прочих разбираться в правилах отпуска еды в войска. Его обязывали ежемесячно собирать со всех губерний империи сведения о хлебных ценах, чтобы представлять, где нынче выгоднее приобрести необходимый хлеб, не принеся казне убытка, а, напротив, с «наивящей выгодой». От главного провиантмейстера требовалось быть осведомленным о точной дислокации всех полков в России на квартирах, а также при передислокации полков в походах, — только зная это, мог он вовремя сосредоточить провиантские запасы не в том месте, где уже нет полков, но там, куда они пришли. В его обязанности входило и устройство магазинов-складов продовольствия, но не в любых местах, а где расположить их удобнее всего, и, чтобы успешно справиться с такой задачей, генерал-провиантмейстеру необходимо было знать географию России. Как видим, исполнение таких обязанностей предполагало в обладателе высокого чина наличия незаурядных способностей. А орган, которым он управлял, уже не назывался приказом, а стал именоваться Провиантской канцелярией и с такой вывеской просуществовал все столетие.

В допетровской России хоть и не имелось должностных лиц, украшенных позаимствованным в Европе титулом «провиантмейстер», но, как мы помним, заготовки хлеба тоже производились, и собирался он в амбары-склады, государственные житницы, названные в период «регулярства» магазинами. Ничего нового придумано не было — склады эти предназначались для длительного хранения зерна, крупы, но только разветвилась, расширилась их сеть.

Термин «магазин» привился уже в самые первые годы Северной войны, и не прогремели еще залпы артиллерии на поле близ Полтавы, а Россию буквально опутывала сеть этих провиантских складов. Располагались они, понятно, в тех районах, где концентрация русских войск, действовавших против неприятеля, была значительной. Кормили драгун и пехотинцев, что воевали на Ингерманландском театре, магазины Шлиссельбурга, Петербурга, Нарвы, Пскова, Печерского монастыря. Смоленский магазин снабжал полки, что сражались со шведами на театре Польско-литовском. А магазины Киева, Белгорода, Путивля, Курска и других запасались провиантом, чтобы кормить солдат Южного театра военных действий. Были, конечно, и внутренние магазины — в Твери, Москве, Мценске, Орле и даже на Белом море, в Архангельске.

Но в том-то и заключалось отличие петровских магазинов от прежних житниц-амбаров, что эти хранилища сооружались для потребностей мобильной армии, находившейся в движении, когда не войско зависело от источников питания, а эти самые источники вызывались к жизни посылаемыми в те или иные районы страны большими воинскими массами. И если выше мы говорили о главных магазинах, то имелась еще и сеть хранилищ «проходных» для обеспечения армии на марше и при остановках. Вот поэтому и места нахождения магазинов в период Северной войны менялись в связи с изменением военной обстановки. В 1708 году, к примеру, ликвидировали все литовские магазины, зато по завоевании Ливонии и части Финляндии появилась необходимость в устройстве новых продовольственных складов в Риге, Ревеле и Кексгольме.

Необходимость в гибком регулировании всего процесса провиантского снабжения требовала кроме точного выбора места для магазина правильно определять и их вместимость. Если не предполагалось посылать в какой-нибудь район большого войска, то зачем же тратить средства на складирование никому не нужного запаса? Случалось, что «силу» магазина определял сам Петр I. В 1708 году он распорядился: «Писать о магазине к гетману (Мазепе. — С. К.), чтоб делать в середнем городе Чернигове, где архиерейский двор, от 20 до 25 четвертей, половина сухарями, и класть на архиерейский двор».

Но «петровский» склад выглядит совершенным ларьком по сравнению с такой махиной, как, например, смоленский магазин, где хранилось 9383 четверти ржи (более 1000 тонн), 2150 — муки (почти 300 тонн), овса — 10 498 (более 1,2 тысячи тонн) и столько же сухарей. А могли храниться в магазинах еще и солод для приготовления пива, и толокно, и пшеница, и ячмень, и горох. Но свежее мясо туда не свозилось, по крайней мере, летом — магазин предполагал длительное хранение продуктов. Но есть сведения, что в одном из складов лежали в 1708 году рядом с другими продуктами 8998 «частей» говяжьего мяса, 1020 говяжьих языков, 148 свиных «полтей»[10], но, надо думать, помещены они были туда только на зимнее хранение или представляли собой солонину.

Теперь нам предстоит выяснить, кто, каким образом наполнял продуктами питания магазины-склады, как решалась «продовольственная программа», когда не было государственных сельскохозяйственных предприятий. Мы помним, что предшественники Петра — его отец и дед — собирали с гражданского населения России хлебную подать, которая и шла на армию. Этот способ снабжения войска хлебом так и «въехал» в век восемнадцатый — на протяжении всей Северной войны с обывателей «сбирали» провиант натурой, что являлось государственной повинностью.

Но как много брали? Количество заготовляемого провианта зависело опять же от потребностей армии, расположение которой в том или ином районе страны и диктовало норму сбора. Подсчитанное в высших провиантских органах нужное количество хлеба раскладывалось на известное число уездов, принявших на квартиры воинские части, которые были приписаны к определенному магазину. Но не только одни крестьянские дворы обязаны были ссыпать свое зерно — производилась раскладка «по указным статьям» с дворов архиерейских, монастырских, дворцовых. А сбор производился в двух формах: в виде провианта окладного и запросного, где первый был нормальным сбором к твердо установленному окладу, а запросный — сбором чрезвычайным, сверх нормы. А нормой для «вотчинниковых и помещиковых» дворов, то есть дворов крепостных крестьян, были 3 четверика муки с одного хозяйства, что в переводе на современную меру веса даст 45 кг, и еще по четверику круп сдавал крестьянин ежегодно со своего двора, получая взамен так называемые «сыпные памяти» — квитанции, расписки в приеме провианта, дававшие ему право отстранить повторные претензии в случае необходимости. Сбор хлеба с дворов крестьянских производился в годы Северной войны в счет подворной подати, обыкновенно денежной, но правительство, не желавшее возиться вначале со сбором денег, а потом с покупкой на них продуктов, предпочитало в те годы, ради интереса «государского», брать хлеб натурой, невзирая ни на недороды, ни на крайнюю скудость иных хозяйств.