Гобболино — ведьмин кот - Урсула Уильямс

Я скажу дедушке, что ходила искать его кота, говорила она себе, торопясь все сильнее, и, наконец, за поворотом увидела хижину лудильщика.

Старуха коробейница уже собиралась в путь. У двери стоял ослик, и она укладывала ему на спину свои товары.

— Хо-хо-хо! — просипела она, когда внучка дровосека, совсем запыхавшись, остановилась у входа. — Я знала, что ты бежишь сюда: псст! Я слышала, как ты запихивала кота в сумку: плюх! Я слышала, как ты захлопывала дверь: бабах! Я слышала, как ты бежишь ко мне по лесу: шлеп-шлеп! Ты очень боялась, что старуха коробейница уйдет.

— Ну, значит, вы и вправду ведьма! Я так и думала, — сказала девушка без обиняков. — Вот, я принесла вам ведьминого кота. Прошу вас, смотрите, чтобы он от вас не сбежал, потому что, если мой дедушка узнает, как было дело, он выгонит меня из дома. Вот вам кот и вот серебряная монета! Где мое золотое платье?

Старуха коробейница схватила серебряную монету в одну руку, а кота — в другую. Она засунула монету себе за корсаж и подвесила сумку с котом к седлу.

Потом она развернула золотой атлас, и внучка дровосека потратила столько времени, ахая над ним и над другими тканями тоже, что, когда она собралась идти домой, уже совсем стемнело.

— Сударыня, не пройдете ли вы со мной хотя бы часть пути? — спросила она торговку.

— Увы, дитя мое, мне надо идти совсем в другую сторону, — отвечала та. — Когда взойдет луна, я должна уже быть в дороге.

— Здесь так далеко, как же я пойду одна? — сказала девушка, сжимая в руках сверток золотистого атласа и вглядываясь в ночной лес.

— Вот тебе твой котенок, — сказала старуха со злорадной усмешкой, — забирай его, а мне верни свое будущее золотое платье.

— Ни за что! — воскликнула девушка и побежала по лесу со всех ног.

Она так спешила, что не глядела по сторонам и вскоре сбилась с пути. Она пробиралась вперед по пояс в колючих кустах куманики, которые цеплялись ей за юбку и рвали в клочья ее прекрасную золотую материю.

Но у девушки не было времени даже остановиться и поплакать об этом, потому что до дома было еще очень далеко, а когда она решила, что попробует найти тропинку, то тут же провалилась в болото и чуть не утонула. Потом ей все же удалось выбраться на сухое место, но ее прекрасный золотой атлас весь испачкался, а сама внучка дровосека промокла насквозь.

Луна была уже высоко, но свет ее не проникал в непроглядно черный лес; звезды мерцали, но то и дело прятались от девушки за танцующими на ветру ветвями.

Низкие сучья тянулись, чтобы оцарапать ее, извилистые корни старались поймать в ловушку ее башмачки, а прекрасный золотой атлас, купленный у старой торговки, превратился в мокрые лохмотья.

Когда девушка наконец добралась до дверей хижины, ее била лихорадка, и старый дровосек, который чуть не сошел с ума от беспокойства, тотчас же уложил внучку в постель.

Девушка долго болела, а когда поправилась, то оказалось, что старик уже спалил в камине ее драгоценный атлас, приняв его за кучу ветоши.

Так что девушка осталась без Гобболино, без серебряной монетки и без золотого платья, и даже пожалеть ее было некому.

Но у нее хватило ума не рассказывать дровосеку, как было дело, и тот решил, что его кот просто сбежал.

Глава 15. Гобболино — ведьмин кот

Тем временем Гобболино в сумке, привязанной к седлу, странствовал со старухой по дорогам.

В конце концов, кто я такой, чтобы жаловаться на судьбу? — говорил он себе. Я родился ведьминым котом, и теперь я снова им стал. Если мне удастся не причинять никому вреда, я буду верой и правдой служить своей хозяйке, но приносить несчастье ни в чем не повинным людям ни за что не стану.

И он вел себя так кротко и спокойно, что очень скоро старуха выпустила его из бархатной сумки и разрешила идти следом за осликом. Она расспрашивала его про родную пещеру, про мать и сестричку Сутику, а когда им по дороге попадались дети, просила показывать фокусы.

Еще она научила его предсказывать будущее, но тут у Гобболино очень быстро начались неприятности.

Когда к нему обращалась хорошенькая девушка, старуха или красивый влюбленный юноша, у Гобболино не хватало духа своими дурными предсказаниями согнать улыбки с их лиц или убить надежду у них в глазах.

— Верьте и надейтесь, и ваши желания сбудутся, — шептал котенок им на ухо.

А старуха коробейница на него за это очень сердилась.

— Ты должен предсказывать им невезение, горести и несчастья, — учила она котенка. — От этого они расстроятся, падут духом и придут ко мне, чтобы я им нагадала что-нибудь более радостное. Я им скажу, что ты ошибся, и посулю будущее чуть получше, но твои жестокие слова все равно будут звучать у них в ушах, и эти люди станут возвращаться ко мне снова и снова. И каждый раз то, что я им пообещаю, будет чуть получше, чем в прошлый, и вместе с тем чуть похуже. И у нас в карманах не будет переводиться серебро.

Но добрая душа Гобболино не позволяла ему наделить кого-то дурной судьбой, пусть даже вымышленной. При виде огорченных людей его прекрасные голубые глаза наполнялись слезами и он говорил слушателям: «Ну что вы, что вы, это же все неправда», а его хозяйка каждый раз его за это била.

И еще котенок очень не любил смотреть на то, как красивые девушки приносят торговке свои с трудом заработанные деньги и покупают на них ленты, шелка и атлас. Гобболино знал, что стоило девушке в первый раз завязать волосы старухиной лентой и пойти на свидание с любимым в нарядном платье, сшитом из старухиной материи, как лента тотчас же превращалась в пучок гнилых ниток, а платье разрывалось в клочья — в этом-то и состояли ведьмины козни.

— Не покупайте, не покупайте! — уговаривал котенок, но его мало кто слушал, а когда он попадался на этом старухе коробейнице, она драла его за уши.

И вот однажды, после долгих странствий, они оказались у подножия высокого горного хребта, и старуха коробейница сказала Гобболино, что им надо через него перейти.

Горы показались Гобболино очень высокими, а путь — очень опасным, но ослик, который не бросал слов на ветер, на этот раз успокоил Гобболино: он сказал, что знает извилистую и некрутую дорогу и в гору, и под гору, а вдобавок на вершине есть пещера, где живет еще одна ведьма, и там-то они, наверное, и заночуют.

Гобболино эта будущая ночевка в пещере, где живет еще одна ведьма, несколько испугала.

Но, в конце концов, говорил он себе, на что еще мне рассчитывать? Кто я такой, чтобы ждать от жизни чего-то другого? Какой же я неблагодарный! И какой злой! А все оттого, что я родился ведьминым котом. И раз так, то лучше мне жить дальше, как подобает настоящему ведьминому коту.

Но он знал, что никогда не сможет намеренно причинять людям вред, а чернота этих диких гор, замерзшие водопады и мысль о ночлеге в темной пещере вселяли в котенка ужас.

Они поднимались все выше и выше, старуха коробейница впереди, ведя за собой под уздцы ослика, и Гобболино сзади, твердо ступая тремя черными лапами и прихрамывая на четвертую, белую, которую раньше ушиб о камень.

Наверное, в один прекрасный день мы опять увидим солнышко и зеленые луга, говорил он себе. И как же я буду им радоваться, особенно после этой ужасной ведьминой горы.

Чем ближе к вершине они поднимались, тем более дикой становилась местность, и вскоре у Гобболино появилось странное чувство, что он здесь уже бывал.

Котенок не понимал, откуда оно взялось.

Наверное, все оттого, что я родился ведьминым котом, говорил он себе. Есть во мне что-то, что сродни этим диким местам, но — ох! — как же мне жутко здесь и как одиноко.

Однако странное чувство становилось все сильнее и сильнее, пока, наконец, темная пасть пещеры не открылась перед ними, и тут, возле нее, Гобболино увидел крупную черную кошку с изумрудными глазами, которую, несмотря на ее размеры, он сразу узнал.

Это была его маленькая сестричка Сутика, и он снова очутился в Ураганных Горах.

Киска тоже узнала его, и на ее удивленное восклицание: «Гобболино! Братец!» — у входа показалась ее хозяйка-ведьма.

Гобболино ее очень хорошо помнил, она почти не изменилась, не то что его сестричка Сутика, чья черная лоснистая шубка, блестящие глаза и густые усы ясно показывали, как нравится Сутике быть ведьминой кошкой.

Когда первое удивление прошло и обе ведьмы удалились в пещеру, киска оглядела брата с головы до кончика хвоста.

— Не очень-то ты вырос, братец, — промолвила она. — Шубка у тебя почти что полосатая, глаза по-прежнему голубые и черных лап всего три. С какой стати ты бродишь по дорогам с этой старухой коробейницей, вместо того чтобы поселиться у приличной ведьмы?

Гобболино нужно было рассказать ей так много, что он просто не знал, с чего начать.

Он только и мог, что смотреть на Сутику своими сияющими от радости голубыми глазами, без устали мурлыкать и снова и снова повторять: