Гринвуд - Максим Пачесюк

— Пол с Раяном, — так же тихо ответили за дверью.

— Что было в бутылке? — спросил Раян, едва попал в комнату. Но Лиам только шыкнул на него и начал завешивать окно. Волчонок быстро и сноровисто законопатил щели вокруг двери и зажег лампу.

— В бутылке было обычное вино с проносным, — наконец ответил Лиам.

— Не заливай, — усмехнулся Пол. — Лерой полдня голосил.

— А до того, как его забрали в лазарет, выскочил на улицу в мокрых штанах, — добавил Раян. — Говорят, воняло.

— Ну, слухов сейчас много появится, — сказал Волчонок. — И это для него самое обидное.

— Так чего ж он орал? — не унимался Пол.

— А ты бы не орал, — Лиам протянул алдерцу листик. — Лизни.

— Тьху, мерзость, — скривился Пол.

— А он таким подтерся. — Сначала алдерцы не знали, как реагировать, а потом попадали наземь, давя в себе смех, чтобы никто не услышал.

— Вы лучшие! — со слезами на глазах заключил Раян.

— Все, ребята, производим вас в почетных алдерцев, — добавил Пол. — Не дай бог Ратлер вас тронет — сотрем в порошок.

— Но было бы хорошо, чтобы никто не узнал об этом.

— Мы могила, — заверил Лиама Раян.

— А что вы с настоящей бутылкой сделали? — спросил Волчонок.

— Себе оставили.

— Надо выбросить, — серьезно сказал Лиам.

— Полную? — ужаснулся Раян.

— Не обязательно, — улыбнулся Волчонок.

— Так я принесу?

— Неси, это надо отпраздновать, — сказал Лиам, прикручивая вентиль лампы.

Внешне Лиам с Джоном оставались спокойными и веселыми, но на самом деле напряжение не покидало их. Они надеялись, что причинят Лерою боль и унижение, но об этом никто не узнает. Теперь же его в мокрых штанах видела треть академии. Он опозорился публично и никогда такого не простит. Ему не надо скрывать произошедшее и он станет открыто задавать вопросы. До окончания учебы Лиам с Волчонком получили нового врага, куда уж более опасного, чем тупой Ратлер.

Но следующий день прошел спокойно, а за ним еще один, а потом еще один. Прошла неделя, и ребята успокоились. Кроме того близился день рождения Лиама и ребята все чаще стали пересчитывать припасенные на крайний случай фунты. На свой семнадцатый день рождения Лиам Гринвуд намеревался стать мужчиной. Расценок он, конечно, не знал, но догадывался, что заведение не из простых, поэтому как минимум полфунта, если не все два. — Бешенные деньги, но оно того стоит, — решил для себя Лиам.

Глава 19

Восемнадцатого октября, в день рождения Лиама, ночь вышла на удивление темной. Как раз то, что надо. Веревка заранее была выкрашена в черный цвет и становилась совершенно незаметной на фоне темного камня общежития. Переодевшись из опостылевших мундиров в обычную одежду, ребята спустились по ней на улицу через полчаса после отбоя. Они быстро прошмыгнули через парк, к превеликому удовольствию Лиама не увидев ни одного фэйри. Через высокий каменный забор им помог перебраться старый, раскидистый клен. С обратной стороны, подальше, камни образовывали вполне приличные ступеньки, так что с дорогой обратно проблем не будет.

Лиам был весь в предвкушении, его била крупная дрожь, как хорошего рысака на старте, а вот Джон был подозрительно спокоен. Впрочем, это была не первая вылазка и волноваться пока было рано. Сразу за парковым забором начинался пригород. Небольшие, но довольно уютные домики с участком грядок позади и цветами перед забором. Раньше в пригороде жило в основном рабочее джентри и богатые простолюдины, сейчас же пригород полностью заняли простолюдины.

После революции мало кто удосуживался заниматься стройкой. А когда поветрия выкосили большую часть оставшихся в живых — и подавно. Прекрасных домов и так хватало. Поэтому народ больше ломал и сносил соседские, чтобы расширить свои владения. А вот города пострадали еще больше, но сначала временное правительство, а после лично канцлер постановили восстановить их. Часть зданий, которые держались в основном магией, пришлось-таки снести, но большинство было восстановлено. И пока селяне хватали земли, которые были не в состоянии обработать, все зеваки и лентяи лезли в города. Чище от этого они не стали, зато население их осталось почти таким же, как и прежде.

Лиаму и Волчонку понадобилось полтора часа, чтобы добраться до паба «Три лисы». И хотя на улице была глухая ночь, в полуподвальном помещении мерцало полдюжины керосиновых ламп. Но больше всего поражало то, что для столь позднего часа, публика здесь собралась довольно приличная. Никто не буянил, хотя смеялись много, никто не лежал мертвецки пьяным в собственной блевотине, хоть пили здесь не мало. Все старенькие столы и лавки были протерты и отполированы до блеска, а девушки с подносами носили чистые белые передники. Пара посетителей была в дорогих сюртуках и они спокойно соседствовали с парнями в латаных куртках.

На Лиама и Джона мимолетом уставилось несколько пар любопытных глаз, но надолго они не задержались. Похоже, здесь народ не любил влезать в чужие дела. Наверное, причиной тому был бармен, в руках которого большая пивная кружка выглядела, как чашечка для чая. А еще его глаза были посажено довольно глубоко и в сочетании с кустистыми бровями да приглушенным светом ламп казались двумя темными провалами. Выглядело довольно зловеще и посетители предпочитали рассесться за столы, а не занимать барную стойку. Но Лиам с Джоном не собирались задерживаться там долго, поэтому, уселись на высокие стулья. Бармен как ни в чем не бывало, продолжал протирать оловянную кружку, не обращая на посетителей внимания.

— Нам бы джину с вишенкой, — тихонько попросил Лиам.

— Жди, — буркнул бармен и сделал такое лицо, будто его оторвали от любимого занятия. Он поставил кружку под стойку и отыскал взглядом девушку с подносом. Она прибежала, едва заметила взгляд шефа. — Проводи наверх.

— Так-так-так… — громко и злорадно прозвучало за спинами ребят. От такого вопиющего нарушения местного этикета все посетители разом уставились на вошедшего. Все, кроме Джона и Лиама. Они давно знали и этот противный голос и эту многообещающую фразочку. — Как говорят, на воре и шапка горит. Только вы двое и не повернулись. Лиам Гринвуд и Джон Вулфи, наконец-то вы дали мне повод. — Понимая, что попались, Лиам с Джоном медленно повернулись.

— А что здесь делаете вы, сер? — не поднимаясь со стула, спросил Лиам.

— Встать! — заорал Лерой, краснея, как его стрелковый мундир. Ребята обреченно переглянулись и нехотя слезли со стульев. — Разве я разрешал тебе говорить, мразь? — Лерой подошел к Лиаму вплотную, стараясь как прежде посмотреть на него сверху, но с удивлением заметил, что теперь они одного роста, и резко переключился на менее рослого Волчонка. — Марш на выход, ублюдки!