Гринвуд - Максим Пачесюк

Им почти удалось, первый хоб занес топор, целясь крысолюду в колено, и тот же час был отправлен в полет через дружеские порядки ударом гибкого полутораметрового хвоста. Крысолюди тоже притворялись. Хобгоблины полетели в стороны, как мячики. У всех, кроме главаря оказалось оружие. Короткие, кривые, но устрашающего вида лезвия рвали фэйри пополам. У одного крысолюда оказался цеп. Меньшая его часть была густо усеяна ржавыми гвоздями. Они мгновенно окрасились кровью. Крыс махнул цепом над собой и не успевший отлететь эльф так и остался висеть на гвоздях.

И тут десяток кошек прыгнуло с ветвей, в воздухе превращаясь в паков — фейри никак не меньше хобгоблинов в росте, но тоньше станом и гораздо проворнее. Они не ставили себе в задачу нанести урон, просто стаскивали с врагов капюшоны. Тот же час стрелки в ветвях провели новый залп. Только главарь успел уклониться от неожиданной атаки одного пака и пробить другого длинными когтями. У бедняги внутренности вылезли, но главарю показалось этого мало. Он сунул фэйри под капюшон, откусил ему рыжую, лохматую голову и бросил тело в ветви. То ли он попал, то ли просто зацепил ветвь, но два гремлина с кремневыми ружьями полетели вниз. Голову же крысолюд выплюнул в подвернувшегося брауни, припечатав того к земли.

Атака имела успех. Стрельба гремлинов и эльфов ослепила троих крыс и брауни с хобгоблинами, подрубив им коленья, старались отрубить голову, но ослепшие крысы молотили в воздухе своими клинками и фэйри приходилось осторожничать. А вот крысолюда, вооруженного цепом, убил чернявый пак. Он прыгнул с земли как кошка и, обратившись обратно в воздухе, рубанул его по шее самодельной глефой, клинок которой заменяло лезвие опасной бритвы.

Потеряв сразу троих воинов, главарь издал жуткий клич — что-то среднее между пронзительным писком и собачьим лаем. В тот же час с восточной стороны парка на защитников вылетело трое уже обращенных крыс. В отличие от своих собратьев они были одеты в старые, поношенные, но все еще добротные кожаные доспехи со стальными заклепками, а вооружены — сильно изогнутыми саблями восточного типа и маленькими щитами. Мелочь, что защищала восток дуба пала почти моментально. Трое эльфов наблюдателей бросились к полковнику, командовавшему защитой на западе от дуба.

Едва лепрекон понял их, он перевалился за край корзины и замахал горнисту двууголкой, что-то выкрикивая. Что Лиам не понял, но горнист сообразил. Он выдал серию быстрых мелодий и парк на юге взорвался веселым собачьим лаем и залихватским гиканьем. Никогда, слушая старинные легенды, Лиам не мог представить клурихонов воинами. Но примерно два десятка этих преследователей пьяниц вылетело на поляну верхом на собаках. Кавалерия? Нет. Клурихоны внесли в ярость боя нездоровую радость и веселье. Они метали в крысолюдей глиняные бутылки и хохотали.

За всем этим фарсом Лиам и не заметил, как в животе затрепетали бабочки, а когда боль резанула по затылку, было уже поздно. — Святые небеса, только не туда! — подумал он, но на всякий случай вытянул стилет и скиннер. — Да что они могут против сабель? — И тут же удивился сам себе. Было немыслимо, невероятно, но Лиам поддерживал Фэйри! Он еще успел увидеть, как эльфы запустили зажигательные стрелы и трое крысолюдей вспыхнули, как факелы. А клурихоны бешено носились по кругу и хохотали. Потом глаза заволокло туманной дымкой. Лиам попробовал развернуться и уйти, но уже не смог.

Глава 16

— Эй, парнишка! — Лепрекон похлопал Лиама по щеке, но реакции не последовало. Тогда он снял левый башмак и довольно сильно треснул им парня по лицу.

— Хр-р-р, — издал Лиам странный звук, рывком сел и ухватился за челюсть. За спиной у него был дуб, а впереди стоял лепрекон. А вот за спиной лепрекона два хобгоблина с мясницкими тесаками деловито разделывали вожака крыс.

— Извини, — произнес невинным голосом лепрекон и надел башмак на ногу.

— Э-э-э.

— Предупреждаю сразу. Золота у меня нет, желания я не исполняю, — уже более сурово произнес он.

— Да мне как бы и не нужно…

— Вот и прекрасно… — уже веселее начал лепрекон, но его бесцеремонно перебил клурихон в зеленом сюртуке и мятой треуголке.

— Парень, это было здорово! — он оперся на лепрекона грязной рукой и, запрокинув голову, отхлебнул из глиняной бутылки. — Будешь? — он протянул бутылку.

— Спасибо, — решил не отказываться Лиам. Злить фэйри не стоит. Бутылка была маленькой, объемом, примерно в рюмку. Лиам взял ее двумя пальцами и только сейчас заметил, насколько похожи клурихон с лепреконом. Правда на лице первого играла веселая улыбка, и на ногах держался он с трудом, а лепрекон, похоже был не в восторге от такого общества.

— Чего уставился? — насупившись бросил лепрекон.

— Ничего, просто вы так похожи. — Лиам поспешил отпить, но первые же капли жидкости обожгли ему язык.

— Ха-ха-кхе-кхе. — Хотел было рассмеяться клурихон, да зашелся тяжелым кашлем. Но откашлявшись, он сплюнул, бесцеремонно высморкался и вытер руку о сюртук и заявил. — Так мы же братья! — просто я немного запил, вот и превратился в клурихона.

— Два года беспробудного пьянства это немного?

— Да какая тебе разница?

— Ты пропил все свое золото.

— А у тебя его никогда и не было, — парировал клурихон.

— Я всегда мечтал стать военным.

— Малколм, — клурихон хлопнул его по спине, — не заливай. Тебя Брида отшила, вот ты на дуб и полез. — Клурихон икнул, хихикнул и жестом попросил бутылку назад. — Хотя могу и тебе оставить, она волшебная. Я бочки одного злыдня заколдовал, он джин втридорога продает! Вот его-то пойло и попадает в эту бутылочку. Так сказать, чтоб не зря деньги получал.

— Спасибо, сер. — Держать у себя волшебную штуковину Лиам не собирался. За это можно и на виселицу, если не на костер угодить.

— Как знаешь, но это было круто. Твое здоровье. — Клурихон поднял бутылку и отхлебнул, совсем не морщась, потом, наконец, отпустил брата, оставив после себя грязный след и шатаясь, направился прочь. Малколм попытался было стряхнуть с мундира грязь, но она оказалась влажной. Видать его непутевый братец тормозил руками по земле.

— А что было круто? — наконец решился спросить Лиам.

— Погоди, — насторожился лепрекон. — Ты что помнишь?

— Помню, как смотрел на вашу драку, потом голова сильно заболела и все…

— Розалия! — заорал Малколм. — Розалия, дуй сюда! — крикнул он еще раз, добавив крепких эпитетов. Из-за дуба раздался писк, его Лиам не понял, но мог поклясться, что это было ругательство. — Я сказал, неси свои вялые лепестки сюда гербарий хренов! — А потом тише добавил. — Я вообще-то не матерюсь, но эти целители слишком высоко себя несут.