Тирания глупости - Юрий Мухин

Я не люблю не профессионалов, а людей, не понимающих смысла употребляемых ими слов, людей, не представляющих, что эти слова описывают. И не терплю людей, которые не делают Дело.

Уверен, что, прочитав это мое пояснение, меня поняли еще меньше, чем раньше. Почему?

Маяковский как-то писал, что у нас поэтом себя считает тот, кто умеет после слова «отца» написать «ламцадрица-цаца». Не важно, что он не понимает значения этого слова, важно, что в рифму.

Какие слова принято ставить рядом со словами «Эйнштейн» и «Маркс»? Правильно — «великие» и т. д. Называй так, и будешь выглядеть как умный. В. В. Губин, к примеру, пишет:

«Поэтому Ваша ссылка на знаменитого электротехника Н. Теслу, сказавшего о теории относительности: "Считать это физической теорией могут только наивные люди" — у физиков может вызвать лишь смех: ссылки на него в этой области так же основательны, как ссылки одного нашего современного изобретателя в области ядерной физики на Жукова и Косыгина».

Не в рифму Тесла сказал, не в рифму. Хотя Тесла — отец промышленного электрического тока и в физике он разработал его философию. Насколько Тесла велик по сравнению, скажем, с Эйнштейном, читатель может определить, оглянувшись, — в любом электрическом приборе и устройстве находится Дело, в начале которого стоит Тесла. Однако Губин пишет:

«…рассматривать известные тогда так называемые элементарные частицы как истинно элементарные. Вот они и пытались встроить недопустимое в теорию и удивлялись, что это приводит к противоречиям. Вот с чем связана та трудность, о которой упомянул Бложинцев. Тут не знаешь, смеяться или плакать! За полвека до того Ленин в "Материализме и эмпириокритицизме" сказал известную всем (до перестройки) фразу: "Электрон так же неисчерпаем, как и атом…" Ее заставляли всех учить, вдалбливали, разжевывали, но — как об стенку горох».

А какое отношение к физике, товарищ Губин, имеет В. И. Ленин, чтобы его суждения об атоме считать «основательными»?

В данном случае дело не в Ленине, а в том, что для вас в одном случае мнение профессионала Теслы не годится, а мнение любителя Ленина, случайно сказавшего банальное «ламцадрица-цаца», уже является неоспоримым доказательством. И что мне делать с такой вашей логикой — смеяться или плакать? Я ведь теперь не уверен, что вы понимаете смысл слова «наука», хотя употребляете его. Вот вы пишете:

Принципиальное согласие с Фоком — это главное, а остальное — замечание побочное, относящееся к трудностям согласования разных теорий, к развитию более широкой теории, и вдобавок не вполне корректное». И еще: «Теории никогда не бывают абсолютно точными и совершенными. Они уточняются и развиваются постепенно».

Простите, но разве вы не замечаете, что, запрещая критиковать теорию относительности Эйнштейна, вы наглухо закрыли пути развития других, возможно, более правильных представлений о мире? И это, кстати, был вывод моей статьи. Истина — это не то, о чем вслед за прессой талдычат миллионы. Это то, что не боится критики. Вы же, физики, ее боялись и боитесь. Вы пишете:

«Теперь об упоминаемой Вами критике Максимовым теории Эйнштейна. Максимов выступая по существу и соответственно критиковал не Эйнштейна, а саму теорию относительности, причем только специальную и, напомню, созданную не только Эйнштейном. Академики Фок, Тамм, Кикоин и другие выступили против Максимова тоже по делу, именно потому, что теория относительности работала и была необходима в расчетах, а Максимов вместо нее предлагал шиш с маслом. Понятно? Так что суть «доноса» академиков — оградить работающую, возможно, приближенную и временную вычислительную модель от некомпетентной, неконструктивной (не дающей ничего взамен) и разрушительной критики».

Не согласен! Суть доноса — всегда! — вызвать репрессии начальства по отношению к объекту доноса. И только. Донос может быть и благородным, но не в данном случае. Эти академические доносчики имели достаточно места в своих изданиях, чтобы ответить на любую критику без репрессий к критикующему и к органу, напечатавшему его.

Но все эти ландау и сахаровы без колебаний пошли на донос.

И Максимов критиковал не «вычислительную модель», а то, что эта модель вписана в теорию, которую он за таковую не считал.

И потом — что же это за «теория», если для нее даже слова человека, предлагающего «шиш с маслом», являются «разрушительной критикой»?

Вы скажете, что я цепляюсь к вашим словам, которые вы не всегда, возможно, удачно применили. С одной стороны, это так, поскольку, повторяю, я не люблю авторов, для которых слова — это только слова, некие «ламцадрица-цаца», но, с другой стороны, я нее же хочу показать читателям тот смысл, который именно в СССР стоял за непогрешимостью официальной науки. Почему эта «наука» так отчаянно боится критики?

Дам цитату из В. В. Рубина, несколько большую, чем нужно:

«Науку надо уважать, а с нею — и ее создателей, и лидеров. Почему надо уважать науку? Потому что она — наиболее полное и систематизированное знание. Если бы было что получше в отношении знаний, то именно это и было бы наукой: "лучше гор могут быть только горы". И ведь бывали такие гении, что в своей области глубоко разбирались! Такими были Маркс, которого Вы, Юрий Игнатьевич, постоянно полощете, и Эйнштейн, которого Вы, на Ваше несчастье, ни к селу ни к городу выбрали своей мишенью в № 10 «Дуэли» в статье "Гений еврейской сотни". Надо сказать, подавляющее большинство физиков-теоретиков всего мира относятся к Эйнштейну с теплым уважением и почтением не только за его знания, интуицию, многочисленные достижения и явную заинтересованность в истине (даже если слышали о каких-то его действительных или мнимых промахах в физике — кто не без греха!), но и за его благожелательность к другим».

Люди своим трудом обеспечивают себя продуктами и услугами жизнеобеспечения. Не будут работать — вымрут! Вошь сидит на теле человека, не работает, но пользуется продуктами труда человека — его кровью. Это — паразит. Люди вшей давят, и я не знаю, найдется ли кто-нибудь, кто будет доказывать, что это несправедливо?

Но есть и люди-паразиты, марксизм их определил очень узко — только капиталисты. Те, кто пользуются продуктами труда людей, но сами в производстве не участвуют. Но разве это все паразиты?

И разве прибавочная стоимость, идущая рантье, — это единственная часть продуктов, изымаемая у труженика? А налоги? Они ведь могут во много раз превышать собственно ту часть прибавочной стоимости, что остается капиталисту.

Вы скажете, что врач и учитель, солдат и чиновник, которые живут на эти налоги, тоже вносят свою лепту в обеспечение жизни людей, они тоже делают свое Дело и не являются паразитами. Да, но только те, кто делает Дело. А много ли их в толпе сосущих налоги? Много ли было ученых, делающих Дело, в толпе советских ученых? Сколько — 1 %? Или 2 %?

Каждый четвертый ученый мира был советским, но разве каждый четвертый нужный людям научный результат наш? Сколько среди вас, советских ученых, чистых паразитов? За что советский народ вас кормил?

Вы говорите: «Науку надо уважать». За что? За то, что она ловко приспособилась сосать кровь у народа? Научилась сама себя венчать лаврами докторов и академиков?

Уважать нужно не науку, а только ту ее часть, что делает Дело — добывает знания, нужные народу для лучшей жизни. И только.

Давайте классифицируем знания, о которых вы пишете. Кроме тех, что нужны народу, бывают знания, которые вообще никому не нужны. Скажем, ученый сидит у своего окна и записывает, когда кто выходит из стоящего напротив дома. Потом пишет диссертацию «Исследование времени выхода из дома алкашей такого-то района города Москвы». И начинает после ее защиты из налогов получать зарплату в два раза больше. Затем пишет докторскую диссертацию «Возвращение алкашей домой» и начинает получать в пять раз больше. А затем пишет книгу (монографию) «Алкаши и время сна» и становится академиком, до конца жизни высасывая из тружеников еще 1000 руб. ежемесячно. И он действительно «систематизирует знание». Но кому, кроме него, это знание нужно?

Есть знания, которые, возможно, будут когда-то нужны, но сегодня от них нет проку. А в будущем их получить будет гораздо дешевле, так как прогресс удешевляет исследования. Скажем, сегодня определение химических элементов в материалах ускорилось в тысячи раз даже по сравнению с тем, что было всего 30 лет назад. И ненужные тогда химические знания, даже точные, получать было глупо.

Есть знания, которые либо нельзя в данный момент получать, либо, если невозможно их не получить, они должны быть тайными и сугубо для служебного пользования. Это знания, которые наносят сегодня вред своему народу. Скажем, такой вред перед войной и в ходе войны несла генетика с ее принципом неизменности генов и наследственности. В те годы работы эсэсовского ученого Тимофеева-Ресовского поднимали в бой немецких солдат, уверенных в своем расовом превосходстве, не давали им сдаваться, освобождали их от угрызения совести при уничтожении советских людей. Любой ученый, как и любой человек, должен быть сначала гражданином, а уж потом всем остальным.