Большая книга ужасов – 54 (сборник) - Елена Артамонова

Вдохновившись жизнеутверждающим напутствием Незнакомца в Черном, я отворила дверь… А за дубовыми створками бурлил карнавал. Небо переливалось всполохами разноцветных фейерверков, огни отражались в темных водах пруда, а на противоположном его берегу стоял шикарный, ярко освещенный особняк. На тропинке появилась мило беседующая парочка. Молодой человек имел личину розового упитанного поросенка, а лицо девушки скрывала полумаска в виде крыльев бабочки.

– Сударыня, вы не видели здесь юную особу с разноцветными волосами и серебряным колечком под левой бровью? – поинтересовалась я. – А может быть, вы встречали мальчика лет тринадцати, у которого на макушке всегда торчит хохолок из волос?

– Как я могу видеть?

Девушка сняла маску, и мне едва удалось сдержать испуганное восклицание – у нее не было глаз! Глазницы затягивала ровная румяная кожа. Мутантка хихикнула и умчалась в заросли сирени, увлекая за собой нерасторопного кавалера. Его третья нога мелькнула в воздухе, едва не задев меня по лицу. Надо признать, это был очень своеобразный карнавал…

– Я лицемерила, я всю жизнь лицемерила. – Две пожилые дамы подошли к воде. – И вот маска стала моим лицом. Доктора говорят – ее не снять, она вросла в череп. Миленькая маска, ты не находишь, дорогая?

– Очень мило, очень мило, но еще лучше она бы смотрелась без головы.

– Может быть, может быть, может быть… – Голова дамы закачалась, кажется, она до бесконечности собиралась повторять одни и те же слова.

Если бы я имела привычку плеваться, непременно бы сплюнула – эти уроды дурачили меня, отвлекали, тянули время. Надо идти вперед. Я решительно зашагала по влажной, осыпанной серпантином траве, а затем по мелкой ряби пруда, прямо к расцвеченному огнями особняку.

У лакея отсутствовала голова, но это уже не впечатляло. Миновав толпу уродливых гостей, я поднялась в зал. За белым роялем примостился аккомпаниатор в напудренном паричке, а перед инструментом стояла затянутая в корсет певица. Она распевала какую – то оперную арию на чистейшем итальянском языке. Примадонну звали Зинаида Логинова… Пока до меня доходило увиденное, Зизи кончила петь – нарядные мутанты аплодировали ей, не жалея ладоней.

– О, Барышева, добро пожаловать! Мы просто заждались…

– Тебе не кажется, что пора сматываться из этого сумасшедшего дома?

– Сматываться, когда мне рукоплещет вся Европа? Я же – примадонна. Знаешь, какой у меня ангажемент в Ла Скала?

– Постой-постой… – от таких речей голова шла кругом, – у тебя больше тройки по пению никогда не было и вообще…

– Я – звезда. Графы, герцоги, наследные принцы – все у моих ног. Сам курфюрст саксонский…

– Зизи, времени нет. Дома поприкалываешься. – Она только пожала худенькими плечиками, торчащими из громадного декольте.

Я повернулась к аккомпаниатору.

– Ну а ты, Юрка?

– Один лучик ее славы греет и меня.

– Да вы все свихнулись!

– Завтра начинается мое турне по Франции. А потом – Новый Свет. Роскошная каюта на «Титанике»…

Логинова направилась к зеркальной двери. Юрка вприпрыжку побежал за примадонной – камзольчик сильно жал ему в плечах. Я прекрасно понимала, что делать этого не следовало, и все же ринулась за ними…

Соленый влажный ветер ударил в лицо. Я стояла на скалистом берегу, а где – то далеко внизу виднелась группа живописно одетых бродяг, загружавших сундуками пару шлюпок. Двое пиратов, а я уверена, что это были морские разбойники, отделились от остальных и начали карабкаться по уступам, поднимаясь ко мне. Конечно же, в качестве капитана пиратского корабля Зинаида Логинова выглядела более естественно, чем в роли оперной дивы. Юрка Петренко, судя по всему, был юнгой, и эта роль его вполне устраивала.

– Пять тысяч чертей и одна акула, кого я вижу!

– А как же ангажемент в Ла Скала?

– Анга… что? Ты, Барышева, случайно не перегрелась на солнце? – Зизи ничего не помнила о предыдущем воплощении. Ей казалось, что она давным-давно промышляет пиратством. – Я возьму тебя в команду. В конце концов, ты неплохая девчонка и под моим чутким руководством вырастешь в отличную разбойницу.

– Но…

– Не благодари. Мало того, я поделюсь с тобой сегодняшней добычей. Видишь, ребята сундуки таскают, мы тут один городишко… – не договорив, она выхватила из – за пояса саблю и взмахнула ею перед моим носом. Солнце отразилось в широком лезвии, и солнечные зайчики запрыгали по лицу. – Короче, Черная Зизи не знает пощады, три акулы, ящик мертвеца и бочонок рома!

– Спасибо, конечно, но…

– Не перебивай! Черная Зизи еще не закончила. Добыча у нас богатая, выбирай, что хочешь – золото, драгоценности, тряпки. Но главное – тебе необходимо хорошее оружие. Юрка!

– Я здесь, капитан! – Петренко вытянулся по струнке и щелкнул каблуками.

– Ты сегодня захватил недурственный арсенал, не хочешь поделиться со школьной подругой? Мне та сабля понравилась, помнишь? Как друг и одноклассник…

– Видишь ли, Черная Зизи, – Юрка потупился, – я уже продал ее Одноглазому Полю за двадцать пять пиастров.

– Все деньги копишь, скупой рыцарь.

– Дело в том, что я не собираюсь всю жизнь работать пиратом. Соберу деньжат, вернусь домой, стану уважаемым человеком, женюсь, вложу капитал…

– Хватит! – Логинова сплюнула. – Только послушай его, Барышева. Могла ты предположить, что Юрка Петренко такой жмот и зануда! Эх, норд-вест тебя побери! Пошли на корабль, что ли…

Я чувствовала, как волны раскачивают шлюпку, слышала скрип весел, но уже находилась в каком – то ином месте. Где именно, я еще не разобралась, радовало только, что Юрка и Зизи были тут же, поблизости. Потемневшие бревенчатые стены, громадная русская печь, зажатая в изогнутом металлическом стержне лучина – кажется, нас занесло в крестьянскую избу. Черные пятна, гнездившиеся на месте икон, портили уютную атмосферу жилища, но все равно здесь было не так уж плохо. На лавке рядом со мной примостились двое – Зинаида Логинова и незнакомая девчонка, на год-полтора старше нас. С ее внешностью я бы не задержалась в школе, удрала бы в модели, плюнув на учебу. И она, и Логинова широко раскрытыми глазами смотрели на старуху, возившуюся с комком серой шерсти. Юрка Петренко устроился на печи рядом с жирным зеленоглазым котом и, кажется, дремал. К тому моменту, как я окончательно врубилась в ситуацию, старушка заканчивала рассказ:

– Люди стали замечать: отворит ворота Глаша Ерохина и машет рукой, прощается. А дорога от ее избы идет прямиком на кладбище. Это муж ее по проулку на погост уходит, а другие его и не видят.

– Бабушка, что было дальше?

– Так он ее и замучил. Умерла горемычная вскоре после него.