Белая камелия - Маргарет Малькольм

Он увидел, как застыла в ужасе Серена, не веря, что он может так лгать. Но она не стала уличать его при всех, только еще пристальнее вгляделась в оживленное, подвижное лицо Коринны.

Коринна была поражена.

— Как? Свадебный подарок? — резко переспросила она.

— Да, поздравь нас. Мы с Сереной сегодня поженились, — весело ответил Ник. — Подумать только, а ведь мы с тобой могли устроить две свадьбы в один день! Ну, что же ты не хочешь нас поздравить, Коринна?

Коринна быстро пришла в себя.

— Конечно, поздравляю! — Она чуть склонила голову и на секунду прижалась щекой к щеке Серены. — Надеюсь, вы будете счастливы… как и я. Но как рад будет Марк, вы не представляете! Подумать только. — Тут она повернулась к Серене с проказливым выражением. — Марк отчего-то всегда воображал, будто у него есть основания ревновать меня к Нику. Я никак не могла убедить его, что его опасения абсолютно беспочвенны!

Ник с силой вдавил пальцы в плечо Серены, причиняя ей боль, и беспечно сказал:

— Ему надо было просто поговорить с Сереной. Он сразу убедился бы, что у него нет причин для беспокойства.

Коринна нервно свела свои красивые брови и сказала с приторной улыбкой:

— Но, милый мой, мы же не знали, что вы с Сереной питаете друг к другу нежные чувства. Вы все очень ловко скрывали! Я была почему-то уверена, что Серена без ума влюблена в Джона. А теперь прошу меня извинить — надо уделить время и другим гостям. Наилучшие пожелания.

— Надеюсь, вы тоже будете счастливы, — отчетливо сказала Серена, и оба — Ник и Коринна — вздрогнули от неожиданности, словно заговорил стол или шкаф.

Ник неожиданно повернулся к Серене.

— Ради бога, давай поскорее уйдем из этого гадючника, — раздраженно сказал он и стал не церемонясь протискиваться вместе с Сереной через толпу к выходу. Когда они наконец выбрались и уже закрывали за собой дверь, визгливый женский голос сказал:

— Надеюсь, она хотя бы влюблена в него. Иначе ей нелегко будет его приручить!

Серена быстро взглянула на Ника, но если он и услышал это замечание, то не подал виду. Он только подталкивал ее в спину, пока они не оказались на улице перед театром. Мимо них медленно проезжало такси, и Ник сделал водителю знак остановиться. Пока Ник говорил ему адрес, Серена быстро забралась в машину, чтобы Нику не надо было подавать ей руку. Сжавшись, она забилась в угол машины, а Ник устроился в другом — и это расстояние между ними значило очень многое.

В полном молчании они приехали домой и также молча поднялись по лестнице. Ник сразу рухнул в кресло и закурил сигарету. Его лицо было мрачнее тучи — он злился на себя самого, отчасти потому, что понимал: теперь уже не удастся избежать объяснения с Сереной.

Серена тоже это понимала. Она знала, как ему тяжело сейчас. Но, как ни странно, это не вызывало в ней никаких чувств: ни жалости, ни презрения. Словно от нее, осталась только пустая, мертвая оболочка.

— Ник… — произнесла она бесцветным голосом.

Он сгорбился, словно желая отгородиться от нее.

— Да?

— Не бойся, я не устрою тебе сцену. — Она сказала это так ровно и спокойно, словно спрашивала у него, что приготовить ему на ужин. — Но я хочу понять, что происходит!

Он ничего не ответил. Помолчав немного, Серена продолжала:

— Ник, зачем ты на мне женился?

Он по-прежнему молчал.

— Хотя я, конечно, догадываюсь. Понимаешь, я нашла скомканную газету на полу. Ту, где их фотография, — тихо произнесла она.

— Значит, ты все знала? — Он невольно восхищался ее самообладанием.

— Да, знала. Просто я не могла в это поверить. Но мне все стало понятно, когда я увидела, как ты вел себя сегодня.

Ник проклинал себя. Он предпочел бы, чтобы она набросилась на него с упреками и бранью. Все, что угодно, — только бы не этот тихий, ровный голос.

— Мне жаль, что ты так все восприняла, Серена, — раздраженно бросил он. — В конце концов, кому от этого стало хуже?

— Но, Ник!.. Нельзя жениться на девушке, к которой ты ничего не испытываешь, только для того, чтобы доказать Коринне Чейл, что тебе на нее наплевать!

— Черт побери! — Он встал и принялся нервно расхаживать по комнате. — Да, согласен, получается не очень красиво. Но ты ведь знаешь, Серена, я тебе никогда не говорил, что… что люблю тебя.

— Не говорил, — согласилась она. — Это правда. — Она не сказала, что его поцелуи значили для нее именно это, — и сам он тоже это прекрасно понимал. — Но все же я считала, что между нами есть по крайней мере дружба.

— Ну что ж, она никуда не делась. — Он попытался взять ее за руку, но она быстро убрала ее за спину. — Мы с тобой отлично сдружились, нам было весело вместе, разве не так? Почему бы нам не продолжать в том же духе?

— Если бы ты сразу сказал мне правду… — начала Серена и замолчала. Вышла бы она тогда за него замуж? Смогла бы она поступиться своей гордостью ради его спасения? Сейчас ей казалось, что она все равно согласилась бы. Но Ник, очевидно, считал иначе. Неожиданно ее лицо пошло красными пятнами. А ведь он не сказал ей всей правды именно потому, что боялся отказа. Она вспомнила, как тогда спросила, почему он хочет на ней жениться, а он ответил ей поцелуем. При воспоминании об этом Серена едва не застонала от унижения. Неожиданно ее гнев вырвался наружу. — За кого ты меня принимаешь? — напустилась она на него. — Ты что, считаешь из-за того, что я родилась на ферме, у меня нет гордости? Каково, ты думаешь, мне было слушать сегодня твое вранье?! Все знали, что это неправда, а я молчала и позволяла тебе делать из меня посмешище! Господи… — Она закрыла лицо руками, а Ник безмолвно стоял, потрясенный этим взрывом.

— Прости меня… — неловко выговорил он. Но она, как большинство тихих, спокойных людей, которых, наконец, вывели из себя, не унималась.

— Ах, прости! — со злобой повторила она. — Как будто ты малыш, разбивший чашку! Э… да что с тобой говорить! — Она отвернулась и схватила свою сумочку и пальто с вешалки.

— Выслушай меня, Серена… — Ник схватил ее за руку. — Я хочу сказать… Прости, я правда очень виноват перед тобой. Я… просто… я был в таком состоянии, что до остального мне не было дела…

— Ник, а тебе не кажется, что тебе всю жизнь до остальных не было дела? — спросила она, вдруг почувствовав, что смертельно устала.

Он замолчал, зная, что это правда. Его гнев на Коринну был вызван не ревностью, а чувством обиды за то, что кто-то опередил его. Он не привык никому проигрывать.

— Ну и что ты от меня хочешь? — выдавил он наконец, когда молчание стало уже невыносимым.

Серена посмотрела на него с равнодушным удивлением. Неужели этим человеком она так восхищалась?