Победитель - Харлан Кобен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все это мне известно. О бунтарях было снято великое множество документальных фильмов, сделаны теле- и радиопередачи. Позже появились художественные фильмы и романы. О них была написана баллада в стиле фолк, ставшая хитом и до сих пор звучащая по радио. Она называется «Исчезновение „Шестерки с Джейн-стрит“».
– Зачем она сдалась? – спрашиваю я.
– Она находилась в бегах вместе с Раем Строссом. Во всяком случае, так она рассказала нам. По ее словам, существовала целая тайная сеть радикалов, помогавшая разыскиваемым бунтарям скрываться от закона. Для нас в этом не было ничего нового. «Синоптики», «Черные пантеры», Симбионистская армия освобождения, ВСНО[13] и так далее – все они находились в бегах и разными способами получали помощь. Опять-таки, по словам Дэвис, в какой-то момент Рай Стросс решил сменить внешность и сделал пластическую операцию. Кстати, ее делал врач, который затем менял внешность Эбби Хоффману. Они со Строссом продолжали прятаться, держась на шаг впереди от правоохранительных органов. Так они оказались на Верхнем полуострове Мичигана, в рыбачьей лодке. Лодка опрокинулась, и Стросс утонул. Тогда-то Дэвис и решила сдаться властям.
– И Стросс утонул, – повторяю я слова ПТ.
– Да.
– Разделил участь своих жертв?
– Да.
Я указываю на Арло Шугармена с его пышным «афро» на голове:
– А ведь Шугармена едва не схватили?
По лицу ПТ пробегает тень. Его пальцы начинают сгибаться и разгибаться.
– Через четыре дня после атаки ФБР получило наводку, что Арло Шугармен прячется в Бронксе, в заброшенном доме. Можешь представить, какая напряженка тогда была в Бюро. Расследованием занималась куча агентов, но когда ищешь шестерых подозреваемых и тебе постоянно приходят наводки… – Он замолкает, делает глубокий вдох и снова трет лицо. – В тот дом мы послали всего двоих агентов.
– И никакой поддержки?
– Нет.
– Стоило бы обождать, – говорю я, так как знаю, чем это кончилось. – Одного Шугармен застрелил.
– Он убил заслуженного агента по имени Патрик О’Мэлли. Вторым агентом был новичок. Он-то и провалил операцию, не остановив О’Мэлли, когда тот один проник в дом через заднюю дверь. Словом, О’Мэлли попал в засаду. Он умер по пути в больницу. Шестеро детей остались без отца.
– А Шугармен улизнул, – говорю я.
– С тех пор его ни разу не видели, – кивает ПТ.
– Не только его. Остальных тоже.
– Да, и в этом-то вся загадка.
– У вас были соображения на этот счет?
– Были.
– И какие?
– Я пришел к выводу, что все они мертвы.
– Почему?
– Я не меньше других люблю фольклор, но в реальной жизни трудно скрываться пятьдесят лет подряд. Что происходило со всеми бунтарями, уходившими в подполье? Одни сдались, других выловили к началу восьмидесятых. Думать, будто пятеро из «Шестерки с Джейн-стрит» до сих пор живы и прячутся от закона, – полная бессмыслица.
Я смотрю на фотографию:
– ПТ…
– Да?
– Я думаю, барахольщик был одним из «Шестерки с Джейн-стрит». – (ПТ кивает.) – Который?
– Рай Стросс.
Я морщу лоб:
– Стало быть, Лейк Дэвис вам соврала.
– Похоже, что так.
Я думаю над его словами.
– Значит, Рай Стросс, харизматичный лидер, икона «Шестерки с Джейн-стрит», оканчивает свои дни нелюдимым барахольщиком, живущим в одной из башен небоскреба на Сентрал-Парк-Вест.
– Вместе с бесценной картиной Вермеера, висящей у него над кроватью, – добавляет ПТ.
– Которую он украл у моей семьи.
– Перед тем как напал и похитил твою двоюродную сестру, а до этого убил твоего дядю.
На некоторое время мы умолкаем, позволяя логической цепочке осесть в нашем сознании. Затем я говорю:
– Вы же не рассчитываете на то, что ФБР будет держать личность барахольщика в секрете.
– Нет. Такое было бы невозможно. В нашем распоряжении день, от силы два, а потом все выплеснется наружу.
– И чего вы хотите от меня? – спрашиваю я, сцепляя пальцы.
– Разве ты не догадался? Я хочу, чтобы ты провел расследование.
– А как же Бюро?
– Для ФБР раскрытие личности Стросса вызовет поток неприятных воспоминаний. Ты, конечно, не можешь помнить доклад Комиссии Чёрча в семьдесят пятом году. Там были вскрыты множественные факты незаконной слежки ФБР за группами защитников гражданских прав, феминистками, пацифистами и прочей публикой, которую мы тогда называли новыми левыми.
– Не понимаю, каким образом это связано со мной.
– В расследовании этого дела ФБР придется играть строго по правилам, – говорит он и многозначительно смотрит на меня. – Надо мне добавлять, что ты от этого свободен?
– Кажется, вы уже добавили.
– Если ты простишь мне каламбур, это беспроигрышная ситуация, Вин[14].
– Не прощу.
– Не простишь?
– Не прощу каламбур.
Мои слова вызывают у него улыбку.
– Что ж, вполне честно и точно. Ты, со своей стороны, занимаешься расследованием и защищаешь интересы семьи, и прежде всего интересы двоюродной сестры.
– А с вашей стороны?
– Раскрытие крупного дела.
Я обдумываю его ответ и говорю:
– Я в это не верю. – (ПТ молчит.) – Меньше всего вам нужно пятно на вашем поясе чемпиона. Вы же окончили службу, не проиграв ни одного дела.
В голове теснится множество вопросов, но один так и рвется наружу. Я задаю его ПТ:
– Почему это дело так важно для вас?
– Из-за Патрика О’Мэлли.
– Агента, застреленного Шугарменом?
– Я был тем самым новичком, провалившим операцию.
Глава 7
Пока мой самолет заправляют горючим, ПТ вручает мне папку толщиной с телефонный справочник. Есть много такого, что мне нужно узнать и запомнить, но важнее всего сейчас время. Мы оба приходим к выводу: первым делом нужно встретиться и поговорить с Лейк Дэвис.
– После освобождения из тюрьмы она сменила имя, – говорит ПТ.
– Ничего удивительного.
– Ничего удивительного, но в данном случае подозрительно. Вначале она официально сменила имя. Ладно, сменила, и на здоровье. Однако через два года, решив, что мы перестали за ней следить, она обзавелась полностью фальшивыми документами.
ПТ, конечно же, не переставал за ней следить.
– Теперь ее зовут Джейн Дорчестер. Она живет в Западной Виргинии,
