Алхимик - Владимир Кузнецов

— Нежданный гость, — голос, похожий на скрежет камня по стеклу, заставляет Сола обернуться. Высокий мужчина, ещё секунду назад сидевший за столом в холле стоит позади него, возвышаясь над присевшим на корточки Эдом на добрых полтора метра.

— Этот ужин не задумывался званым, — оскал неизвестного полон мелких жёлтых зубов. — Но раз уж гость заглянул к нам на огонёк… всегда приятно видеть новое лицо.

Н протягивает костлявую руку, одетую в ветхую чёрную перчатку. В дырах, протёршихся на внутренней стороне ладони, виднеется белёсая, гладкая кожа, больше похожая на кость.

«Не позволяй до себя дотрагиваться. Никому!»

Эд поднимается, одновременно отстранившись на шаг.

— Я не хочу быть обузой, — осторожно произносит он. Глаза высокого маслянисто поблескивают в густой тени глазниц.

— Напротив, — хрипит он. — Вы станете прекрасным дополнением нашему вечеру. К тому же, отвергать приглашение королевской особы — неподобающе и крайне оскорбительно.

— Королевской? — машинально переспрашивает Эд. Высокий расправляет плечи, выпячивая костлявую грудь, лишь слегка натягивая сюртук, висящий на нём, словно на вешалке.

— перед вам — один из владетельнейших монархов этих мест, — произносит он трубно. — Никакой смертный король не сравниться со мной, ибо я — Король Чума.

Эд чувствует, как его сердце замирает, точно чья-то рука с силой сжимает его. Король Чума. Спичка упоминал о нём, правда говоря, что его давно не видели и даже Алина писала о нё, пересказывая городские легенды. Из всех, кого можно повстречать в этом проклятом месте, Король Чума — едва ли не самый плохой вариант.

Под сухой стук каблуков, Эд входит в холл. Жестом его приглашают за стол. Заняв свободный табурет, он садится напротив жутковатой троицы, которая вблизи выглядит ещё более отталкивающей. Старик, облачённый в рваный офицерский мундир, с трудом фокусирует на госте взгляд мутных глаз без зрачков. Сол никак не может вспомнить, упоминал ли его и пухлую женщину Спичка, но мысли от страха путаются и память отказывается служить. Король собственноручно наливает ему вина из пыльной бутылки в позеленевшую медную кружку.

— Выпей за короля, — сипит стрик. Его голос похож на шипение куска мяса на раскалённой сковороде. Под внимательными взглядами Эд протягивает руку к кружке. Сердце колотится так, что кажется вот-вот разорвётся.

— Я здесь по делу, — говорит он, замерев. — Если Вашему Величеству будет угодно его выслушать.

— По делу? — саркастично интересуется Король Чума. — И какое же дело привело тебя сюда?

— Я ищу… — начинает было Сол, но его прерывают. Толстая женщина визгливо хохочет, сотрясаясь всеми складками своего необъятного тела. Просторное платье на ней грубо смётано из нескольких меньших по размеру.

— Все вы ищите здесь одного — наживы. Всё что вы, глупцы, хотите — обогатиться за счёт мертвецов и беглецов. Богатство или смерть — что ты выберешь?

— Я пришёл не грабить, — так спокойно, как только может, произносит Эд. Это провоцирует его собеседников — они истошно смеются, стучат по столу кружками, хлопают себя по бёдрам.

— Не грабить? — наконец спрашивает Король. — Зачем же тогда?

— Я ищу человека, — Эд убирает руку, надеясь, что про стакан его собеседники пока забыли. — Монахиню Ордена Скорбящих Сестёр. Кому как не Вашему Величеству, знать о её нахождении.

Троица замолкает, уставившись на Эда зло и пристально. Кажется, ещё немного и они бросятся на него.

— Ты спрашиваешь нас об этой мерзости? — голос Короля кажется доброжелательным, но в этой доброжелательности легко различить ненависть и отвращение.

— У вас нет причин любить плакальщиц, — кивает Сол. — Но вы — истинные хозяева этих владений.

Король Чума кивает, затем вдруг отрицательно машет головой.

— Нет. Не я. Красная Смерть потеснила Чёрную. Моя власть уже не так безгранична и всеобъемлюща. Но ты прав — кому как не мне знать, где твоя плакальщица.

— Ваше Величество скажет мне?

Распялив широкую пасть, Король долго и раскатисто смеётся. Смех этот звучит отвратительно и зло, а зияющем провале та можно видеть чёрное, гниющее нутро чудовища. Оно словно наполнено доверху дурной кровью, тёмной и полной паразитов.

Легенды говорят, что Король Чума появился в те дни, когда первые сёстры-плакальщицы и братья-гробовщики встали на борьбу с жуткой болезнью. Зараза избрала себе носителя — Тим Шарманщик, бродячий артист из Уайтчепела, принёс чуму домой, где заразил старика отца и жену. Надежд на спасение не было, но Тим решил опробовать иной путь — он обратился к самой болезни, моля спасение от жуткой и неминуемой смерти. Таковое было ему дано — но за ужасную цену. Он и его семья обратились в чудовищ, материальные воплощения Чумы, ни живые, ни мёртвые, единственной целью которых стало распространение заразы. Больше года они внушали ужас простому народу, пока, наконец, небыли пойманы чёрными мундирами и сожжены в подвалах епископата. С их уничтожением эпидемия пошла на спад и вскоре завершилась. Но спустя пятнадцать лет, когда Чума вновь явилась в Олднон, Тима снова видели в самом сердце заражённых кварталов. Те немногие, коу удалось пережить встречу с ним, рассказали, что чудовище носит корону из человеческих костей и зовёт себя Король Чума. С тех времен его трижды пытались упокоить, но каждый раз Король чума возрождался, появляясь на гребне новой эпидемии. Но сейчас, когда над городом владеет Красная Смерть, говорят, что Король стал слаб, утратив большую часть своего могущества.

Эти строки молнией проносятся в голове Сола. Алина знала о Короле, писала о нём. А теперь, возможно, повстречалась лично.

— Выпей за меня, — требовательно провозглашает монстр. — И я расскажу тебе.

Костлявый палец указывает на медную кружку.

— Я не стану пить, — Эд чувствует, что бледнеет.

— Тогда ты не узнаешь о судьбе своей монашки.

— Судьбе? — Эд не отводит взгляда. — Она мертва?

— Увы, нет, — скулит толстуха. — Живёхонька. Ты ведь говоришь о той, что пришла из тех же мест, что и ты? Она одна выжила. Остальные быстро увяли.

— Пей, — Король неумолим. — Не разделив со мной хлеба и вина, ты не можешь быть моим гостем.

— Если я выпью, ты скажешь мне? — Эд поднимается на ноги. Властный кивок служит ему ответом. Сол протягивает руку к кружке.

— А если откажусь?

— Мы силой вольём его тебе в глотку, — сипит старик. От копоти и чада в комнате тяжело дышать. Потемневшие и облупленные фигурки ангелов смотрят с резных обломков слепо, их улыбки — жуткие гримасы.

Эд резко подхватывает кружку, опрокинув её содержимое в себя. К его удивлению это оказывается вино — неплохое к тому же, и довольно крепкое.

— За Короля Чуму! — он с силой бросает кружку об пол. — Трижды сожжённого и вновь возродившегося!

— За Короля!!! — подхватывают старик и толстуха жутким скрипящим воем. Тим Шарманщик стоит напротив Эда, самодовольно скалясь.

— Дело сделано, — наконец произносит он. Эд так не считает:

— Монахиня. Ты обещал.

Монстр кивает:

— Монахиня… Как по мне — слишком много желающих спасти эту полуженщину. Ты опоздал, незваный гость. Твоя пташка тмилась в подвале этого самого дома, запертая с остальными. Две ёё подружки здорово скрасили нам вечер, а она… Она нашла лазейку и бежала. Прежде чем я успел вернуть её, некто встретил её и забрал с собой. Прочь из моих владений. Живую. Невредимую. Я долго горевал о потере.

Эд тяжело дышит, стараясь обуздать чувства обуревающие его:

— Кто её забрал?

— Этого я не знаю. Знаю только, что и этого оборванца его холуи звали «королём», но чаще — «генералом».

— Ну что же, спасибо за ответ, ваше величество, — кивает Эд. — Одну лишь услугу хочу просить у вас. Я хочу пожать вашу руку.

Жуткий хохот разносится вокруг — просьба Сола изрядно веселит троицу. Тем временем он осторожно опускает руку в карман.

— Ну что же, — отсмеявшись, скрипит Король. — Давно я не обменивался рукопожатием с живым. Вот моя рука.

Он протягивает костистую ладонь Эду. Тот отвечает на рукопожатие, с силой сжимая твёрдую, как дерево, руку монстра. Второй рукой он выхватывает и кармана нож и резким движением поддевает большой палец Короля. Не отпуская руки он с силой полосует ножом по пальцу. Тим ревёт — скорее от гнева, чем от боли. Палец поддаётся легко, словно бумажный. Подхватив его, Эд тут же разворачивается и бросается прочь. Вслед ему летят гневные вопли и жуткий вой.

— Выйди вон! — хрипит Сол, когда Спичкина голова показывается в приоткрывшемся дверном проёме. — Сколько тебе говорить!

— Я принёс то, что ты просил, — невозмутимо заявляет мальчишка.

— Оставь на пороге. И не забудь как следует вымыть руки. Ты понял? — Эд заходится в приступе тяжелого надсадного кашля.