Мифы и правда о восстании декабристов - Владимир Брюханов

— Василий Иванович, сколько ж можно! Как кто что взял, так сразу — Петька!

Как раз упорное расширение военных поселений инициировалось отнюдь не Аракчеевым: хотя тот и стоял, как упоминалось, у истоков этой идеи, но вовсе не собирался придавать ей столь всеобъемлющий характер. Лишь убедившись в неколебимости желаний и стремлелий царя, «Аракчеев, твердо решив ни с кем более не делить своего первенствующего положения, всецело взял на себя дело военных поселений, которому он сам не сочувствовал, против которого первоначально пытался возражать», — отмечал историк начала ХХ века А.А.Кизеветтер, автор солидного исследования «Император Александр I и Аракчеев».

В своих стремлениях император следовал идеалу, заложенному Пугачевым и развитому впоследствии Лениным. Ведь и последний, как указывалось, собственными деяниями создал «разруху» и низвел Россию до положения крестьянской страны, управляемой диктаторским аппаратом. Разумеется, заранее Ленин вовсе не собирался по-пугачевски грабить российских крестьян, оставшихся единственными производителями жизненных припасов, а продумывал глубокомысленные варианты преобразования управления не только Россией, освобожденной от гнета капиталистов и помещиков, но и всем человечеством — вроде смехотворного отмирания государства при коммунизме!

Вот и Александр I, как и его отец, считал помещиков бесполезными паразитами — не на службе, конечно, куда и Павел, и Александр их усиленно зазывали (да и на кого им еще оставалось опираться в государственном управлении?!), а в деревенском хозяйствовании. Притом Александр вовсе не был сторонником свободного крестьянского труда, а вполне определенно склонялся к принудительной организации сельского хозяйства. По сути, он желал видеть себя в России единственным помещиком — не только из корысти и честолюбия, но и из государственных интересов, как он их понимал.

Печальная суть истории России в том, что этот общий «идеал», восходящий к оккупационной системе Петра I, на протяжении нескольких столетий оставался центром российской идеологической мысли, вокруг которого происходили и теоретические споры, и велась нешуточная политическая борьба.

Сознаемся, что вовсе не нами впервые отмечены параллели между революционерами других времен и Александром I с его ближайшими родственниками. Еще в 1834 году, беседуя с одним из братьев Александра, великим князем Михаилом Павловичем, А.С. Пушкин заявил: «Вы истинный член вашей семьи: все Романовы революционеры и уравнители» — а ведь Пушкин был одним из немногих, понимавших толк в русской истории!

Итак, на Россию обрушилось создание военных поселений. Дело было серьезным, и всполошились не только те, кого это непосредственно коснулось.

П.И.Пестель, С.П.Трубецкой и другие идеологи занялись теоретическим обоснованием неприемлемости «нового» пути. Возражения получились вполне грамотными и исчерпывающими.

Трубецкой обратил внимание на то, что военные поселения формируют совершенно новый социальный класс, который по самой своей сути может получить антидворянскую и вообще антинародную направленность: поселения составят «в государстве особую касту, которая, не имея с народом почти ничего общего, может сделаться орудием его угнетения», и, «составляя особую силу, которой ничто в государстве противостоять не может, сама будет в повиновении безусловном нескольких лиц или одного хитрого честолюбца» — суть намерений царя от него не ускользнула, да и в 1920 год он провидчески заглянул!

Еще более четкими оказались рассуждения Пестеля, мечтавшего об освобождении поместий от крепостных, сохранении земель в дворянских руках и создании фермерства на помещичьей земле. Они камня на камне не оставляют от идеи национализации сельского хозяйства:

«Фермеры живут /…/ на земле крупных помещиков, которым они выплачивают ренту и землю которых они обрабатывают на собственный капитал и по своему усмотрению. Фермеры являются капиталистами земледельческого класса. Система фермерства встречается только в странах, где среди земледельцев образовался класс капиталистов, как, например, в Англии, Голландии, Ломбардии и в некоторых провинциях Дании и Германии. /…/

Целью правительства должно быть последовательное освобождение класса земледельцев для того, чтобы между ними могли образоваться капиталисты, которые получили бы возможности стать фермерами. /…/

Самое трудное — это установить обязанности крестьянина по отношению к землевладельцу. Но все эти трудности — эти барщины, десятины, денежные уплаты — кончаются, когда имеются фермеры. Землевладелец знает только своего фермера, с которым он заключил контракт на ренту, а дело найма рабочих касается уже самого фермера.

Правительство может оказывать поддержку системе фермерства /…/.

Земледельцы составляют самый многочисленный класс. Их богатство, их благосостояние составляет большую часть национального богатства. /…/

Разница между рабом и свободным фермером велика. /…/

Мелкое хозяйство мало соответствует прогрессу земледелия, ибо дает малый доход, при котором невозможно производить значительные улучшения. /…/

Фермер тратит в течение некоторого времени почти весь доход на улучшения в надежде получить больший через несколько лет. Правительство не может вести таких расчетов. В управлении имениями оно преследует чисто финансовые цели; оно стремится исключительно к увеличению ежегодного дохода. Расходы не позволяют ему делать большие сбережения из чистой прибыли, поэтому правительство не в состоянии предпринимать крупных улучшений. /…/

Еще хуже — отдать землю крестьянам. Здесь речь идет /…/ о капитале и просвещении, а крестьяне не имеют ни того, ни другого. /…/

Англия может потерять свою торговлю и промышленность, но миллионы, которыми она утучнила свою землю средней плодородности, всегда у нее сохранятся, Англия всегда будет богатой страной».

Пестель правильно уловил идею Александра I о введении военных поселений: это и была та замена помещичьих хозяйств государственными имениями, о нежелательности каковой писал Пестель. При этом действительно образовывалось нечто вроде государственных имений, состоящих из солдат и их командования, переведенных на хозяйственную деятельность, и государственных крестьян прилегающих местностей, тоже обращенных (вместе с чадами и домочадцами) в военных поселенцев.

При успехах этого начинания (каковые так и не возникли) подобную судьбу Александр I готовил и для всей России; если бы так произошло, то этим он заведомо переплюнул бы всех коммунистов ХХ столетия! Но не тут-то было: восстания военных поселенцев не заставили переменить судьбу уже обращенных в коммунизм, но спасли тогда от подобной перспективы всю остальную Россию!

Полное бесправие поселенцев и прочие практические порядки этих учреждений позволяют нам отнестись к данному начинанию, как к достойному прообразу ГУЛАГа. Но Пестель справедливо указывал не на моральную сторону этого дела, а на его экономическую бесперспективность.

Пестель заглянул и на двести лет вперед. Англия, утратив прежние позиции в промышленности и торговле, кормит себя зато успешно собственной фермерской продукцией.

И предупреждения Пестеля к своей родине вполне оправдались: и раздел земли между крестьянами, и все последующие попытки государства «поднять сельское хозяйство» ни к чему хорошему не привели и привести не могли!

Неповоротливость и беспомощность общегосударственного хозяйства по сравнению с фермерской инициативой были предвидены Пестелем весьма убедительно.

К сожалению, коммунисты — к собственному их несчастью и к еще большему несчастью народов Советского Союза — не удосужились ознакомиться с творческим наследием Пестеля и усвоить его. Пропала даже гениально разработанная идея окончательного решения еврейского вопроса. Считая евреев совершенно бесполезной нацией, Пестель предлагал их собрать всех вместе, вооружить и отправить в поход на отвоевание Палестины. Поскольку турки, несомненно, воспротивятся этому, а евреи сами с турками не справятся, то, естественно, в помощь евреям следует отрядить всю русскую армию. Не правда ли, очень мило?

Не был знаком с этой идеей Сталин или все же не решился полностью ею воспользоваться, но воссоздание Израиля произошло несколько по иному сюжету.

Идеалом дворян, включая большинство декабристов, и прежде всего — П.И. Пестеля, были английские помещики, сгонявшие крестьян с земли и организующие на ней образцовые хозяйства фермеров-арендаторов. Лишь в последнем варианте проекта конституции декабриста Н.М. Муравьева принципиально признавалась желательность сохранения усадебной земли при крестьянских дворах. То же считал необходимым и Н.И. Тургенев, но не видел способов практического разрешения этой задачи!