Антитела - Кевин Андерсон

Он стиснул зубы, плотно прижал локти к ребрам и попытался взять себя в руки. В холодном воздухе ощущался металлический привкус, напоминавший запах горящей крови.

Дорман опустил глаза и посмотрел на парапет набережной, где он только что спал, мучимый кошмарами. На каменной плите, распластав крылья, лежали пять мертвых голубей. Их перья были встопорщены, глаза остекленели. Из открытых клювов высовывались, маленькие язычки, сочившиеся кровью.

Дорман смотрел на трупы птиц, его желудок сводило спазмами, а к горлу подступала тошнота. О том, что натворило его тело, как и когда он утратил над ним власть во сне, знали только голуби.

Серое перо взвилось в воздух и беззвучно спланировало на тротуар.

Дорман, спотыкаясь, бросился прочь, поднимаясь вверх к проезжей части. Он должен покинуть Портленд и найти пса, пока еще не поздно.

Центральный почтамт.

Милуоки, штат Орегон.

Среда, 10:59

Малдер стоял рядом со Скалли в зале центрального почтамта, отнюдь не чувствуя себя серым и неприметным. Они прохаживались по помещению, пристраивались к очередям, потом вновь возвращались к стойке и заполняли никому не нужные бланки. Почтовый служащий, дежуривший за стойкой, бросал на них подозрительные взгляды.

Все это время Скалли и Малдер не спускали глаз со стены, у которой выстроились пронумерованные абонентские ящики, похожие на игрушечные тюремные камеры. Особым их вниманием пользовался ящик номер 3733.

Всякий раз, когда в почтамт входил очередной клиент и направлялся к нужной секции ящиков, Малдер и Скалли обменивались взглядами, напрягались и тут же успокаивались — клиенты

либо не соответствовали словесному портрету, либо останавливались у другого ящика, а то и вовсе проходили мимо, не обращая внимания на агентов ФБР.

В конце концов после полутора часов безрезультатного наблюдения тяжелая стеклянная дверь распахнулась, и появившийся на пороге высокий сухопарый мужчина двинулся прямиком к ящикам. У него было худое лицо, запавшие глаза и высокие скулы. Тщательно выбритая голова сияла, как будто он каждое утро надраивал ее мебельной политурой, зато подбородок щетинился черной жесткой бородой.

— Скалли, это тот самый человек, — сказал Малдер. Знакомясь с делом Альфонса Гурика, он видел его фотографии, снятые с самых разных ракурсов, но тогда Гурик носил длинные волосы, а бороды у него не было. И все же Малдер его узнал.

Скалли коротко кивнула и тут же отвела в сторону глаза, чтобы не вызвать у объекта подозрений. Малдер небрежно взял в руки красочную брошюру, в которой была представлена коллекция почтовых марок с изображениями знаменитых спортсменов, и принялся рассматривать ее, напустив на себя скучающий вид.

Эксперты федерального центра криминальной информации быстро и без особого труда расшифровали письмо, которым «Освобождение» принимало на себя ответственность за взрыв лаборатории «ДайМар». Организация изложила свое послание на листке почтовой бумаги, которую было нетрудно проследить, к тому же текст был написан от руки заглавными буквами, а на бумаге остались два явственных отпечатка пальцев. Пальцы писавшего были измазаны в грязи, да и сама затея казалась грязной и донельзя наивной.

Изучив почерк и отпечатки, центр криминальной информации и ФБР определили автора письма. Им оказался некий Альфонс Гурик, человек без определенного адреса, многократно привлекавшийся по делам нашумевших групп протеста. Его послужной список включал в себя множество организаций, носивших такие скандальные названия, что поверить в их существование было очень трудно. Именно Гурик сочинил письмо с угрозами в адрес «ДайМар».

Однако Малдер уже начинал сомневаться. Посетив развалины лаборатории, они со Скалли убедились в том, что это дело рук профессионалов, умелых, безжалостных и хладнокровных. Альфонс Гурик представлялся наивным дилетантом, который, может быть, и заблуждался, но уж зато' вполне искренне, от души. По мнению Малдера, он никак не мог сотворить то, что случилось с «ДайМар».

Как только Гурик приблизился к ящику номер 3733, набрал комбинацию и открыл маленькую дверцу, намереваясь вынуть оттуда почту, Скалли посмотрела на Малдера и кивнула. Они разом шагнули вперед, сунув руки в карманы пальто, чтобы достать бумажники со служебными удостоверениями.

— Господин Альфонс Гурик, мы агенты ФБР, — произнесла Скалли твердым непреклонным голосом. — Вы арестованы.

Лысый резко повернулся, с громким звуком уронил корреспонденцию на пол и прижался спиной к ящикам. На его лице застыл ужас.

— Я ничего не делал! — воскликнул он. — Вы не имеете права!

Клиенты почтамта отпрянули назад, изумленные и испуганные. Из окошек высунулись головы служащих. Они вытянули и шеи, чтобы лучше разглядеть происходящее.

Скалли вынула из внутреннего кармана сложенный лист бумаги.

— Вот ордер на арест, и в нем указана ваша фамилия. По данным ФБР, именно вы являетесь автором письма, которым некая организация признает за собой ответственность за взрыв лаборатории «ДайМар», повлекший гибель двух научных сотрудников.

— Но ведь… — Лицо Гурика побелело. Стараясь найти подходящие слова, он раздвинул губы, и между ними повисла струйка слюны.

Малдер подошел к задержанному и крепко взял его за руку, заранее отцепив от пояса наручники. Скалли стояла поодаль, держась настороже, готовая к любым сюрпризам, которые мог преподнести Гурик. Агент ФБР всегда должен быть начеку, каким покорным и обескураженным ни казался бы арестованный.

— Мы с удовольствием выслушаем вашу версию, господин Гурик, — сказал Малдер и, воспользовавшись замешательством арестованного, сковал ему руки за спиной. Скалли по памяти зачитала Гурику его права, но он, похоже, и без того знал их наизусть. Судя по досье, Гурика семь раз задерживали по обвинению в мелком вандализме — он бил камнями окна и разрисовывал безграмотными ругательствами стены компаний, которые ему не нравились. Малдер считал его человеком принципиальным и по-своему неплохо начитанным. Гурику хватало смелости отстаивать свои убеждения, хотя порой он подозрительно легко от них отказывался.

Малдер повел арестованного к выходу, Скалли нагнулась и собрала разбросанные по полу бумаги, после чего они втроем покинули почтамт.

Ровно через тридцать секунд, будто по сигналу будильника, Гурик открыл рот и начал оправдываться:

— Ладно, признаюсь: это я отправил письмо! Но я никому не причинял вреда! Я никого не убивал, ничего не взрывал!

Малдер подумал, что он, вероятно, говорит правду. Прежние выходки Гурика доставляли людям немало хлопот, и все же было трудно представить его в роли хладнокровного разрушителя, способного уничтожить целое здание.