Соули. Девушка из грёз - Анна Гаврилова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я вздрогнула, а близняшки, которые по-прежнему восседали на кровати Лины, взвизгнули.
– Что? – недовольно позвала мама, а призрак тем временем продолжал:
– Выдашь меня, я Далире покажусь и все-все про ваши прогулки с мужиками расскажу. И про тролля тоже.
О Богиня!
– Девочки? Соули?
– Все… все в порядке, – пробормотала Мила.
– Мы просто заболтались, – поддержала Лина.
– А почему у тебя голос дрожит?
– Да так, – отозвалась младшенькая, встала и поплелась к соседней кровати. Мила нехотя последовала за ней. Ну и мне пришлось нырнуть под одеяло…
Убедившись, что все легли, мама фыркнула и вышла. Дверь в коридор закрылась, и последний лучик света, который из этого самого коридора отсвечивал, погас.
– А вот теперь поговорим серьезно! – злорадно протянула тетушка.
И началось…
Увы, подскочить к светильнику, который располагался довольно близко, я не могла – оцепенела от ужаса. Оцепенение, разумеется, непростым было – его тетушка Тьяна наслала. Именно за такие выкрутасы призраков и не любят.
С близняшками, разумеется, то же самое случилось, и даже кровь оборотней от жуткой потусторонней магии не защитила.
Пришлось лежать смирно и слушать, слушать, слушать…
Нет, тетушка Тьяна говорила правильные вещи – про этикет, про достойное и недостойное поведение, про репутацию девицы и семьи, про неприязнь молодых людей к доступным и интерес к недоступным. Вот только до сознания ее слова почти не доходили – не могли пробить корку ужаса, который сама же и наслала.
Когда ночной мрак сменила предрассветная серость, стало полегче. Призрак ослаб, его магия – тоже. Я даже смогла перевернуться на бок и заглянуть в грустные желтые глаза Милы – она лежала ближе, ко мне лицом.
А потом наступил долгожданный рассвет, и тетушка Тьяна исчезла, предупредив, что, если учует в доме мага, то опять-таки все про наши приключения на кладбище расскажет. В том, что тетка действительно успеет, никто не сомневался: призраки – существа шустрые.
– Что делать будем? – жалобно пропищала Лина.
Я тяжело вздохнула и призналась:
– Есть одна идея, но… мне она совсем не нравится. Вернее совсем-совсем не нравится.
Из дремы вырвал счастливый возглас Милы:
– Все! Написали!
Я нехотя открыла глаза и вытянула шею, чтобы увидеть, как Лина схватила со стола лист и старательно подула, желая скорее осушить чернила. Промокашкой младшенькая не пользовалась никогда.
В кабинете отца, куда мы перебрались сразу после завтрака, витал аромат розмарина. На фоне строгой мебели и забитых книгами шкафов близняшки смотрелись странно – как будто серьезней, взрослей. Домашние серые платья и белые фартуки тоже придавали степенности, впрочем… хитринки в глазах эти иллюзии сметали.
– Давай. – Я протянула руку. Девчонки сочиняли записку так долго, что я почти забыла, кому она предназначалась.
Лина подошла к креслу, отдала послание и замерла – прямая, как палка, и гордая, как гербовый дракон. А я поморщилась, потому что от бумаги нестерпимо несло духами.
– Ты не нюхай, ты читай! – пропищала Мила, которая в этот миг старательно собирала черновики. Последних было так много, будто девчонки не три строчки, а целый сентиментальный роман писали.
Я вздохнула и вгляделась в неровный почерк старшенькой.
«Дорогой, многоуважаемый господин Райлен!
Спешим сообщить, что трем известным Вам девицам снова нужна Ваша помощь. Искренне и слезно просим о встрече в наикратчайший срок.
Увы, обстоятельства таковы, что промедление смерти подобно (в прямом, нетривиальном, смысле слова «смерть»!).
Ждем Вашего положительного ответа, дабы соблаговолить сообщить Вам время и место неминуемой встречи.
Подпись не ставим, ибо записка строго конфиденциальна».– Ну как? – В голосе Лины было столько надежды…
Я закусила щеку, но предательская улыбка все равно проявилась.
– Девчонки, давайте я сама напишу?
– Нет! – разом выдали сестры. Надулись.
О Богиня! Да сколько же можно!
– Да не щупал он меня! – прошептала тихо-тихо. Раз в сотый с момента исчезновения призрака. – И не целовал!
– Райлен наш! – так же тихо, но грозно напомнила Лина. Тоже не впервые.
Я только головой покачала. Ну что с ними делать?
Лина выхватила из рук записку и вернулась к столу. Привычно и быстро сложила из бумаги журавлика и передала Миле – та ставила магическую печать, благодаря которой птичка взлетит и помчится искать адресата.
А я смотрела на невероятно серьезных сестричек и вспоминала…
Когда Райлен проводил в гостиничный номер, я так растерялась, что по сторонам почти не смотрела и внимания ни на что не обращала, а если и обращала, то не осознавала. А там ведь и журавлики были. Много журавликов! За окном висели, робко тыкались в стекло. Интересно, он их вообще читает?
– Ладно. – Я поднялась и поправила домашнее платье. – Я к себе. Когда ответ прилетит – позовите.
– Ага… – пробормотала Мила, увлеченно дергая задвижку окна. Та, кажется, застряла. Младшенькая промолчала – дула щеки, оскорбленная моим неодобрением.
Я пожала плечами и вышла.
Конечно, очень хотелось обойтись без Райлена, но… увы. Угрозы тетушки Тьяны оказались куда страшней, чем новая встреча с магом, – ведь это она сейчас грозится, а завтра возьмет и в самом деле наябедничает. Да еще приукрасит. И кому родители поверят? Точно не нам, потому что мы уже соврали, причем не единожды.
Но даже если восставший из могилы дух скажет правду – беды не миновать. Отец или запрет на год, или в пансионат сдаст, или еще что-нибудь похуже выдумает. Он слишком дорожит репутацией семьи, чтобы простить выходку с троллем и осквернение родового кладбища.
К тому же очень не хочется лежать каждую ночь в оцепенении и слушать нудные, хоть и полезные рассказы про этикет и прочие приличия. Ночью, как ни удивительно, спать хочется…
Наверное, именно усталость, вызванная бессонницей, заставила меня совершить то, о чем в других обстоятельствах даже помыслить не могла.
Вернувшись в свою спальню, выудила из комода лист бумаги и составила еще одну записку. Краснела, дрожала, но писала:
«Уважаемый господин Жаррин!
Извините за беспокойство, но у меня нет иного выхода. Я вынуждена молить Вас о помощи. В деле, по которому приходила вчера, открылись новые обстоятельства. Мне необходимо связаться с господином магом, но боюсь, корреспонденцию он не читает.
Пожалуйста, если Вас не затруднит, передайте ему эту записку. Уверена – он поймет, что делать.
С уважением и благодарностью, Соули из рода Астиров».Превращая листок в длинношеего почтового журавлика, успокаивала себя тем, что в сравнении с визитом в гостиницу письмо – сущая мелочь. А потом представила, что будет, если родители узнают и про тролля, и про кладбище, и про гостиницу – коленки задрожали. Я никогда столь быстро магическую печать не вычерчивала!
Подхватив бумажного журавлика, зажмурилась. Перед мысленным взором возник образ щекастого господина Жаррина, и коленки задрожали сильней. О Богиня! Не оставь!
С губ сорвалось привычное с детства заклинание. Я ощутила, как нарисованная печать наполняется магией, осторожно вплела в нее образ хозяина гостиницы и выбросила птичку в окно. Журавлик из желтоватой бумаги взмахнул крыльями и, подхваченный попутным ветром, помчался в сторону Вайлеса. Сердце к тому моменту едва не выпрыгивало из груди.
– О Богиня! Только бы он откликнулся, – беззвучно взмолилась я. – Иначе отец в самом деле убьет.
Глава 8
Вообще-то я зареклась появляться на старом городском кладбище, но, увы, другого места, где можно незаметно встретиться с Райленом, на ум не пришло. Вот и стояли мы с близняшками за ветхим склепом из грубоватого камня в окружении покосившихся надгробий, под присмотром полуденного солнца. Стояли и ждали.
– Мила, ты правильно место описала? – прошептала я. Нет, на кладбище прохожих не наблюдалось, но говорить в голос было все-таки страшно. – Может, он у какого-нибудь другого склепа ждет?
Сестрица недовольно скривилась, буркнула:
– Кажется правильно.
Лина тоже на Милу покосилась, словно записка без ее участия составлялась и старшенькая в самом деле могла напутать. А потом выглянула за угол и пропищала:
– Идет!
Мила тут же подлетела к сестре, тоже выглянула и взвизгнула от восторга.
– Тише! – шикнула я. – И вообще, вернитесь на место. Немедленно!
Девчонки послушно отступили, но на этом запас благоразумия иссяк…
– Соули, ты помнишь уговор? – поджав губки, спросила Мила. Лина поддержала нахалку хмурым взглядом.
Я тоже поджала губы и даже кулачок в бок уперла.
– Уговор? Я никаких обещаний не давала.
– Соули! – возмущенно прошипела младшенькая. – Соули, он наш!
– Мы его первыми заметили! – вклинилась Мила. – И первыми с ним познакомились!
