Хранители откровений. Странствия во имя коренных американцев и Земли - Элдерсон Дуг

Он остался с нами дольше, чем ожидал сам. Последнюю ночь с нами он провел в парке Индиан Грайндин Рок, родине племени мивок. Здесь не было ни одного индейца-мивок, но сохранился большой круглый дом, сложенный из кедрового дерева. В этом месте проведения церемоний часто проходили сборы. В гранитных плитах остались сотни отверстий — раньше их использовали для перетирания каштанов в муку.

По сей день считается чудом, что мивокская культура выжила в бурные времена начала XIX века. Их мирное существование прервал поток золотоискателей и лесорубов. В нескольких милях от этого места нашли первую крупную золотоносную жилу. Землю скоро изрыли шахтами, холмы обнажили, срубив лес, и дно некогда чистых речных вод покрылось илом и засорилось гнилыми бревнами. Тех индейцев, кого не выселили или не убили, силой заставляли работать на новых хозяев этих земель. Белые поселенцы уничтожали не только природу, но и весь жизненный уклад этого племени.

Сегодня деревья снова покрывают холмы. Вода в верховьях ручьев стала чистой. И убежища наподобие парка Индиан Грайндин Рок до их пор хранят в тени своих многовековых дубов останки древнего индейского быта.

Мы были в пути. Шествие началось, и калифорнийская весна встретила нас нежными ласками — мягким солнечным светом, теплыми бризами и сладкими запахами. На восток мы шли легко, проходя через земли, все еще бывшие священными для коренных американцев. Впереди нас ждали покрытые снежными шапками горы Сьерра, пугающе вздымавшиеся над землей. Они станут нашим первым серьезным физическим препятствием.

Глава 9

Переход

Погода в горах Сьерра была кристально ясной и слегка прохладной — для нас это явилось своеобразным благословением. Дороги и горы были засыпаны снегом. Озера застыли, прочный гладкий лед играл на солнце. Однако сейчас горные переходы были открыты — впервые со времени прошлого сезона.

С высоты восьми с половиной тысяч футов (2,6 км) открывался незабываемый зимний пейзаж. Приятная усталость мягко навалилась на нас, и мы растянулись на прогретых солнцем камнях. Внезапно в небе появилась огромных размеров птица. По массивному черному силуэту можно было безошибочно узнать в ней орла — редкого белоголового орла. За ним пронесся клин снежных гусей. Был ли в этом тайный смысл?

Через два дня мы вполне успешно преодолели перевал и спускались в изрезанную каменистым ландшафтом долину: острые выступы и громоздкие валуны таили в себе многовековую историю. В сравнении с этими древними каменными исполинами наш поход казался всего лишь вспышкой света, возникшей только на миг. Но этот миг мне хотелось прожить во всей его полноте и отдать дань почтения всем тем, кто когда-то проходил этой же тропой. Вероятно, земля помнит всех паломников, ступавших по ее тверди.

Мы разбили лагерь недалеко от бурного ручья, под высокими желтыми соснами. Четверо евреев готовили для всей группы традиционную пасхальную еду. Здесь, в заснеженных горах, эта пища была как нельзя кстати. Солнце заходило за горные вершины, когда мы уселись на мягкие еловые ветви перед костром. Лесли (она сменила фамилию с Гудмен на Гудвумен, что по-английски значит «хорошая женщина», потому как именно такой она и была) пригласила нас к импровизированному столу.

— Приготовление еды помогло нам глубже ощутить свои корни, — сказала она. — Мы родились евреями, но совершенно забыли об этом. И теперь, на дикой природе, мы готовили на земле и камнях, и это тронуло нас. Евреи всегда с любовью относились к земле, нам близок племенной уклад. Приготовление этой еды не было похожим на обычный воскресный ужин в современном стиле — с духовкой, блендерами, первоклассным фарфором и красивыми бокалами. Здесь мы вновь ощутили гармоничную связь с Землей.

Лесли пересказала историю о Моисее, об исходе ее народа из Египта и многих других аспектах праздника Песах[7]. Она рассказала также о том, как Египет понес десять кар за то, что фараон не хотел отпускать евреев из плена: вода в реках превращалась в кровь, земли заполонили мерзкие жабы, было нашествие блох, мух и саранча уничтожала урожай; по всей земле пошли болезни и мор скота, язвы, огненные дожди, на три дня и три ночи установилась кромешная тьма, умерли все младенцы мужского пола.

Позже ученые и авторы детективов пытались объяснить некоторые из этих явлений вулканической активностью или токсичностью красных морских водорослей, что, в свою очередь, вызвало ряд дальнейших экологических катастроф.

— И у прошлого, и у настоящего есть одна общая черта — необходимость очищения, — продолжила Лесли. — Мать-Земля отвечает на обиды катастрофами, землетрясения и извержения вулканов — ее естественная реакция.

Греясь у костра, когда лунный свет и игра огня отражались на наших лицах и в глазах, мы лучше чем когда-либо прежде понимали идеи планетарных изменений. На прошлой неделе нас очень беспокоила вероятность схода снежных лавин, снежные бури и заторы на переходах. Уважение к природе росло в нас с каждым шагом. Многие из нас внутренне стали сильнее. Мы праздновали Песах вместе с нашими еврейскими братьями, пели традиционные песни и танцевали танцы. В разгар веселья мы подбросили дров в огонь, и лагерь наш осветило почти дневным светом. Рози, бывшая монахиня, так описала всеобщее настроение: «Наконец-то настало время, когда католики и евреи объединяются!»

Озеро Моно, окруженное спящими вулканами, было похоже на сине-голубое блюдце, которое от настоящего отличала одна небольшая деталь: по площади оно в два раза превосходило Сан-Франциско. Марк Твен однажды назвал озеро «безжизненным морем», однако и по сей день к его соленым водам ежегодно слетаются миллионы птиц, чтобы поживиться триллионами креветок. А причудливо торчащие из воды известково-туфовые башни привлекают сюда тысячи туристов.

Вдоль озера мы дошли до города Ли Вайнинг, в котором располагалась штаб-квартира Комитета по спасению озера Моно. У них мы и остановились на выходные. Лос-Анджелес десятилетиями забирал воду из ручьев, питавших озеро. Основной целью Комитета было снижение этого воздействия: существовал серьезный риск увеличения засоленности почв и последующего нарушения пищевой цепи. Более того, со времен отведения важных речных артерий от сердца озера, начавшихся в 1941 году, уровень воды в озере начал стремительно снижаться, что привело к нарушению экологического равновесия. Комитет неоднократно обращался в суд, но формальные методы не приносили существенных результатов. Один из комитетчиков так высказался на этот счет: «В конце концов, спасти озеро можно только сердцем тех, кто готов предпринимать простые шаги для сохранения воды. И ваше движение отчасти добивается поставленных нами целей — вы обращаетесь не к букве закона, но к сердцам людей». Помимо общения с жителями города мы раздавали информационные брошюры, объясняющие суть проблемы, и планировали встречи со средствами массовой информации.

Один из активистов сказал, что близлежащие вулканы вполне способны выполнить большую часть работы за них, просто расплавив лос-анджелесский трубопровод. Но мы все же надеялись, что до этого не дойдет. Кроме того, если люди на другом конце трубопровода не пожелают самостоятельно изменить своим привычкам и не начнут потреблять меньше воды, трубопровод можно просто перестроить.

Забегая вперед, скажу, что через несколько лет после шествия, и в первую очередь благодаря неугасающим стараниям Комитета по сохранению озера Моно, решением суда власти Лос-Анджелеса обязывались сократить потребление воды из потоков, питающих озеро. В результате довольно скоро уровень воды в нем поднялся на десять футов, что привело к восстановлению крайне шаткого тонко организованного экологического баланса. В итоге Лос-Анджелес всерьез занялся проблемой сохранения воды и ее очистки для вторичного использования. Сегодня город вернулся к показателям потребления воды в 1970-е годы, и это несмотря на то, что численность населения выросла на треть. Этот прецедент в значительной степени повлиял на все последующие попытки защитить окружающую среду.

Сегодня усилия Комитета сосредоточены на восстановлении водных потоков и заболоченных мест в бассейне озера Моно. Его действия помогли Лос-Анджелесу и многим другим городам обеспечить потребность в питьевой воде, избегая при этом побочных проблем в других районах.

Человек-Орел находился в пучине всех этих «водных войн» вокруг Лос-Анджелеса. Мы навестили его в скромном жилище около калифорнийского городка Бишоп, чтобы вместе провести парную церемонию.

— Много лет тому назад они пытались выселить отсюда не только индейцев, но и белых, чтобы превратить долину в гигантский резервуар. Но мы не сдвинулись с места. Это наш дом. Мы могли бы помешать их планам, используя свои особые методы, но тогда бы пострадало много ни в чем не повинных людей. Я так не делаю. И я поклялся помогать каждому, кто придет ко мне, независимо от цвета кожи.