А до Берлина было так далеко - Василий Шатилов

В районе села Крутые Горбы фашисты бросили в контратаку десять танков. Однако, поставив орудия на прямую наводку, артиллеристы подожгли четыре танка. Остальные поспешили ретироваться с поля боя. Гитлеровцы были очень самонадеянны и нахальны лишь до тех пор, пока не встречали отпора.

За тем, как развивается наступление частей дивизий, внимательно следили в штабе армии. Несколько раз на НП звонил полковник Иван Семенович Варенников, заслушивал доклады и информировал о делах соседей.

От него мы узнали, что 26-я армия главными силами успешно продвигается в направлении Брусилова. В наступление перешли кроме нашего соединения 3-я кавалерийская и 199-я стрелковая дивизии. Так что правый фланг 196-й обеспечен надежно. От нас командование армии требовало не давать передышки противостоящей 11-й немецкой танковой дивизии, лишить ее возможности перебросить часть сил в направлении Ставище.

Мы тогда еще не полностью понимали причины беспокойства армейского командования относительно 11-й фашистской танковой дивизии. А дело заключалось в том, что 1-я немецкая танковая группа, наступавшая в направлении станции Христиновка, пыталась отрезать пути отхода на восток войскам 6-й и 12-й армий и, соединившись с наседающей на Умань 17-й фашистской армией, окружить два советских объединения. Для того чтобы сорвать этот замысел врага, и наступали три дивизии 26-й армии.

Мы заверили командование армии, что не дадим 11-й танковой дивизии противника возможности перебросить танки под Умань или Христиновку. Да, собственно, и перебрасывать командованию немецкой дивизии было нечего: половину танков фашисты потеряли в предыдущих двухдневных боях.

Вскоре с разрешения штаба армии мы перенесли НП штаба дивизии в район села Баранье Поле. Части нашего соединения продвинулись па 10-15 километров и управлять ими на таком удалении стало трудно.

Когда комендант штаба доложил, что наблюдательный пункт оборудован и установлена устойчивая связь со всеми частями, я в сопровождении капитана Трунова и лейтенанта Сороки, который вновь вернулся к своим обязанностям помощника начальника оперативного отделения штаба, поспешил в Баранье Поле. К этому времени село было полностью очищено от противника, хотя время от времени то тут, то там рвались снаряды и мины.

Несмотря на опасность, возле одной из хат собралась большая толпа. "Что бы там могло быть?" - подумал я и приказал шоферу остановиться. Когда мы подошли к хате, глазам открылась такая картина.

На земле, в центре круга, образованного толпой жителей, лицом вверх лежала мертвая женщина лет тридцати. На груди ее расплылись два красных пятна. Вокруг убитой ползали четверо ребятишек, один меньше другого. Они не плакали. Лишь девочка лет пяти все твердила с мольбой: "Мамочка, мамочка, проснись, пожалуйста. Мамочка, мамуля... пойдем в хату". Голосила над убитой старуха, должно быть ее мать.

Оказывается, женщину расстреляли фашистское солдаты за то, что она не отдавала им теленка, которого, отступая из села, они забирали. Немцы накануне отняли у нее корову, а теперь лишали детей последнего, что у них было. Женщина пыталась помешать грабителям и за это поплатилась жизнью. Фашистов не остановило, что у нее четверо малолетних детей. Безгранична была жестокость гитлеровцев к советским людям.

К хате подошло подразделение красноармейцев. Командир дал команду "Разойдись!". Бойцы тихо встали рядом. Они молчали. Но их молчание было красноречивым. Они, как и я, как и мои товарищи, наверняка думали о своем солдатском долге, о том, что нельзя более позволять фашистам терзать родную землю.

Прозвучала команда "Становись!" - и подразделение ушло туда, откуда доносился шум боя.

Баранье Поле было первым селом, которое освободила ваша дивизия от фашистов, и на каждом шагу мы видели следы их хозяйничанья. Стены дома, где располагалась сельская управа, были заклеены приказами немецкого Командования. Один из них гласил: "Все жители села обязаны выходить на работы по уборке урожая. Собранный хлеб сдать оккупационным властям. За непослушание германским властям, за срыв сельскохозяйственных работ - расстрел". Другой приказ обязывал жителей немедленно сообщать германским властям о месте нахождения "большевистских комиссаров", о тех, кто связан с "лесными бандитами", то есть с партизанами. Он предписывал сдавать представителям вермахта огнестрельное оружие...

Приказы, написанные на ломаном русском языке, с массой грамматических ошибок, заставили нас особенно остро почувствовать и понять, что несет на своих штыках фашистская армия.

Прибыв на НП, расположенный южнее Бараньего Поля, сразу же доложил об этом комдиву, а затем связался по телефону с командирами частей я уточнил на карте их местонахождение. А картина складывалась такая: 869-й стрелковый полк при поддержке 739-го гаубичного полка вел бой западнее Бараньего Поля.

884-й стрелковый полк отбивал вражеские контратаки в районе села Крутые Горбы. 893-й стрелковый при поддержке 725-го пушечного полка, овладев селом Медвин, дрался за село Побережки.

Только я переговорил с частями, как позвонил командарм генерал-лейтенант Костенко. Он спросил генерала Куликова, но, поскольку тот был на переднем крае, трубку взял я.

- Говорит Первый. Доложите обстановку, - сказал он. Стараясь быть предельно лаконичным, я доложил об успехах дивизии.

- Хорошо. Очень хорошо, - услышал в ответ. - Военный совет армии рад за вашу дивизию.

У генерала Костенко, как я почувствовал, было приподнятое настроение. И это понятно. Ударом во фланг фашистского танкового клина, нацеленного на Днепр, армия, в том числе наша дивизия, вынудила 1-ю танковую группу перейти к обороне на рубеже Фастов, Белая Церковь, Тараща.

Но радость наша была недолгой. Обстановка на Юго-Западном фронте вскоре резко ухудшилась. Фашистское командование, стремясь скорее захватить Киев, бросало в сражение все новые и новые силы. Как стало известно позднее, только против правого фланга 26-й армии немцы сосредоточили пять дивизий. Они навалились на 26-ю армию потому, что она мешала фашистам выйти на оперативный простор, обойти Киев и форсировать Днепр. У фашистов был зуб на нашу армию и потому, что она крепко им па-солила в предыдущих боях. В районе Фастов, Белая Церковь, Тараща, Тыновка мы обескровили три танковые и одну моторизованную немецкие дивизии. Гитлеровцам удалось вскоре создать значительный перевес в силах за счет подтягивания резервов и переброски свежих частей с других участков фронта. Короче говоря, обстановка на нашем участке фронта была чревата новыми серьезными осложнениями для наших войск, и командование приняло решение - единственно правильное в сложившихся условиях - приостановить наступление, отойти на новый оборонительный рубеж, ближе к Днепру, чтобы не допустить окружения войск, обороняющих Киев, и не дать танковым и моторизованным соединениям врага создать плацдарм на левом берегу, с которого можно было бы начать наступление в глубь Левобережной Украины.