Питерщики. Русский капитализм. Первая попытка - Лев Лурье

Часть федосеевцев заключала браки в православных или единоверческих церквах. Затем следовало покаяние по специальному обряду. Эта группа получила название новоженов и, по словам Н. Н. Животова, представляла в 1890-е годы второй по численности после собственно федосеевцев старообрядческий толк Петербурга, насчитывая около 800 приверженцев. Моленная новоженов находилась на Воронежской улице, 10, в доме Самодурова [31] .

В 1906 г., когда федосеевская община, как и другие старообрядческие согласия, была окончательно легализована, в богадельне на Волковом кладбище призревалось 600 человек, а всего в Петербурге насчитывалось 5 тысяч федосеевцев [32] . Помимо двух молелен (мужской и женской) на Волковом кладбище, у них были и молельни в домах П. И. Коржакова на Коломенской и Николаевской улицах [33] .

В Петербурге конца XIX – начала XX веков была и довольно представительная община филипповцев, отколовшаяся, как и федосеевцы, в XVIII веке от поморцев. Филипповцы отличались большим фанатизмом и замкнутостью, чем федосеевцы, и известий о них в исследованиях по истории петербургского раскола и в прессе того времени значительно меньше.

Известно, что в XVII веке их центром была Малая Охта, затем до 1815 г. – Галерная улица и, наконец, Коломенская между Кузнечным и Свечным переулками. В 1880-е годы их моленная помещалась здесь в деревянном двухэтажном здании на каменном фундаменте. Петербургские филипповцы были по преимуществу либо уроженцами Поморья – олончанами и архангелогородцами, либо по-шехонцами [34] . К началу XX века община владела двумя моленными. Помимо указанной, это был молитвенный дом на Волковской улице, 16 [35] .

Поморцы

Данила Викулин в 1695 г. основал на реке Выг, в нынешней Карелии, первую общину поморцев.

Через четыре года к ней присоединились братья Андрей и Семен Денисовы, ставшие впоследствии основными идеологами согласия. Они написали главное догматическое произведение поморцев, их исповедание веры, знаменитые «Поморские ответы».

Богослужения поморцев совершаются в часовнях и проводятся наставниками (в народе называемых попами, хотя они и не имеют сана). Выходя из часовни, поморцы говорят друг другу: «Простите Христа ради» – и отвечают: «Бог простит».

Споры по вопросу отношения к браку привели к разногласиям внутри поморского согласия и возникновению различных групп: брачных поморцев, венчающихся в православных церквах; небрачных поморцев, не вступающих в брак; полубрачных поморцев, считающих, что хотя каждый должен стремиться к безбрачию, но вступающим в брак без благословения общество не судья. От поморцев отделилась группа тропарщиков, которые совершали, в отличие от других поморцев, молитву за царя.

В первой половине XVII века поморское согласие, по-видимому, преобладало среди старообрядцев новой столицы. Относительно недалеко от Петербурга, в Карелии, находился главный конфессиональный центр поморцев – Выгорецкий монастырь. Многочисленным было поморское население Ямбурга и Старой Ладоги. Ревизия 1745 г. свидетельствовала о принадлежности к этому согласию самых известных петербургских предпринимателей: Игнатия Гутуева, ратмана петербургской биржи Афанасия Дорофеева, гостинодворцев Яковлевых, Петра Рогожина, приставленного от купечества к сбору подушной подати [36] .

В 1760 г. (а по некоторым данным, даже в 1740-м) поморцы основали в Охтинской верхней слободе, как называли тогда Малую Охту, свое кладбище – самое старое старообрядческое кладбище в Петербурге [37] . Его появление тут не было случайно. С одной стороны, Охта была фактически самостоятельным поселением с собственным самоуправлением, удаленное от города – здесь кладбище не бросалось в глаза полицейской власти. С другой стороны, среди населявших Охту плотников – потомков олончан и архангелогородцев, было много старообрядцев. В 1768 г. специальным императорским указом Малоохтинское кладбище получило официальный статус и надолго стало главным центром петербургских поморцев.

До начала XX века кладбища играли огромную роль в жизни старообрядческих общин. Вплоть до 1883 г. им было запрещено строить церкви и молитвенные дома, а большинство существовавших (они были основаны в основном при Екатерине II) возникли явочным порядком и в любой момент могли быть закрыты. Между тем, прямого запрета на устройство кладбищ не существовало.

В результате у старообрядцев именно кладбища (прежде всего Рогожское и Преображенское в Москве) стали важнейшими конфессиональными, общественно-благотворительными, коммерческими и кредитными центрами. При них основывались молитвенные дома и целые скиты-монастыри, богадельни, столовые для бедных, книгописные и иконописные мастерские. Вместе с тем сам заупокойный обряд и кладбищенское благолепие были важны для старообрядцев принципиально.

С кладбищами была связана и мирская жизнь старообрядческих общин. Сюда стекалась коммерческая информация со всех концов России, здесь предприниматель-старообрядец всегда мог найти приказчиков и рабочих из среды единоверцев или получить кредит из кладбищенского капитала. «Кладбища, – писал историк петербургского раскола В. Нильский, – это были и есть твердыни старообрядчества, его опоры и вековечные учреждения, долженствующие, по мысли раскольников, узаконить и утвердить навсегда раскольничьи общины России» [38] .

На несколько лет позже Малоохтинского кладбища появился второй центр петербургских поморцев – молитвенный дом с подворьем и школой на Моховой улице. Его основателем был купец Иван Феоктистович Долгий (1734–1799), на средства которого строилась моленная и были приобретены для нее редкие иконы и книги [39] . Вплоть до николаевского царствования поморцы на Моховой существовали открыто и привлекали множество прихожан. Время Николая I, вообще очень тяжелое для старообрядцев, роковым образом сказалось на судьбе моленной. В эти годы владельцем дома и попечителем моленной был купец Пиккиев (по его имени моленную называли «пиккиевой»), В 1839 г. были официально запрещены ремонты и подновления, через два года сняты колокола, и, наконец, в 1854 г. после многочисленных проверок моленную окончательно закрыли. При этом изъяли пятьсот четыре иконы старинного письма в серебряных, украшенных камнями окладах [40] .

В 1792 г. еще одна поморская моленная появилась на Малоохтинском кладбище. Главным ее жертвователем стал другой столичный купец – М. И. Ундозеров. При моленной в дальнейшем появились богадельня и больница.

В 1820-х годах при кладбище без видов на жительство постоянно проживало около ста пятидесяти человек, среди них управляющий, казначей, два приказчика, три повара, три дворника, староста, четыре псаломщика и до двадцати певчих [41] . Между поморцами Моховой и Малой Охты иногда возникали разногласия по обрядовым вопросам, прежде всего о допустимости венчания в старообрядческих моленных.

При кладбище жил один из наиболее известных «брачников», автор классической летописи петербургского раскола П. Л. Любопытный-Светозаров.

Конфессиональные споры внутри поморской общины привели к возникновению в Петербурге нового беспоповского толка – аристовщины, названного так по фамилии его основателя, петербургского купца Аристова. Постоянно велась оживленная полемика и с главными противниками таинства брака в век Антихриста – федосеевцами.

Еще с 1762 г. федосеевцы владели частью Малоохтинского кладбища, имея там свою моленную и богадельню. Соседство с ними и погубило поморцев. Более радикальные федосеевцы вызвали особое недовольство властей, и одновременно за их учреждениями на Малой Охте в начале 1850-х годов сначала была закрыта моленная поморцев, а потом и вовсе запрещены похороны старообрядцев на Малоохтинском кладбище. Поморцам пришлось хоронить своих мертвецов на Волховом кладбище, у федосеевцев [42] .

В царствование Александра II отношение власти к расколу смягчилось. Летописец поморской общины рассказывает: «В конце 1864 года почтенный старец Д. А. Куликов, томимый желанием быть погребенным на этом хотя и упраздненном кладбище, сам при жизни подал об этом прошение и два месяца спустя, 24 декабря, скончался. Необычная просьба была доложена государю и всемилостивейше удовлетворена. Дмитрий Александрович был погребен где желал» [43] . В это же время руководившие тогда поморской общиной богатые купцы А. Д. Пиккиев, В. И. Миронов и А. П. Орловский подали прошение о возвращении кладбища общине, которое оказалось успешным.

Эта новость так обрадовала поморцев, что, по словам петербургского журналиста Н. Скроботова, «один из упомянутых попечителей при разрешении вновь хоронить покойников на поморском кладбище, выхлопотал дозволение вырыть гроб отца своего из могилы и перенес его с федосеевского кладбища на поморское» (потом и другие поморцы последовали его примеру) [44] . На Малой Охте поморцы на средства купца Н. П. Михайлова воссоздали женскую богадельню.