Девчонки в погоне за модой - Жаклин Уилсон

Глава 7

ДЕВОЧКА-ВЕЛИКАНША

В понедельник утром я иду на плавание. Зои тоже пришла. Я слышу, как две девчонки ахают, когда она снимает в раздевалке свой спортивный костюм. Зои поворачивается к ним спиной и завязывает волосы в хвостик. Хвост уныло свисает — волосы заметно поредели.

— Зои? — неуверенно окликаю я. — Зои, ты так похудела.

— Ничего подобного, — отвечает она, но видно, что ей приятно.

— Сколько ты весишь?

— Точно не знаю, — отвечает Зои. — Но все равно мне нужно еще много сбросить, потому что папа хочет, чтобы я обязательно поехала с ними на Рождество, и там будет напихивать меня едой, так что мне нужно похудеть про запас.

— Зои, ты уже не худая, ты просто как скелет, — говорю я, но слишком нажимать не решаюсь.

Вдруг она подумает, что я завидую. А вдруг я и правда завидую?

— Твоя подружка, Магда, сегодня придет? — спрашивает Зои.

— Нет, — отвечаю я. Стоило вспомнить о Магде, как у меня начинает щемить сердце.

Я уже не думаю о Зои. Не думаю о себе. Я думаю только о Магде, плавая взад-вперед, взад-вперед по бассейну. Я чувствую, как адреналин бежит по жилам. Я плыву быстрее, чем обычно, обгоняю Зои, обгоняю всех девчонок, обгоняю даже некоторых мальчишек.

В мелком конце хохочет какая-то компания. Я плохо их вижу без очков. Я не уверена, есть ли среди них знакомые Мика, которые могли быть с ним в субботу.

Но в кафетерии я безошибочно узнаю самого Мика. Я вхожу туда — волосы еще мокрые, очки запотели, ноги ярко-розовые после плавания, но мне плевать, пусть я выгляжу ужасно. Подхожу прямо к нему. Он сидит со своими дружками с наглой улыбкой во все лицо.

— Кто это к нам пришел?

— Деточка, тебе чего?

— Это подружка Магды.

— А где же Магда?

— Где Дуся-Магдуся? — говорит Мик, и все ржут.

Моя рука взлетает сама собой, и я отвешиваю ему основательную пощечину. От неожиданности голова у него дергается, глаза выпучились, вот-вот выскочат и покатятся на пол.

— Заткнись, подонок, — говорю я. — Магда — не дешевка. Она очень разборчивая, она никогда не стала бы заводить роман на одну ночь ни с тобой и ни с кем другим. Если ты посмеешь обзывать ее или говорить о ней гадости, я скажу ее братьям и их друзьям, они вас, сопляков, в котлету разделают. Так что не вякайте, понятно?

Я бурей проношусь по кафетерию к дверям под изумленными взглядами посетителей. Некоторые мальчишки ухмыляются, другие смеются. Потом они начинают орать мне вслед. Они обзывают меня дешевкой. Обзывают меня «Голова-помело» и «Очкарик». И еще «Жиртрест». А мне все равно. По-честному, все равно. Я рада, что отплатила за Магду. А остальное не важно.

В школе она все такая же тихая и грустная. Надин тоже невеселая — все, естественно, спрашивают у нее, как все прошло на конкурсе, и ей приходится отвечать, что ее не выбрали. Поэтому на большой перемене мы втроем прячемся от всех. Мы устраиваемся на своем любимом крылечке за сарайчиком во дворе и долго, со вкусом жалуемся на жизнь. Магда разливается о том, что мальчишки — свиньи, почему только они ей до сих пор нравятся? Надин разливается о журнале «Спайси» и о том, как скучно и противно все было в субботу, так почему же ей до сих пор так хочется попасть на съемки? Я разливаюсь о том, как плохо быть толстой, и о том, что я знаю, важна только личность человека, а не его внешность, так почему же я до сих пор сижу на диете, как оголтелая?

— Да ты же не толстая, Элли, — говорит Магда.

— От твоей диеты у меня скоро крыша поедет — смотреть, как у тебя текут слюни каждый раз, когда я откусываю шоколадку, а уж ты небось давно от нее спятила, — говорит Надин.

— Ничего себе! Спасибо за сочувствие и поддержку, — говорю я. Я сижу между ними и поэтому могу ткнуть обеих одновременно локтем в бок. — Слушайте, я для вас из кожи вон лезу. Могли бы немножко душевнее отнестись к моей проблеме.

— Нет у тебя никаких проблем, психопатка, — говорит Магда, внезапно оживая.

— Правильно, у тебя просто шарики за ролики заехали, — поддерживает ее Надин. — Смотри, кончишь, как Зои.

— Ну ладно, я понимаю, Зои действительно перестаралась. Но… Если бы я могла только дойти до нормального размера…

— Ты и так нормального размера! Господи, ты себя ведешь, как будто ты какой-то урод природы, великанша, которую показывают в цирке. — Магда хватает прядь моих курчавых волос и прижимает мне к подбородку. — Ты еще могла бы изображать Женщину с бородой, это сколько угодно. Но насчет толщины — забудь!

— Я правда толстая. Гораздо толще вас, девчонки.

— Спорим, мы весим одинаково, — говорит Магда и называет свой вес.

Всего на какой-нибудь килограмм меньше, чем у меня.

— Чепуха. Ты выдумываешь. Ты не можешь так много весить, — говорю я. — Или у тебя другой организм. Тяжелые кости. И большие мускулы от танцев.

— Я у тебя получаюсь прямо какая-то русская толкательница ядра, — говорит Магда. — А ты сколько весишь, Надин?

Надин называет цифру. Намного меньше.

— Вот видишь! А ведь Надин гораздо выше, — говорю я. — А я — толстопузая коротышка.

— Ты — ненормальная психованная коротышка, — говорит Магда. — Но все равно мы ее любим, правда, Надин?

— Наша обожаемая Элли-Толстелли, — говорит Надин и щекочет мне живот.

— Не надо! Перестань! Прекрати! — пищу я, а они обе разом безжалостно меня щекочут.

Я пытаюсь щекотать их в ответ, и все мы скатываемся по ступенькам, визжа и извиваясь.

Две пятиклассницы прошмыгивают мимо с таким видом, как будто нечаянно наткнулись на оргию. От этого мы хохочем еще пуще. Мне так весело, что, когда Надин достает батончик «Твикс», я беззаботно соглашаюсь откусить кусочек. Два кусочка. Полбатончика.

Может, нужно бросить эту диету. Может, это правда сумасшествие — столько суетиться из-за своей внешности. И вообще, все это так глупо. Вот Магда — внешность, как у кинозвезды, но это только наводит разных гадких мальчишек на гадкие мысли. Надин похожа на фотомодель, но в субботу она была всего лишь одной из огромной толпы хорошеньких стройных девочек.

Может быть, не так уж и плохо, что я — это я? Магда и Надин меня любят. И Дэн тоже.

Дэн.

Что с Дэном? На прошлой неделе он прислал мне смешную открытку, но письма все нет. Раньше он присылал мне письма практически каждый день. И звонил. Однажды приехал погостить на уик-энд. Но с тех пор не появлялся.

Правда, я ему сказала, чтобы он не выскакивал, как чертик из табакерки, лучше подождем и встретимся на Рождество. Похоже, он решил поймать меня на слове.

Я спрашиваю Анну, когда мы поедем на дачу на Рождество.

— Я думала поехать на пару дней раньше, хотя бы привести эту ужасную плиту в рабочее состояние, — вздыхает Анна. — Господи, как подумаю про все эти списки, покупки, сборы, а потом мы все сидим закупоренные в сыром домишке…

— Я думала, тебе нравится ездить в Уэльс на праздники.

— Ну, да… Конечно. Просто… Знаешь, я сегодня снова встречалась с Сарой — той моей подругой, модельером, так она проводит Рождество в Нью-Йорке. — Анна завистливо вздыхает. — Я не хочу сказать, что поменялась бы с ней местами — на самом деле нет, но ты только представь: походить по роскошным большим магазинам, таким, как «Блумингдейл», подняться на Импайр-Стейт-Билдинг в канун Рождества…

— Посмотреть рождественские картины в музее «Метрополитен», а потом пойти кататься на коньках в Рокфеллер-центр, — говорю я, потому что видела нечто подобное в кино.

Мы даем волю своей фантазии… и вздыхаем.

— Знаешь что, — говорит Анна, — если когда-нибудь я сумею найти приличную работу, когда Моголь станет постарше (Сара обещала подыскать мне что-нибудь), то я подкоплю денег и мы поедем на Рождество в Нью-Йорк.

— Папа не переносит самолетов. А с Моголем в магазине одна морока.

— Без них. Только мы с тобой. Может быть, к самому Рождеству мы вернемся — не хочется проводить Рождество порознь, но вполне можно удрать на несколько дней: только ты и я.

У меня внутри все как-то странно сжимается. Я понимаю, это просто игра, на самом деле ничего этого не будет, но все равно так удивительно — мы с Анной играем вместе. Мы всегда были по разные стороны баррикады. А теперь мы почти как лучшие подруги.

А я не прочь. Мне нравится Анна. Но вдруг я вспоминаю свою родную маму и чувствую, что поступаю подло по отношению к ней.

— Элли? Что случилось? — спрашивает Анна.

— Ничего, — отвечаю я и быстро убегаю, пока не разревелась.

Что-то у меня в последнее время плаксивое настроение. Последний день в школе всегда напрягает. О, и веселья, конечно, тоже много, потому что шестой класс устраивает специальное представление, жутко нахальное, и мы все помираем со смеху. Но вот наступает последний урок миссис Хендерсон в этом полугодии, и она вдруг достает громадную сумку: оказывается, она каждой ученице купила по маленькому шоколадному Деду Морозу. Они не такие большие, как тот, которого миссис Лилли вручала в виде приза, но зато у каждой девочки свой персональный Дед Мороз. Иногда учителя дарят открытки, но я никогда еще не получала подарка от учителя, а тем более от такой строгой учительницы старого закала, как миссис Хендерсон.