Берия, последний рыцарь Сталина - Елена Прудникова

О том, что Мясников располагает сведениями, весьма опасными для карьеры Сталина, знали некоторые старые партийцы, товарищи Мясникова по дореволюционному подполью. Как удалось Берии пронюхать об этом, ответить нетрудно. Мясников стал живой угрозой – слишком живой, для Генсека, а значит, и для Лаврентия Берии…

Трудно сказать, почему именно явственнейший, отчетливейший бред наиболее убедителен для читателя. Может быть, как раз в силу своей запредельной бредовости?.. Мы еще встретимся с подобными историями, когда речь пойдет о 1937 годе, а пока позвольте привести случай из моей собственной журналистской практики. Как-то раз, еще в 1990-х годах, когда все были прямо-таки помешаны на разоблачениях КГБ, в редакцию к моим коллегам в одной из острополитических газет, явился некий человек и долго вещал о ужасной роли КГБ в его собственной судьбе. Вещал он долго, подробно и столь убедительно, что даже прожженные журналисты поверили. И лишь в конце увлекательной повести рассказчик обмолвился, что «агенты КГБ приходят к нему на кухню по вечерам в виде бинарных тараканов»… Глядишь, если б не эти «бинарные тараканы», то на свет появился бы еще один жареный материал о происках злого КГБ. Так что, читая всевозможные «сталиниады», «бериады» и прочую белиберду, мы должны понимать, что на 99 % эти леденящие кровь истории суть не что иное, как скопище «бинарных тараканов» на кухне, которую построил Оруэлл.

Но вернемся в реальную жизнь. Чем, в основном, Берия занимался все годы работы в ЧК, он мимоходом упоминает в своем письме к Орджоникидзе, когда просит отпустить его из органов (об этом письме мы еще поговорим).

«Я все строго обдумал, – пишет он. – Мой уход на работе не отразится. Аппарат Груз. ГПУ и в центре, и на местах налажен и работает настолько четко, что любой товарищ, который его возглавит после меня, справится с положением.

Аппарат Аз. ГПУ в центре также налажен. Укрепляется теперь и аппарат Арм. ГПУ путем переброски туда ряда новых работников».

30 марта 1931 года Менжинский в своем официальном приказе в честь 10-летия создания ГПУ Грузии говорит: «Коллегия ОГПУ с особым удовлетворением отмечает, что вся эта огромная напряженная работа, в основном, проделана своими национальными кадрами, выращенными, воспитанными и закаленными в огне боевой работы под бессменным руководством тов. Берии, сумевшего с исключительным чутьем всегда отчетливо ориентироваться и в сложнейшей обстановке, политически правильно разрешая поставленные задачи, и в то же время личным примером заражать сотрудников, передавая им свой организационный опыт и оперативные навыки, воспитывая их в безоговорочной преданности Коммунистической партии и ее Центральному Комитету».

В те времена, чтобы о тебе написали такие слова, мало было занимать соответствующую должность: надо было еще и соответствовать этой должности. И никакими интригами подобного признания своей работы добиться было НЕВОЗМОЖНО.

«Старые большевики» по Антонову-Овсеенко

А время шло! Вторая половина 20-х годов отмечена появлением новых дел, связанных с так называемым «вредительством». Этим словом тогда называли самые разные действия – от экономических войны и шпионажа против СССР до банального разгильдяйства. Затем началась коллективизация, проводившаяся в Закавказье тупо и бессмысленно. Сей процесс в СССР задумывался отнюдь не ради Закавказья, тут хоть вообще про коллективизацию не вспоминай – никто бы и не заметил. Однако местное партийное руководство азартно гнало в колхозы даже жителей горных деревень. Ответом, естественно, стали крестьянские восстания.

Берия лично мотался по республикам! Вот тут его роль хорошо известна и никем не оспаривается, даже ни одной замшелой легенды о его кровожадности не появилось. Много говорят, что Берия залил кровью партию, но, по-моему, вовсе нет мифов о том, что он залил кровью горы Кавказа. Напротив: известны случаи, когда он лично выступал перед возбужденной толпой и уговаривал крестьян разойтись. И едва ли это прибавляло ему симпатий к местным властям.

Среди многочисленных стонов о печальной судьбе погубленных Сталиным «старых большевиков» и «верных ленинцев» как-то совсем затерялся один очень маленький вопросик: а что собой представляли тогдашние грузинские власти? Кого Сталин отстранил и заменил Берией?

Давайте разберемся.

В Грузии традиционно были сильны оппозиционные настроения. Но оппозиция того времени была достаточно многолика. Чьим оплотом была Грузия?

И вот тут нам на помощь приходит, как ни странно, Антонов-Овсеенко – единственный случай, когда его цитата печатается без курсива.

«Как раз в то время (1926–1927 годы) партию сотрясала дискуссия, в ходе которой Сталин, признанный мастер политической интриги, надеялся скомпрометировать Троцкого, убрать с дороги самого опасного соперника. В этой борьбе старая гвардия грузинских большевиков не поддержала генсека. Объяснение этому следует искать не в идеологических разногласиях. Старые большевики знали подлинного товарища Кобу, они были убеждены в том, что ему не место в ЦК, что на посту генсека он позорит партию, губит ее…» И далее: «Прошло пять лет. Генсек убедился в непреклонности старых партийцев». И называет несколько имен: Буду Мдивани, Сережа Кавтарадзе, Михаил Окуджава.

Из этой цитаты совершенно ясно и недвусмысленно видно, что Грузия того времени была оплотом троцкистов. Оно бы и ничего, если бы поклонники Льва Давидовича занимались одними лишь «дискуссиями». Но после 1927 года в стране стала оформляться «вторая партия», нелегальная и настроенная на непримиримую борьбу с существующей властью всеми доступными методами. И если бы троцкисты могли предложить хоть что-нибудь конструктивное! Но ведь в их арсенале не было ничего, кроме бесконечной борьбы за чистоту идеи, за «мировую революцию», и постоянного насилия как метода этой борьбы. Ни на что иное эта публика была попросту не способна.

Но это еще не все. Первым секретарем Заккрайкома был в то время Мамия Орахелашвили. И снова слово Антонову-Овсеенко:

«Осуществлению бериевской программы фальсификации истории и возведения генсека в ранг правоверного Вождя мешали ранние выступления таких признанных революционеров, как Филипп Махарадзе, Авель Енукидзе, Мамия Орахелашвили. Последний опубликовал в 1926 году брошюру “Путь грузинской жиронды”, где справедливо называет меньшевиков истинными демократами, а их лидера Ноя Жордания – марксистом». Вообще-то спасибо г-ну Антонову-Овсеенко – не за то, что он говорит, а за то, о чем проговаривается.

Неудивительно, что товарищ Орахелашвили так любил меньшевиков. У него и его единомышленников было с ними много общего. Не только грузинские меньшевики, но и грузинские большевики были националистами – многих из них даже так и называли: «национал-уклонисты». Их снимали с работы, исключали из партии, но менталитет есть менталитет. Национализм, куначество, стремление партийных функционеров считать себя «князьями» были неистребимы (и не истреблены – взгляните, что творится в нынешней независимой Грузии – да то же самое!) О некоторых делах и взглядах «национал-уклонистов» рассказано в многократно шельмуемом и нигде не печатаемом докладе «К вопросу об истории большевистских организаций в Закавказье», который был прочитан Берией на собрании республиканского актива Грузии в июне 1935 года – ниже еще пойдет речь об этом докладе. Не зря его нигде не печатают – любопытнейший надо сказать, документ… Ознакомьтесь в Приложении, право слово – занимательнейшее чтение.

И, чем выше поднимался Берия по служебной лестнице, тем острее становился конфликт мировоззрений между ним и тогдашней грузинской верхушкой.

Мечта Лаврентия Берии

Чем дальше, тем острее Берия ощущал, что работа затягивает его, все больше отдаляя от того, к чему он стремился всеми силами с тех пор, как восьмилетним мальчиком переступил порог реального училища.

Еще в 1923 году он пишет в автобиографии:

«За время своей партийной и советской работы, особенно в органах ЧК, я сильно отстал как в смысле общего развития, так равно не закончив свое специальное образование. Имея к этой области знаний призвание, потратив много времени и сил, просил бы ЦК предоставить мне возможность продолжения этого образования для быстрейшего его завершения. Законченное специальное образование даст мне возможность отдать свой опыт и знания в этой области советскому строительству, а партии – использовать меня так, как она это найдет нужным».

Все же, и во время работы в органах он ухитрялся учиться, совершенно непонятно где изыскивая время и силы. В 1922 году, когда его перевели в Грузию, Берия был студентом третьего курса. Но учебу пришлось прервать. Неизвестно, сколько раз Берия просил отпустить его учиться, но в мае 1930 года эта тема вновь прорывается в отчаянном письме к Орджоникидзе: