Любовь длиною в жизнь (СИ) - Ши Катерина

– И где же твои многочисленные друзья, Марк? – задала вопрос очень тихо, боясь быть услышанной. А ведь да, где? Был же до этого полный дом приятелей, с которым мужчины явно не в первый раз встречается. И вот она – страшная ситуация когда действительно нужна помощь, но ее нет. Ни от кого! Даже от близких!

А так ли мы отличаемся, Марк Николаевич? В твоем шкафу скелетов ничуть ни меньше, чем в моем!

Захар приехал быстро, буквально через десять минут увидела в конце улицы мотоцикл, который быстро подъехал к дому. Я даже решила, что терять особо и нечего, открыла ворота парню, дожидаясь, когда он проедет на территорию.

Мужчина, как только слез со своего железного коня, обнял меня крепко-крепко.

– Держишься? – уточнил он.

– С трудом…

– Тогда пошли в дом, разговор будет тяжелым.

Закрыв ворота, первой поднялась по лестнице и прошла в гостиную. На автомате включила чайник, зачем-то сделала два кофе в кофемашине, полезла в холодильник…

– Не мельтеши, – попросила Захар, осторожно оттесняя меня к дивану. – Садись, сейчас все сделаю.

Села как ученица в первом классе, положив ладони на колени и уставившись перед собой. Друг быстро принес на маленький столик чашки, выудил колбасу, которую порезал крупными кусками, как и сыр. Данные факты в моей голове отмечались мельком, я больше выжидала. Потому что Захар привез с собой неутешительные новости.

– Значит так, – начал говорить, – я не знаю, в каких отношениях вы находите, но что известно. Ночью, во время дождя, водитель на повороте не справился с управлением. Машину занесло, выбросило на ограждение.

Я кивнула, приблизительно представляя, как это было.

– Но… – пробормотал Захар, – вроде как на дороге была еще одна машина. И… В общем есть мнение, что она и помешала водителю…

– Как? – повернула голову.

– Ослепила. Но, опять же…. Ничего пока что сказать не могу. Просто мои знакомые как раз ехали за красной машиной, водитель которой попал в ДТП, они вызвали реанимацию и сотрудников гаи.

– А как-нибудь узнать можно? – спросила с надеждой.

– Будем пробовать. И это… тебе спать надо… Раз решила помогать, то от тебя потребуется много сил, в том числе моральных.

Кивнула, принимая правоту друга, но вот заставить себя закрыть глаза в тот день не могла. Только через сутки, когда усталость начала давить на голову, а ноги стали подгибаться, упала на диван, забылась в коротком сне. Правда облегчения не последовало, потому что каждые полчаса вздрагивала, вскрикивала и даже плакала.

Ближе к вечеру в дом приехала целая группа мужчин, по большей части для того, чтобы осмотреть дом, допросить меня и рассказать, что же случилось с моим… мужем.

Ничего нового, как и полагалось, не узнала. Тоже, что сообщил и Захар. Только про машину никто уточнять не стал. И… неплохое чувство у меня внутри завертелось, неприятное. Словно спланировано все было, подготовлено.

Провожала незваных гостей с неприятным осадком на душе. Первым же делом поднялась в кабинет к Марку и стала перебирать бумаги, вещи, пока взгляд не зацепился за его работы. Довольно интересные, я бы даже сказала необычное. Но… вот что точно, проектирование зданий не его, совершенно. Чего не скажешь об интерьере. Порядка двадцати работа, которые небрежно были сложены в прозрачную папку, притягивали взгляд. Но, судя по помятым углам и немного порванным сторонам, мужчина свой труд не ценил или кто-то обесценивал.

Здесь же, в столе, нашла документы, которые могут понадобиться в больнице, и ноутбук. Вот в любой другой бы день я постеснялась в него лезть, а сейчас забрала с собой вместе с зарядным устройством, чтобы отнести в свою комнату.

Обязательно изучу, над чем работал мужчина, что проектировал, с кем сотрудничал. Возможно, у него есть его незавершенные работы? Но, не о том, совершенно не о том думаю. Куда я свой нос суют? Ну, есть работа, которая мужчина доделать уже точно не успеет. А если… если на него повесят штраф? Значит, будем оспаривать!

Телефонный звонок раздался тогда, когда я его уже не ждала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Милана Викторовна? Это врач Марка…

– Да? – голова заработала сразу.

– Вы не могли завтра подъехать в больницу?

– Конечно.

Мне потребовалось меньше часа, чтобы приехать по нужному адресу, еще минут десять для того, чтобы добраться до кабинета.

По сторонам я старалась не смотреть. Больница, это не то место, где следует все рассматривать. Тут смерть граничит с чудом, тут родственники плачут и кричат от отчаяния, тут люди воскресают тогда, когда нет никаких шансов. Я боялась этого места с одноцветными стенами, наглухо закрытыми дверьми. Старалась обходить стороной людей, которые попадались мне на встречу. И вжималась в стену, когда на каталке везли очередного потерпевшего.

Тут была своя жизнь и атмосфера, в которую я не вписывалась.

– Можно? – уточнила, когда постучала в уже знакомую дверь.

– Милана Викторовна? Входите-входите! – я быстро прошла в кабинет и плотно закрыла за собой дверь.

– Я же вам в прошлый раз забыл представиться, Андрей Петрович, – кивнула, рассматривая второго неизвестно мне мужчину. – А это мой сын Вениамин Андреевич, он будет вести вашего… мужа.

Еще раз кивнула, принимая к сведению. Губы как-то мгновенно пересохли, пришлось их втянуть в рот, чтобы хоть как-то смягчить.

– Кхм, – откашлялся молодой врач, – вчера ночью мы провели еще одну операцию. Успешно! Буквально час назад ваш муж пришел в себя, но ни с кем не разговаривает, на вопросы не реагирует, смотрит исключительно в потолок.

Тяжело дыша, ждала дальнейшего вердикта.

– Мы переведем Марка Николаевича завтра в отдельную палату. Вы сможете быть с ним.

– Поняла, могу я его увидеть.

– Конечно! – Вениамин Андреевич еще раз крайне внимательно посмотрел на меня, а потом направился в сторону двери.

Из нее я вышла первой, потому что ближе всего стояла.

– Пойдемте за мной.

Поспешила следом, быстро перебирая ногами и фокусируясь на широкой спине хирурга, который вытаскивает моего мужа. Палата, в которой находился Марк, была закрыла для посторонних, но меня провели, перед этим одев в одноразовый халат.

– Вот, прошу…

Мужчина открыл дверь, а я застыла, не решаясь пройти дальше. Но, раз вызвалась, значит, должна. Вот он самый первый шаг, он тяжелый, невероятно трудный. Дается мне не с первого раза, словно до последнего останавливая и говоря, что брать на себя такую ношу не надо.

Второй шаг идет легче, только он все равно жесткий, словно на плацу. А дальше… Путь как-то быстро заканчивается. Я стою перед кроватью Марка, который смотрит на меня в упор. Все лицо в гематомах, голова перевязана. Вокруг трубки и датчики, которые пищат и мешают рассмотреть мужчину. Да и страшно смотреть, если честно.

Мужчина прожигает меня взглядом, и в нем столько, что на короткий миг становится страшно. Вся вселенская ненависть, все ярость соединилась в этих глазах. Но… я не могу понять, почему эти эмоции направлены на меня.

– Мы как и договаривали, подготовим отдельную палату.

Мужчина еще раз выжидающе смотрит на меня, потом на пациенты и добавляет.

– Даю вам минут пять, к сожалению больше не могу.

За них с тихим щелчком закрывается дверь, а Марк просто закрывает глаза. Он не будет со мной разговаривать, не будет идти на контакт. Сейчас этот мужчина целиком и полностью закрыт ото всех.

– Я как смогу, поставлю тебя на ноги, – говорю тихо, отворачиваясь к окну, – но потом исчезну из твоей жизни раз и навсегда. Юриста, который поможет досрочно расторгнуть брачный договор, я нашла. Осталось дело времени. Либо мы доплываем этот путь вместе, либо я тяну нас на себе до отметки, которую смогу преодолеть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Больше я ничего не говорю, а выхожу в коридор, где меня ждем Вениамин Андреевич.

– Подскажите мне, что нужно привезти с собой в больницу? Вещи, документы? Я не знаю, за что хвататься.

– Конечно, пойдемте.

Я выслушиваю целый список, в котором ни слова не говорится о том, что я могу ночевать в палате, хотя ограничений таких и нет. Пока что я смутно понимаю, как буду существовать в этих стенах… Пока я даже приблизительно не знаю, как буду жить…. Эти полгода точно. А дальше будет видно.