Любовь длиною в жизнь (СИ) - Ши Катерина

– Ты извини, что не говорили…

Я не стал дослушавать, потому что… Ну что она еще может добавить? Ведь итак понятно, что для них я просто сын, записанный в свидетельстве о рождении. Не более того. В настоящих семьях, где любят своих детей, рассказывают пусть не все, но хоть перед фактом не ставят.

– Ты бы рассказала о своем отъезде? Или позвонила уже с нового места жительства, ставя перед фактом?

Мама только глубоко вздохнула. Ну? Как тебе такое Марк? Кажется, ты недалеко ушел от Миланы? Она одинока и предана, ты фактически такой же…

– Звони хоть иногда, – попросил, – и отвечай на сообщения.

Оставив на столе деньги, быстро вышел из здания ресторана, чтобы остановиться на лестнице. Мать больше так ничего и не добавила, просто промолчала.

Подняв голову к небу, спрятал руки в карманы брюк и усмехнулся. Сейчас я был на распутье. Ни планов, ни перспектив, ни желания куда-то двигаться дальше. А ведь надо! Надо определиться, надо понять, что я хочу от своей жизни.

Например, то, что мы с пока еще женой переедем – однозначно. Ни мне, ни Милане в этом городе делать нечего. Значит – надо продать дом, машину…

Взгляд зацепился за красную тачку, которая была мне дорога, но… если придется пожертвовать ей, почему нет? Готов ли я выставить ее на продажу и пересесть за руль того автомобиля, что был более просторным и вместительным? Ответ – да! Только я решил, что продам все машины и мотоцикл!

В новую жизнь нужно уходить свободным, но с деньгами на руках.

Итак, сначала уйдет машина, потом мотоцикл. Загружу свой внедорожник доверху самыми важными вещами и в добрый путь. Но, опять же, необходимо найти достойную квартиру, чтобы отвечала всем моим запросам.

И работа, вроде как вариант есть, но в тоже время имеются некоторые недоговоренности.

Вести личные вещи никуда не стал, понимая, что до дома далеко, а разговор в виде отцовских нотаций обрушится совсем скоро. Ведь в офис то он вернется сам, или Марина позвонит и расскажет о выходке сына. Еще чего не хватало, чтобы он явился в дом для очередного серьезного разговора с обвинениями и угрозами. Прошлого раза хватило, наговорил он и мне, и Милане много. Да и я хорош, обвинил девушку в том, чего она и не совершала.

Да и как-то нужно было подойти к Милане. Хотелось с ней обговорить некоторые моменты и…. В последние дни вел себя не так, как следовало бы. Отец, который приезжал в гости, подкинул дров в итак пылающий костер внутри меня. Собрать себя быстро не получилось, еще и работать пришлось много и долго. Нервы, стрессовые ситуации и давка со всех сторон – дали свои плоды. Наш шаткий мир рухнул.

Я готов был извиниться, готов был снова начать разговор хоть сейчас, даже к телефону потянулся, но неожиданно получил сообщение от матери, которая предлагал побыть с ней. Что ж, я принял это приглашение незамедлительно, понимая, что такая пауза была необходима.

Час моего шатания по городу помог еще раз расставить приоритеты и выбрать то, что ближе мне. Написал Льву Константиновичу, что готов работать на него, и почти мгновенно получил одобрение, а через десять минут и письмо на почту с договором.

Быстро и оперативно работали эти люди, потому что знали, что хотят и кто им нужен. Помнится мне, отец брался за все и сразу, не имея специалистов нужного уровня. Может именно по этой причине и прогорел? Я всегда говорил, что лучше сделать акцент на чем-то одном, развивать эту отрасль, вкладывать в нее, но нет – мы хотели быть лучше и круче всех и сразу. Итог понятен.

Когда ехал в дом матери, то поступил звонок от отца.

Сбавив скорость, принял звонок.

– Ни мы, ни Резанов не победили! – рякнул он, отшвырнув что-то от себя. Судя по звукам, это была то ли папка, то ли ручка. – У нас есть кто-то, кто работает лучше!

– У вас, – поправил, выруливая в сторону трассы. Дом, который оставил отец матери. Находился недалеко от города.

– В каком смысле? – не понял отец.

– Я увольняюсь, поэтому в твоей фирме больше не работаю. Следовательно, тот, кто обошел всех – меня не интересует.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пауза была длинной, после чего послышалось тяжелое надсадное дыхание.

– Марина! – проорал отец, а после, когда раздались поспешные шаги, он выдал совершенно неожиданную фразу. – То есть, я в тебя вкладывал, платил деньги, чтобы в один момент ты сказал, что увольняешься?

– Я работал наравне со всеми, – напомнил отцу, – и получал ничуть не больше других сотрудников.

– Вот ты значит как? Ну что ж, подпишу заявление. Как не подписать! Но имей в виду, в мою фирму ты больше не ногой, ясно? Как хочешь, так и крутись!

– Без проблем, – усталость, что скопилась за эти дни дичайшая, хотелось просто тишины.

– Тогда у меня больше нет сына!

Свернув на обочину, я уставился перед собой, слушая в голове одну и те же слова. И… ни горечи, ни разочарования не было. Усталость и какая-то глухая боль, уходящая внутрь.

– Вывезу, справлюсь, – сказал сам себе, прежде чем продолжить путь.

Дом мать привела в немного другой вид. Разбила несколько клумб, где ранее была лишь зеленая трава, установила садовые качели рядом с беседкой и мангалом. Даже дорожки другие разложила. Однако, я чувствовал себя в этом месте чужим, как изгой, который не может найти ни себя, ни свое место.

Мама стояла на лестнице, ведущий в дом и ждала, когда поднимусь к ней.

– У тебя тут красиво, – все же признался, потому что другое это было итак очевидно.

– Я старалась сделать все максимально удобным, – призналась она, отходя немного в сторону.

Пройдя в дом и разувшись, я чуть скосил взгляд в сторону гостиной, где чудом заметил два приготовленных к отъезду чемодана. То есть, собралась она уже, но, видимо после нашего разговора решила все же уделить время непутевому сыну.

К моему приезду спешно готовились, даже еды заказали. Чуть позже я понял почему – холодильник оказался совершенно пустым. И не удивительно, ведь мама собиралась уехать завтра.

– Я как устроюсь, обязательно тебя приглашу, – заговорила она, суетясь. – Николай должен дать тебе отпуск.

– Я на него больше не работаю, – ответил, – сегодня написал заявление на увольнение.

– А он что? – мама села рядом, сцепив руки в замок.

– Подписал, – пожал плечами.

– И все? – она склонила голову, – договаривай. Сазнова я знаю от и до. Все же столько лет прожили под одной крышей.

– Не все, – усмехнулся, – отказался от меня.

Мама тяжело вздохнула и накрыла своей рукой мою ладонь. Такая поддержка, пусть и незначительная, мне была необходима.

Мы больше ни о чем плохом старались не говорит, каждый шел словно по тонкому лезвию, когда начинал что-то спрашивать. Было видно, как подбирались слова, как аккуратно задавались уточняющие вопросы. Мы словно заново знакомились, изучили жизнь друг друга, пытаясь понять, чем каждый жил последние годы. По комнатам расходимся поздно ночью, когда за окном достаточно темно.

После наших откровений мне неспокойно, немного неприятно от того, с какой легкостью она рассказывает о мужчине, с которым будет теперь жить. Но, с другой стороны, она свободна в своем праве, свободна в выборе. Вольна делать то, что считает нужным. И мне советовала быть терпимее.

Еще с часу кручусь на кровати, пытаясь хоть как-то улечься, но мысли хороводы в голове водят, то в одну сторону, то в другую. Так что бросаю затею с отдыхом и бреду по тихому дому в сторону двери, ведущий во двор.

Решение усесться на садовые качели появляется сразу же.

Тихонько раскачиваюсь и так же медленно достаю телефон, чтобы убавить на экране яркость и погрузиться в дикость, творящуюся в моем айфоне. Отец все это время, пока я был с материю, писал сообщения и звонил. Хорошо, что после нашего последнего разговора поставил телефон на беззвучный режим, иначе бы он мешал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Николай Антонович был в ярости, о чем свидетельствовали слова, которые он писал мне, фразы и угрозы. Еще интереснее будет завтра, когда он приедет на работу, зайдет в мой кабинет и не найдет ничего в рабочем компьютере.