Вердикт: невиновен! - Ева Львова

Панельная многоэтажка, где проживала семья Гарика Миносяна, стояла у самой МКАД. Её окружали такие же дома-близнецы из серых панелей, и хотя я двигалась по навигатору, всё равно не сразу сообразила, как подъехать к нужному дому. Когда я всё же разобралась, то остановилась у крайнего подъезда и, набрав на пульте домофона номер квартиры, некоторое время слушала длинные гудки, наблюдая, как пожилая женщина моет затоптанное крыльцо. Когда мокрая тряпка коснулась моих сапог, уборщица выпрямилась и вопросительно взглянула мне в лицо.

– Я в сто сорок первую квартиру, к Миносянам, – пояснила я. – Вы не подскажете, они дома?

– Можете не звонить, – вытирая со лба пот, ответила женщина. – Мужчины на работе, а Гаянэ гуляет с детьми. Вон, видите, у качелей женщина в сером пальто? Это Гаянэ Миносян.

Я повернула голову туда, куда указывала собеседница, и увидела облепленные малышнёй качели, а рядом с ними полную смуглую женщину в длинном драповом пальто.

– У Миносянов так много детей? – не поверила я своим глазам.

– Да нет, что вы! – рассмеялась уборщица. – У них только Гарик, он уже студент. А малыши это наши, из подъезда, их мамочки выводят к Гаянэ на прогулку. Она сама просит, чтобы разрешили ей погулять с ребятами. Причём не берёт за это ни копейки, просто очень любит детей.

– Ничего себе! – восхитилась я альтруизмом родительницы Гарика и направилась к качелям.

Я прошла мимо высокой пластиковой горки, миновала лесенку с кольцами наверху и, поравнявшись с качелями, окликнула моложавую даму в сером, раскачивавшую на качелях двух маленьких девочек.

– Гаянэ, можно вас на минутку?

Женщина обернулась и удивленно посмотрела на меня большими тёмными глазами, под которыми залегли чёрные круги.

– Вы меня? – недоверчиво спросила она.

– Если вы Гаянэ Миносян, то вас, – подтвердила я.

– Ребятки, играйте сами, я отойду на минутку, – проговорила Гаянэ, обращаясь к малышам.

Дети загалдели, цепляясь за серое пальто, но женщина строго посмотрела на них, и озорники побежали к горке.

– Я вас слушаю, – приветливо склонила набок голову мама Гарика, приближаясь ко мне.

– Добрый день, я из Столичного гуманитарного университета. Мне в деканате дали ваш адрес…

– Ой, здравствуйте! – с сильным акцентом проговорила моя собеседница. Должно быть, волнение усиливало эту особенность её речи. – Вы можете посодействовать, чтобы Гарика не выгоняли из института?

– Могу, – слукавила я. – За этим я и пришла.

– Давайте поднимемся наверх, дома поговорим, – волновалась Гаянэ, направляясь за детьми. – Саша! Миша! Марина! Галочка! Быстро пойдёмте, я отведу вас к мамам, у тёти Гаянэ дела!

Дети покорно двинулись в сторону подъезда, и женщина, тревожно поглядывая в мою сторону, последовала за ними. В считаные минуты Гаянэ развезла по домам детвору и поднялась на последний этаж. Отперев дверь, любезно пригласила меня войти в квартиру. В чисто убранной прихожей не было ни пылинки. Ровно стояли начищенные до блеска ботинки, а следующим рядом выстроились тапочки.

– Проходите на кухню, там почище, – смущённо пригласила хозяйка, и, следуя за ней, я направилась через всю квартиру к кухне.

Я шла и недоумевала, что так смутило Гаянэ, ведь и в гостиной, и в спальне царил идеальный порядок. Не успела я присесть на табуретку, любезно предложенную хозяйкой, как хлопнула входная дверь, и мужской голос прокричал:

– Гаянэ, любовь моя, я пришёл!

В этом возгласе не было ничего особенного – многие мужья, возвращаясь домой, похожим образом приветствуют жён, – если бы не один нюанс. Неожиданно для себя я вдруг осознала, что мужчина говорит на армянском языке, и я, Агата Рудь, понимаю его слова так же хорошо, как если бы они были сказаны на моём родном русском. А я и не догадывалась, что знаю этот древний язык!

– Фрунзик, у нас женщина из института Гарика! – на том же наречии откликнулась хозяйка, и снова до меня дошёл смысл каждого слова. – Муж с работы вернулся, – видя мою растерянность, пояснила Гаянэ по-русски.

На кухню заглянул плотный приземистый мужчина и, приветливо кивнув мне, по-армянски спросил супругу:

– Нести деньги?

– Неси, только убери из пачки те, что забрызганы кровью, – на этом же языке ответила она.

Через минуту передо мной появилась пачка банкнот, туго перетянутая зелёной резинкой. Я взяла деньги в руки и стала пристально рассматривать верхние купюры.

– Вы не подумайте, девушка, – видя мои сомнения, горячо заговорила Гаянэ, – деньги не фальшивые. Берите все, только помогите нашему Гарику!

– Вы знаете, что дача взятки преследуется по закону? – через силу выдавила я, потому что запугивать эту славную женщину мне совершенно не хотелось. Однако слова про кровь на банкнотах давали понять, что Гарик всё-таки был в квартире профессора уже после убийства.

– Какая же это взятка? – искренне удивилась мама Миносяна. – Это благодарность за помощь.

– Думаю, вы знаете, что после того, как Гарик отблагодарил этими деньгами декана Черненко, профессора нашли убитым в ванной комнате, – строго глядя на собеседницу, сообщила я. – Но мне бы хотелось выяснить другой момент – как эти деньги снова оказались у вас? Гарик возвращался за ними в квартиру Петра Михайловича? Не вздумайте лукавить, я слышала, как вы только что просили мужа убрать купюры, испачканные кровью.

Некоторое время Гаянэ молча смотрела на меня, и её огромные глаза стали от ужаса ещё больше.

– Девушка, миленькая, – наконец заговорила она, умоляюще прижимая ладони к груди. – Гарик не убивал профессора! Знаете, как получилось? Сын сначала пожадничал и оставил часть денег себе, а когда профессор не взял их, Гарик подумал, что мало дал, вернулся, чтобы отдать оставшиеся, а профессор уже был мёртв. Гарик собрал с пола банкноты и ушёл, вот честное слово!

– Когда в ту ночь вернулся ваш сын? – спросила я свидетельницу.

– Он приехал домой на такси в два часа ночи и рассказал, что случилось с профессором.

Так и не обнаружив видимых улик, я перестала перебирать банкноты в поисках следов крови, отложила пачку денег на стол, достала из сумки завёрнутую в пакет чашку и поставила её перед матерью Миносяна.

– Выходит, что Гарик после убийства ещё часов пять отсутствовал дома. Я адвокат Агата Рудь, защищаю Володю Мызина, и у меня есть сведения, что ваш сын пил водку в машине моего подзащитного. Володя задержан по подозрению в убийстве декана. В его сумке, находившейся в машине, нашли орудие убийства, на котором не обнаружено никаких отпечатков пальцев. Следователь уверен, что Мызин хитёр и изворотлив, поэтому и стёр «пальчики», но не успел избавиться от кинжала. В общем, многие улики указывают на Володю. Но мне кажется, не всё так просто. Я склоняюсь к версии, что убить Петра Михайловича мог и другой человек. На этой чашке отпечатки пальцев вашего сына. Сейчас устанавливается, есть ли такие же «пальчики» на бегунке «молнии», запирающей сумку Мызина. У Гарика была прекрасная возможность подбросить моему подзащитному тот самый коллекционный кинжал, которым убили профессора. В ваших интересах сказать правду, был ли Гарик пьян, когда в ночь на двадцать второе вернулся домой?

– Да нет, что вы, девушка, Гарик не имеет отношения к этому убийству! – заволновалась Гаянэ, ловко избегая ответа на поставленный вопрос. – Я знаю это совершенно точно, потому что Гарик видел убийцу. Я слышала, как он вчера говорил об этом по телефону.

– А с кем он разговаривал, вы случайно не слышали?

– С какой-то девочкой, – торопливо произнесла мать Миносяна. – Он так ей и сказал: «Имей в виду, дорогая, я видел, кто убил профессора Черненко. Даю два дня на раздумье, потом иду к следователю».

– И вы не спросили у Гарика насчёт убийцы? – не поверила я.

– Нет, что вы! – отпрянула от меня Гаянэ. – Он не говорит со мной на такие темы!

– А о чём ваш сын договаривался с этой девушкой, вы случайно не знаете? На что отпустил ей два дня?

– Я пыталась узнать, но Гарик так цыкнул на меня, что я теперь и подходить к нему с вопросами боюсь, – оправдывалась несчастная мать.

Я молчала, сосредоточенно обдумывая услышанное. Пока я размышляла, Гаянэ не сводила с меня испуганных глаз. С кем из девушек мог разговаривать об убийстве Миносян, угрожая открыть правду следователю? Либо с Юлей Щегловой, либо с Лизой Исаевой. Других девушек, замешанных в эту историю, поблизости не наблюдалось. Но как узнать, кого из них шантажировал Гарик? И тут меня осенила замечательная мысль. Чтобы её реализовать, нужно было срочно сделать один звонок, но просто так от расстроенной женщины я уйти не могла.

– Гаянэ, послушайте меня внимательно, – голосом психотерапевта, дающего установку, заговорила я. – Спрячьте деньги и никому их больше не предлагайте. Вы напрасно волнуетесь, Гарику не угрожает отчисление из института. Его кто-то глупо разыграл. И я обязательно выясню, кто и с какой целью это сделал. А сейчас я побежала, у меня дела.