Моряна - Александр Черненко

Андрей Палыч опустил на переносицу очки, переложил газету, вторую, третью и, отыскав нужную, развернул ее; газета эта, как и остальные, была кое-где исчиркана черным, жирным карандашом.

— Василий Сазан брал у меня ее перед тем, как укатить в море. Видишь, как Василий читал ее? — он поднял лист, показывая многочисленные кружки, рамки, растянутые в длину четырехугольники. — Вот он какой чтец — Василий! И так понравилась ему газета, что он чуть не увез ее с собой в море...

Пока Андрей Палыч располагался у окна, стараясь поудобней усесться, в памяти Лешки лихорадочно пробегали те события, которые оставили когда-то в душе его неизгладимый след... Ни в Москве, ни в Питере нет хлеба. Вся надежда на Царицын... И Царицын выручает: шлет в Москву и Питер эшелоны с хлебом, мясом и рыбой. Белые генералы сразу прослышали о продовольственных эшелонах и пуще прежнего навалились на город. Горячие были деньки! Ой, горячие!.. А вскоре на помощь Царицыну прибыл из Донбасса Ворошилов со своей Пятой украинской армией. Полегчало немного, но не совсем. Белые наседают и наседают — того и гляди ворвутся в город. Царицын им нужен был, чтобы с уральской контрой соединиться, чтобы единый белый фронт создать от Дона до Урала против Республики Советов. Но не тут-то было! Разгадали их планы. И вот — создали огромную армию с броневыми поездами, автобронемашинами, и пошли без остановки эшелоны с хлебом в Москву, Питер и другие города...

Приготавливаясь читать газету, Андрей Палыч торжественно, старательно и аккуратно разглаживал ее своей широкой ладонью и затем так же старательно и медлительно-торжественно прилаживал очки на носу.

А перед глазами Лешки в это время стремительно проносились памятные эпизоды героической обороны Царицына... Одно время он находился в охране начальника штаба формирования и не один раз участвовал вместе с товарищем Сталиным и Ворошиловым в очистке от белых банд железнодорожных линий, не раз и не два сопровождал эшелоны с хлебом в Москву, отбрасывая с пути то и дело прорывавшиеся белые банды...

— Да ты читай давай! — нетерпеливо попросил Лешка. Медлительность Андрея Палыча начинала раздражать его.

Андрей Палыч откашлялся и размеренно, чуть ли не по складам, стал читать:

— «Истекший год был годом великого перелома на всех фронтах социалистического строительства. Перелом этот шел и продолжает идти под знаком решительного наступления социализма на капиталистические элементы города и деревни». Ясно тебе, чего добилась наша партия? — И Андрей Палыч поднял на лоб очки.

Лешка молча и серьезно качнул головой.

Андрей Палыч продолжал читать:

— «Характерная особенность этого наступления состоит в том, что оно уже дало нам ряд решающих успехов в основных областях социалистической перестройки (реконструкции) нашего народного хозяйства». Понятны тебе дела нашей партии? — Ловец посмотрел поверх очков на Матроса.

Лешка опять молча и согласно кивнул головой.

А Андрей Палыч медленно-медленно, словно взвешивая каждое слово, продолжал читать:

— «Из этого следует, что партия сумела целесообразно использовать отступление на первых стадиях нэпа для того, чтобы потом, на последующих его стадиях, организовать перелом и повести успешное наступление на капиталистические элементы...»

Лешка напряженно слушал. Статья заставляла его заглянуть вглубь тех громадных общественных вопросов, которые еще недавно казались Лешке затуманенными, неопределенными и которые сейчас обретали четкие контуры и ясный смысл.

Андрей Палыч, не переставая читать, посмотрел поверх очков на Лешку.

Лицо Матроса горело, глаза блестели, пальцы дробно барабанили по подоконнику...

Костя Бушлак неторопливо шагал по вытоптанной в снежных сугробах тропке.

Ослепительно белый снег больно резал глаза, и Костя, жмурясь, думал о том большом уроне, который постиг его и Лешку прошлой ночью: около полсотни беличьих оханов пропали из-за этого шургана и относа.

Ловцы, особенно глубьевые, морские, испокон века проводили совместный, в два-три человека, лов. Море заставляло их соединять свои силы, чтобы успешнее бороться со стихией. Иначе и нельзя было: одному на морской реюшке не выехать на Каспий, а на меньшей посудине — на бударке или куласе — выезжать можно было только за смертью; во время шторма одному не совладать было и с ветрами, одному в это время — верная погибель...

И ловцы, чтобы жить, детей растить, кто как мог, так и изворачивался. Одни, которые покрепче и поумней, стараясь выдержать безжалостные удары моря, совместно работали сами на себя. Другие, послабее волей, шли за помощью к дойкиным и краснощековым, — рыбники объединяли их, снабжали сбруей и посылали на лов.

Но у каждого была заветная думка: стать исправным, самостоятельным ловцом. Посудину свою иметь, сети, снасти — такова была думка. Глядишь, и добился всего этого человек, как вдруг — шторм, относ или пролов, и опять человек в беде.

У Кости в девятнадцатом году отца повесили белые; Андрей Палыч взял опеку над молодым Костей, с тех пор и ловят они сообща, вскладчину, а года четыре назад присоединился к ним Лешка-Матрос, потом присоединился Григорий Буркин, молодой рыбак Сенька, Василий Сазан.

Ладно, в полном согласии ловили они. Несколько раз шурганы и штормы накрывали их, напрягали ловцы все свои силы, и кое-как сами справлялись с неудачей. Никогда не обращались они за помощью ни к Дойкину, ни к Краснощекову. А если и обратились бы, все равно не помогли бы они. Косте не помогли бы потому, что его отец в восемнадцатом году арестовывал самого Краснощекова, Буркин тоже памятен и Краснощекову и другим скупщикам, Лешке отказали бы из-за того, что очень уж злословил он над рыбниками, а Андрею Палычу не дали бы помощи по той причине, что молчалив он, горд слишком, никогда не снимет шапки.

«Что будем делать? — рассуждал Костя, не спеша шагая к дому. — Как вывернемся из беды?..»

Несколько лет подряд пытались они справить беличьи оханы для лова белорыбицы. И наконец прошлой осенью вложили они в это дело все свои сбережения. В надежде на хороший зимний лов, они не смогли из-за справы оханов как следует подготовить сбрую к весенней путине.

Белорыбка, казалось им, даст хороший заработок, и тогда, зимою, справят они все, что надо. А что получилось? И оханов нет, и весна скоро.

Говорили они еще о создании рыбацкой артели — настоящей, большой. Но вот случилась беда с Василием Сазаном, неизвестно, что стало с Григорием Ивановичем Буркиным и Сенькой...

«Что же делать? — продолжал мучительно думать Костя, сворачивая за угол. — Что будем делать?»

О том же думал и Андрей Палыч, по-привычному молчаливо навивая на кривой, измозоленный палец свою черненькую бородку.

В то время, когда Костя с Лешкой и Буркин с Сенькой были в море, Андрей Палыч тоже не сидел сложа руки. Он каждый день выезжал в протоки и ерики, где ставил замысловатые вентеря и секреты. Наловил он частиковой рыбы рублей на полсотню. Не меньше наловил и Василий Сазан, которому не хватило совместно приобретенных оханов и который вынужден был пойти в море с Дмитрием Казаком. Остальные товарищи тоже успели до этого шургана поймать рублей на двести. Но на эти деньги подготовку к весенней путине не провести. Им нужно проконопатить и осмолить реюшку, почти заново провести оснастку ее, купить еще бударку, пополнить вобельные и селедочные комплекты сетей...

Для этого много сотен рублей надо!

А где их взять?..

Помочь в этом может только ловецкое кредитное товарищество. Но шансы тут не очень большие. Андрей Палыч до сих пор еще прежний кредит не вернул. Костя и Буркин тоже задолжали, а Лешке и раньше не давали кредита и теперь не дадут, особенно после того, как он за отказ ему в кредите учинил скандал председателю Коржаку.

«Беда, сущая беда! — Андрей Палыч крякнул, закинул ногу на ногу. — А может, с кредиткой и выйдет чего? Может, на артель дадут кредиты?»

Газеты последнее время все чаще и чаще пишут об артелях и кредитных товариществах ловцов: пишут, что рыбникам чересчур большие кредиты идут, а беднота ловецкая не получает их, а если и получает, то совсем ничтожную долю.

Хотя в городе и крепко взяли в оборот Солдатовых, Заславских и других крупных купчиков, но Андрей Палыч не совсем верит в свою районную кредитку.

Да как же поверишь, когда, несмотря на такие события в городе, в их районе идет все попрежнему: председателем кредитки продолжает оставаться Коржак, большой силы рыбник, немалую роль играет там и Дойкин...

Андрей Палыч взглянул на Лешку, — тот, задумавшись, попрежнему смотрел в окно, за которым лежали высокие навалы снега, ослепительно поблескивая на солнце.

Кто-то зашумел в сенях.