Тени на чёрной воде - Надежда Храмушина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ничего не понимаю, утром зарядил, а сейчас зарядка опять почти на нуле.
Баба Нюра долго смотрела на нас, но Сакатов повертел телефон, жалуясь на китайское качество, и она снова отвернулась.
– Анна Фёдоровна, – обратился он к ней – я слышал, что здесь собираются у Вас краеведческий музей под открытым небом организовать, правда это?
– Почём я знаю! – Сердито ответила она – Со мной не советуются.
Больше мы ничего не могли придумать, чтобы разговорить её. Отвечала она односложно, и видно было, как её раздражают наши вопросы. Я вымыла на улице посуду, и мы стали собираться на прогулку. Чемодан мы снова поместили под диван, но дневник взяли с собой. Пройдя всю длинную улицу, мы вышли к Базальтовым скалам. Там уже увлечённо ползали такие же, как и мы, любители родного края. Много было детей. Они радостно бегали, прыгали по каменным ступеням, родители их тоже от них не отставали.
Я сделала кучу фотографий, потому что была в полном восторге от красоты местных видов. Некоторые из скал были абсолютно гладкие, будто срезанные острым ножом, и на ощупь оказались тёплыми и будто шёлковыми. Деревья росли буквально в каждой расщелине, на каждой горизонтальной площадке, даже самой маленькой. Поэтому скалы казались ещё живописнее. Тени от солнца причудливо подчёркивали фантастические очертания, делая их не похожими на творение природы, а больше на развалины древней крепости. А когда я увидела голубую скалу, состоящую из тысячи напластований, я подумала, что это уже совсем не похоже на земной пейзаж, а больше на другой, где-то в далёкой галактике. Оказывается, эти места посещал уральский писатель Мамин-Сибиряк, и тоже был в восторге от таких красот, даже статью про них написал.
Мы выбрали уютное место рядом с моей, теперь уже навсегда любимой голубой скалой, и сели на выступающие камни, словно специально предназначенные для отдыха людей. Но я буквально через минуту уже подскочила. Сакатов тоже. Оказывается, это место облюбовали не только мы с ним, но и десять тысяч рыжих муравьев, дорога которых проходила именно по этому месту. Они моментально объявили нам войну. Мы пошли подальше от недружественных нам обитателей леса, и дошли до заросшего карьера, поднялись до самой его высокой точки и нашли место, где вся округа вместе с деревней, была как на ладони. Солнце парило над этим океаном невообразимой зелени, а ветер легко качал макушки сосен и елей. Запах хвойного леса растёкся вокруг, и я назвала это мир – миром до начала времён.
Сакатов достал дневник, и пока я просто восхищалась природой, он уже прочитал пару страниц. Потом он мне сказал:
– Оля, это писал мужчина. Почерк у него не очень, но читать можно. Написан дневник лет сорок назад. Посмотри, что ты можешь сказать о том, кто писал эти строчки.
Он протянул мне дневник, я его взяла и из него выпал сложенный листок. Сакатов подхватил его и развернул.
– Выписка из домовой книги. Рубашин Виктор Алексеевич. Год рождения одна тысяча девятьсот сорок шестой. Прописана с ним жена, Рубашина Элла Борисовна. Год рождения тридцать седьмой. Дом по адресу город Алапаевск, улица Кузнечная, дом номер, непонятная цифра. Выписаны шестого октября одна тысяча девятьсот шестьдесят девятого года. Ну вот, мы знаем, кто автор дневника. То, что его жену звали Эллой, он пишет в своём дневнике.
– А что с почерком? Ты сказал мне, чтобы я посмотрела на почерк. Мелкий, неровный. О чём это мне должно сказать?
– Нет, какие буквы, или какой наклон, это слишком сложная тема, это специалисты только могут нам сказать о характере человека. Но у него все строчки уходят вниз. Это значит, что человек отчаялся, что он уже не надеялся на то, что в жизни у него будет всё хорошо. Пессимистический наклон строчек. Почерк меняется у человека всю жизнь, и по дневнику мы можем то же самое сказать и об авторе его, почерк у него на разных страницах разный. Но наклон строчек у него так же продолжает уходить вниз. Но это так, лирическое отступление. Слушай.
Глава 4. Дневник.
«16 мая с.г.
Уже год как нет моей Эллочки. Сегодня с утра сходил к могилке, посидел возле неё и понял, что теперь я могу спокойно всё разложить по полочкам, собрать воедино все факты и идти в милицию. Чтобы мне не присудили, это будет справедливо. И я смогу наказать ещё одну виновницу всех наших несчастий. Я постараюсь написать всё по порядку, хотя даже спустя год после последних событий, мысли часто путаются у меня в голове, и порой мне кажется, что часть событий мне просто приснилась, настолько дикими они были.
Когда я вернулся из армии домой, то я сразу обратил внимание на красивую Эллу Тихонову, работающую в продуктовом магазине. Она тоже смотрела на меня заинтересованно, и когда я приходил в магазин, то улыбалась мне. А приходил я всё чаще и чаще. Она сама позвала меня на свидание, иначе я бы ещё год не решился к ней подойти. Мне казалось, что такая красавица даже не посмотрит в мою сторону. Но она пригласила меня прогуляться до озера, и в тот же вечер я сделал ей предложение. А она мне ответила «Да». Я был на седьмом небе от счастья. Правда только в загсе я узнал, что Эллочке тридцать один год, то есть на десять лет она меня старше, но я был настолько влюблён, что это меня совершенно не тревожило. И потом, я думал, что ей не больше восемнадцати лет! Мы с ней прожили три года в моём родительском доме на окраине Алапаевска, и вдруг она засобиралась переезжать в какое-то далёкое Калюткино, непонятно зачем и непонятно что она там собиралась делать! Я был в ужасе от этого её решения. Но я любил её, и не представлял себе жизни без неё. Матушка моя с отцом пытались меня отговорить, да куда там!
Мы переехали в Калюткино, это небольшая деревня на реке Исеть, купили здесь небольшой старый дом, который был намного меньше дома, который был у нас в Алапаевске. Его пришлось срочно ремонтировать, так как нижние венцы были гнилые, а
