Тени на чёрной воде - Надежда Храмушина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Переехали мы не одни. С нами переехала подруга Эллы, Аня Туринцева. Сначала она жила с нами, примерно месяца три, потом она закрутила роман с моим бригадиром, Славиком Ивановым. Увела его из семьи, в которой было трое ребятишек, мал мала меньше, и они купили избу на другом конце деревни от нас. Слава богу, что не рядом. Эта Аня, признаюсь, мне сразу не понравилась. Она и на свадьбе нашей была свидетельницей у Эллы. Смотрит так, будто ты ей должен, а отдавать не собираешься. Но она съехалась со Славиком, тот вроде счастливый бегает, да и пусть живут. Хотя бывшая жена Славика, ходила с опущенной головой, и глаза всегда заплаканные. Но Славик ей помогал, и к детишкам часто ходил, а несколько раз, я видел, как он всю ораву вёл к себе в гости.
Обустроились мы более–менее, кур завели, телушку купили, я в ограде новый сарай сколотил, забор сменил в нескольких местах. Да и дом стал веселее выглядеть. Я в колхозе краску выпросил, мы стены в доме покрасили, и комната даже светлее стала. Смирился я с переездом, уже не стал тосковать по Алапаевску, так, иногда вспомню товарищей, мать.
Всё было у нас хорошо, да не всё. Не было у нас с Эллой детей. Она плакала, когда я начинал об этом говорить, я замолкал, но проходило время, и вопрос снова сам собой возникал. Я однажды даже сгоряча сказал, что может у нас лучше с другими получится, когда мы разойдёмся. Но потом одумался, прощения попросил, помирились мы, и долго потом о детях не говорили. А тут, как назло, вечером пионеры приходили нашего соседа-фронтовика дядю Митю поздравлять с девятым мая, вот мы там постояли рядом, домой вернулись, слово за слово, в общем, разругались в пух и прах. Я даже на сеновал ушёл спать. Утром встал раньше, пошёл работать. И чёрт бы меня дёрнул, когда утром у меня лопасть веялки заклинило, руку туда сунуть, чтобы её с места сдвинуть. Ведь знаю, что нельзя! И никогда со мной такого раньше не было. Сорвало кожу мне чуть ли не со всей ладони. Хорошо рядом Михалыч был, он за мой трактор сел, меня мигом до фельдшера довёз, там мне наложили швы, уколов натыкали, всё обработали. Полежал я часа два, и домой пошёл. Подхожу к ограде, а калитка настежь распахнута, я осторожно захожу, думаю, не случилось ли чего. А окна в доме все распахнуты настежь, и закрыты марлей, от мух. И слышу, что в доме Эллочка ругается со своей подружкой Анной. Да так громко! Так они разошлись! Думал, что подерутся. И услышал я слова Эллы, которые заставили меня спрятаться под окном и выслушать этот разговор:
– Если я этого не сделаю, он уйдёт от меня, он мне уже десять раз говорил об этом!
– Я тоже хочу счастья! Думаешь, ты одна хочешь быть счастливой! У меня тоже, может, первый раз такой нормальный мужик появился, а он бегает к своим детям, и та мерзавка опять его вернёт! Нам тоже нужен ребёнок! А вы ещё успеете, и на следующей луне!
– На какой следующей! Это можно сделать только на тринадцатое полнолуние! А оно бывает раз в три года! Витя может просто не прожить со мной ещё столько! И не забывай, на третью синюю луну, мы будем два десятилетия снимать! Ещё надо найти у кого, здесь выбор не велик, почти все девки из деревни в город уехали! Это нам не Алапаевск! Не до детей будет. А в этот раз у меня всё так удачно сложилось, приедет моя младшая сестра, и как раз будет в это время у нас гостить, я и получу себе младенца! Аня, пожалуйста, давай сначала на меня проведём!
Они спорили и ругались, а я тихонько выполз из-под подоконника и пошёл со двора, куда глаза глядят, не в силах принять то, что услышал. Сел я на берег Исети, на воду смотрю, как она бежит и переливается, и думаю, может лечь на дно, и забыть то, что жена у меня такое чудовище. К нам действительно, должна была приехать её младшая сестра погостить. Тасе было семнадцать лет, она только окончила школу с золотой медалью. Её без экзаменов приняли в УПИ, и мы её ждали через три дня, в воскресенье. На неделю обещалась приехать погостить. Я не знал, что собиралась Элла с ней делать, чтобы получить ребёнка, но то, что это было что-то страшное для Таси, я догадывался.
Уже вечерело, надо было идти домой, а я ещё и не знал, как поступить. И Славку жалко, жил ведь раньше с нормальной бабой! Нет, ведьма его эта подцепила, от детей увела! Да и про своё будущее я боялся загадывать. Два десятка лет скинуть ещё захотели! И такая злость на неё у меня поднялась! Загубили они с Анькой чьи-то жизни, каких-то девчонок больше нет, не стать им никогда жёнами, матерями. Выбор тут им не велик! И я решился. План у меня возник буквально за минуту. Целый день сидел, нюни распускал, а тут вмиг всё стало на свои места, и голова стала такая ясная!
Я пошёл домой. В доме была только Элла. Она, увидев мою руку на перевязи, заойкала, засуетилась. Посадила меня за стол, накормила, и всё рядом ходила, наглаживала меня. Я виду не подаю, что стал свидетелем их разговора с Анной. И говорю ей:
– Слушай, пошли, прогуляемся до поля, где я сегодня пахал, я там прямо на земле сумку с инструментами оставил, надо забрать, а то не ровен час, растаскают. Инструмент-то хороший у меня.
Она, на радостях, что мы так легко с ней помирились, готова была со мной идти хоть до Москвы пешком. Я дождался, когда сумерки немного спустятся, тогда и пошли мы через лес к полю. Зашли подальше в лес, я ей говорю:
– Давай-ка сядем, передохнём немного, я ещё слаб от раны, крови много потерял.
Она ничего не заподозрила, села к рябинке. Я рядом сел, медленно снял ремень, который у меня руку забинтованную держал, да и схватил её за обе руки, мигом стянув их между собой. Такой приём нам старшина ещё в армии показывал. Вот и пригодился.
Она поначалу оторопела, потом
