Пляж - Алекс Гарленд

Вряд ли можно позабыть такое имя, как Багз, подумал я про себя, еле удерживаясь от смеха. Я постарался скорчить серьезную мину и приложил руку к виску. После прыжка в водопад в голове чувствовалась необычайная легкость. В данный момент было такое ощущение, что голова вот-вот взмоет в воздух.

Франсуаза шагнула к женщине и представила ей нас:

— Франсуаза, Этьен, Ричард.

— Так вы французы! Великолепно! До сих пор у нас здесь был только один француз.

— Ричард — англичанин. — Франсуаза жестом указала на меня.

Я попытался было вежливо кивнуть, но моя голова дернулась вперед дальше, чем нужно, и в результате получился легкий поклон.

— Великолепно! — снова воскликнула женщина, с любопытством рассматривая меня уголком глаза. — Однако… надо же дать вам что-нибудь поесть. Я уверена, что вы очень голодны. — Она повернулась к мужчине. — Багз, ты не принесешь супа? Тогда мы поговорим и получше познакомимся. Ну как?

— Отлично, Сэл! — громко сказал я. — Знаешь, ты действительно права. Я очень голоден. — С трудом сдерживаемый смех в конце концов вырвался наружу. — Мы позавтракали лишь этой холодной лапшой «Маги-Нудл» и шоколадом. Мы не могли взять с собой газовую плитку «Калор», плитку Этьена и…

Я начал терять сознание. Джед бросился подхватить меня, но было уже поздно. Его встревоженное лицо исчезло из вида, и я упал на спину. Последнее, что я успел заметить, был видневшийся через маскировку голубой клочок неба. Потом его поглотила нахлынувшая темнота.

Бэтмен

Я терпеливо ждал, когда же появится мистер Дак. Я знал, что он где-то поблизости, потому что при свете свечи я отчетливо видел кровь в пыли вокруг кровати и кровавый отпечаток руки на простынях. Я решил, что он прячется в тени в противоположном конце дома и лишь поджидает удобный момент, чтобы выскочить и захватить меня врасплох. Но на этот раз врасплох будет захвачен он. Сейчас я был готов к встрече с ним.

Незаметно пролетали минуты. Я вспотел, и мне было трудно дышать. Со свечи капал воск, падавший в пыль и превращавшийся в шарики. Со стропила крыши мне в ноги упала ящерица.

Меня пришла навестить ящерица, с которой мы вместе пережидали грозу.

— А-а, — сказал я. — Привет. — Я протянул руку и попытался схватить ее, но она вырвалась, оставив у меня в руках лишь розовый кончик хвоста длиной в сантиметр.

Одна из игр мистера Дака.

Я выругался и поднял хвост. Он слегка щелкнул меня по руке.

— Очень остроумно, Дак. Не знаю, что бы это значило, но все равно очень остроумно. — Я опустился обратно на подушку. — Эй, Дак! Вот это мальчик, да? Хорош малыш!

— С кем это ты разговариваешь? — спросил чей-то сонный голос из темноты.

Я снова сел на кровати:

— Это ты, Дак? Что у тебя с голосом?

— Это Багз.

— Багз? Да, да, помню. Подожди-ка, я попробую угадать. Багз Банни, правильно?

Последовало долгое молчание:

— Да, — наконец ответил голос. — Ты угадал.

Я почесал голову. В волосах было полно каких-то липких комочков.

— Так я и думал. Значит, ты принял эстафету от Дака? Кто же следующий? — Я захихикал. — Роуд Раннер?

В темноте о чем-то невнятно заговорили двое.

— Порки Пиг? Йосемит Сэм? Обожди-ка, до меня дошло… Уайл Д. Койот. Это Уайл Д. Койот, не так ли?

В оранжевом пламени свечи я увидел какое-то движение. Ко мне приближалась какая-то фигура. Когда она оказалась ближе, я узнал стройные очертания.

— Франсуаза! Эй, Франсуаза, этот сон лучше предыдущего.

— Тс-с, — прошептала она и опустилась на колени возле моей кровати. Длинная белая майка поднялась у нее на бедрах. — Ты не спишь.

Я покачал головой:

— Нет, Франсуаза, мне снится сон. Поверь мне. Посмотри, сколько крови на полу. Это кровь из порезанных запястий мистера Дака. Она никак не остановится. Ты бы видела, во что превратилась моя комната в Бангкоке.

Она оглянулась, а потом снова посмотрела на меня:

— Кровь идет у тебя из головы, Ричард.

— Но…

— Ты разбил голову при падении.

— …Мистер Дак…

— Тс-с. Все уже спят. Пожалуйста, успокойся.

Я лег на кровать, ничего не понимая. Франсуаза положила руку мне на лоб:

— У тебя небольшой жар. Как ты думаешь, ты сможешь заснуть?

— Не знаю.

— Ты попытаешься?

— О'кей.

Она накрыла мне плечи простынями и слегка улыбнулась:

— Ну вот, все в порядке. Закрой глаза.

Я послушно закрыл глаза.

Подушка сдвинулась, когда Франсуаза наклонилась. Она нежно поцеловала меня в щеку.

— Я сплю, — забормотал я, когда ее шаги стали удаляться. — Я так и знал.

Мистер Дак повис надо мной, как бескрылая летучая мышь. Он обхватил ногами стропило крыши, из-за чего его живот превратился в какую-то гротескного вида впадину. Из покачивающихся рук его непрестанно капала кровь.

— Я так и знал, — сказал я. — Я знал, я знал, что ты где-то рядом. — В этот момент мне на грудь полилась кровь. — Какая холодная! Как у чертовой рептилии.

Мистер Дак бросил на меня сердитый взгляд:

— Такая же теплая, как и твоя. Она холодит из-за того, что у тебя жар. Ты должен накрыться простынями. Иначе умрешь.

— Слишком жарко.

— Гм. Слишком жарко, слишком холодно…

Я вытер рот влажной рукой:

— У меня малярия?

— Малярия? Скорее, это от нервного истощения.

— А почему его нет у Франсуазы?

— Она не так нервничала, как ты. — Громадная челюсть мистера Дака выдалась вперед, и на лице у него появилась озорная усмешка. — Она очень внимательна к тебе. Очень внимательна. Пока ты спал, она два раза приходила взглянуть на тебя.

— Я сплю?

— Естественно… Крепко спишь.

Пламя свечи ослабевало по мере того, как расплавленный воск заливал фитиль. Снаружи стрекотали цикады. Сверху капала похожая на ледяную воду кровь. Меня бросало от нее в дрожь, и, чтобы согреться, мне приходилось кутаться в простыни.

— Что случилось с ящерицей, Дак?

— С ящерицей?

— Она убежала. Во время грозы она оставалась у меня на ладони, а здесь она убежала.

— Мне помнится, она убежала во время грозы, Рич.

— Но я держал ее в руке.

— Ты в этом уверен, Рич?

Восковая лужица на верхушке свечи стала слишком большой. Неожиданно она пролилась через край, и фитилек снова ярко загорелся, обрисовывая четкую тень на потолке. Там был контур бескрылой летучей мыши с повисшими когтями и тонкими лапами.

— Молния, — прошептал я.

Челюсть выдалась вперед:

— Вот молодец…

— Да пошел…

— Хорош малыш.

— … ты.

Минуты пролетали незаметно.

Разговор

Утро уже давно наступило, подумал я. Просто стало очень жарко. Внутри дома царила темнота, свеча по-прежнему горела, а значит, временные ориентиры отсутствовали.

В ногах моей кровати сидел Будда в позе лотоса. Ладони его покоились на бледно-желтых коленях. Необычный Будда — женщина с американским акцентом. Под ее темно-оранжевой майкой отчетливо обрисовывались тяжелые груди; ее длинные волосы были собраны в пучок, отчего ее лицо казалось совершенно круглым. На шее у нее висело ожерелье из морских ракушек. Возле нее горели курительные палочки. Ароматный дым тонкими спиралями устремлялся к потолку.

— Доешь, Ричард, — сказала Будда, указывая глазами на миску, которую я держал в руках. Она была сделана из половинки недавно сорванного кокоса, и в ней еще оставалось немного приторного рыбного супа. — Доешь его.

Я поднес миску ко рту. Запах благовоний смешался с запахом рыбы и сладкой приправы.

Я снова опустил миску:

— Не могу, Сэл.

— Ты должен доесть его, Ричард.

— Меня вырвет.

— Ты должен, Ричард.

У нее была американская привычка часто повторять ваше имя, что производило странное впечатление обезоруживающей фамильярности и одновременно принужденности в обращении.

— Честное слово, не могу.

— Тебе это поможет.

— Я уже почти все съел. Посмотри.

Я поднял миску, чтобы она могла убедиться, что я не вру. Мы уставились друг на друга через испачканные кровью простыни.

— Ну хорошо, — наконец вздохнула она. — Наверное, этого будет достаточно. — Она скрестила руки на груди, прищурила глаза и сказала: — Ричард, нам нужно поговорить.

Мы были одни. Время от времени кто-то заходил в дом, кто-то выходил, но я не смог никого увидеть. Я слышал, как открывалась дверь в противоположном конце дома. Пока она оставалась открытой, в темноте виднелся маленький прямоугольник света.

Когда я начал рассказывать о том, как обнаружил тело мистера Дака, Сэл помрачнела. Ее реакция была не слишком явственной: у Сэл только резко дернулись брови и напряглась нижняя губа. Наверное, она уже знала о смерти Дака от Этьена и Франсуазы, поэтому эта новость не ошеломила ее. Ее эмоции было трудно понять. Казалось, она больше всего сопереживала мне и будто сожалела о том, что мне приходится рассказывать такие ужасные вещи.