Записки сыщика - Михаил Максимов

В третий раз фельдшера при выдаче вида взяли.

Вот еще какие дела совершаются этими пописухиными.

Одной безграмотной чиновнице-вдове по документу купец должен был тысячу рублей. Купцу почему-то не захотелось заплатить в срок деньги, и он обратился к пописухину с советом.

Пописухин, разумеется, предварительно сторговавшись за труд свой и получив в задаток 5 рублей серебром, написал от имени этой вдовы объявление в Часть о том, что по предъявленному от нее документу деньги от такого-то купца она получила все сполна. Почему и просит документ с платежной подписью возвратить купцу. Написав объявление, пописухин оставил место для месяца и числа и приложил руку- вдова-то безграмотная. Осталось только засвидетельствовать объявление в квартале.

На другой день купец получил от пописухина объявление, засвидетельствованное каким-то поручиком, с наставлением держать у себя до тех пор, покуда и чиновница его не представит к взысканию документ. Тогда надо будет вписать месяц и число в объявление и представить его в Часть.

- Ну вот, милостивый государь, - после сказал пописухин купцу, многие осуждают нашего брата за наши кляузы, а как бы вы обошлись без них? Без этого объявления не заплатить денег нельзя, а при нем вы ограждаете себя от всяких неприятностей. Поди-ка реши она судиться, да ничего не сделает: завяжется дело на бесконечное время, а денег-то вы все-таки не заплатите.

Не знаю, правда, подал ли это объявление купец в Часть или, устыдясь собственного своего неблагонамеренного действия, заплатил по документу наличные деньги.

Рассказ 18

Об отдатчиках в рекруты

В прежнее время торг рекрутами приносил отдатчикам значительное обогащение: это был торг свободный и самый выгодный.

Отдатчики держали рекрутов у себя безбоязненно по нескольку человек, показывали их каждому нуждающемуся и сами брали на себя поставку рекрута и доставление квитанции.

В настоящее время действия их строго преследуются, и они теперь делают все скрытно: охотников держат на квартирах у своих знакомых, а не у себя, по д видом нахлебников; сами при ставках не бывают, а предоставляют действовать самим покупщикам, ставящим рекрута за свои семейства.

Бывают случаи, что отдатчики действуют по доверенности, а иногда будто бы по просьбе родственника, но на это они испрашивают разрешение.

Отдатчики имеют у себя агентов, которые называются у них дядьками. Обязанность дядек заключается: во-первых, в наблюдении за целостностью охотника; во-вторых, дядька должен неотлучно находиться при охотнике, ходить с ним по разным заведениям и оберегать его от таких действий, которые могут вовлечь его в ответственность. На дядек возлагается и поиск охотников, для чего они и бродят по разным торговым заведениям, высматривая промотавшихся гуляк или доведенных бильярдными и картежными играми до крайности. Гуляку они тотчас напоят пьяным, выспросят у него о его семействе и потом, если найдут подходящего для себя человека, уговорят и обольстят деньгами, так что тот охотно поступит в рекруты за какое-нибудь семейство. С другим же они улаживают через любовниц, но во всяком случае пьянство играет у них главную роль. А потому они всех охотников всегда держат в беспрестанном опьянении, для того чтобы он не передумал.

На всякий случай имеются у них старухи, называющиеся матерями охотников, которые и подписывают согласие. Раньше нередко представлялись фальшивые свидетельства о неимении вовсе родителей; если же родители охотника бедного со стояния, то их вынуждают согласиться, уверяя, что рано или поздно сынок их за беспутное поведение поступит в солдаты без всякого для них вознаграждения. При этом пьянство довершает успех дела.

Главное в торговле рекрутами зависит от искусства дядек, которых вознаграждают большим жалованьем.

Хозяева же квартир, где проживают охотники, получают от отдатчиков за пищу по рублю и по два рубля в сутки, а за одежду и обувь охотнику им платится особо.

Между отдатчиками существует в охотниках размен. Если рекрут невыгоден в ставке, они берут отступную. Если же у кого есть выгодная поставка, а нет в наличии охотника, он прибегает к помощи другого отдатчика и берет его в половинную долю барыша.

Помогают отдатчикам припевалы, люди без всяких средств, которых они вознаграждают за их молчание, потому что этим лицам известны все действия отдатчиков и места, где сберегаются у них охотники.

В прошедшее время с рук отдатчиков сходили беглые господские люди и солдаты; но ныне это не делается, потому что весьма трудно. Об одном довольно замечательном случае я хочу рассказать вам подробно.

Отставной курьер вместе с другими своими знакомыми занимался отдачею в рекруты. Он купил у одного господина крепостного человека, отпетую бестию, чуть-чуть не разбойника, которого поставить в рекруты не было никакой возможности.

Долго с ним мучились. Наконец один из компаньонов взялся решить это дело в свою пользу. Он напоил этого человека и уговорил его пойти в рекруты за одно семейство с тем, чтобы потом бежать, а они уже найдут для него безопасное жилище.

Человек этот почему-то согласился, и действительно через две недели явился к ним в солдатской шинели. Они его приняли дружески, продержали у себя несколько месяцев, а когда он оброс волосами, опять отдали в рекруты по какому-то виду после умершего. И опять по его согласию, но сбыли с рук уже не здесь, а в другой губернии, откуда он возвратился, как и прежде. Так сделали они три раза. Когда он возвратился в последний раз, то объявил им, что более мучиться не станет, а желает получить от них хорошее денежное вознаграждение и вид на прожитие. Сказал, что хочет отправиться в монастырь, так как там безопасно. В этом желании они не смели ему отказать и дали слово, как только он обрастет волосами, все это исполнить.

Прожив у них несколько месяцев, он объявил, что дает им сроку на удовлетворение его желания одну только неделю, в противном случае он пойдет и донесет об их действиях полиции.

Испуганные его угрозами, компаньоны не знали, что делать. Они не были уверены, что и находясь в монастыре, он их не выдаст. А потому сочли за лучшее напоить его пьяным и угомонить, спустив в Москву-реку.

Дело это происходило зимой. Они сложили его кусками в куль и вечером следующего дня на салазках отвезли этот куль на Москву-реку, а там спустили в прорубь.

Через двое суток после свершившегося злодейства куль этот усмотрели рабочие с фабрики купца Ж-ва и вытащили из воды баграми.

Развязав куль, они увидали мертвое тело изрубленного человека, о чем тотчас известили полицию.

Любопытствующих было много, и слух об убийстве в один день разнесся по всей Москве.

Преступники, узнав об этом, стали придумывать себе оправдание, а более всех тот, кто отрубил топором голову, ноги и руки человеку, который положил им в карман до 9 тысяч рублей. Весь день и всю ночь они пьянствовали.

На другой день кухарка их, сидя за воротами в вечернее время, слушала рассказ бойкого молодого парня, жившего в одном с нею доме, о том, в каком положении лежал тот убитый. И еще парень добавил:

- Он похож на того самого, который у твоего хозяина проживал охотником.

- Не знаю, - сказала кухарка. - Да и нашего охотника-то что-то не видно, куда-нибудь ушел. А то все, бывало, валяется на полу в чулане. Сколько с ним мучились хозяева-то! Куда его ни сдадут, глядишь, там его и забракуют, он опять к нам и придет на хозяйскую шею. Намедни-с заявился ко мне в кухню пьяненький, сел на лавку, да как бацнет кулаком по столу, ну и говорит: "Слушай, Марфа! Если твои хозяева не сделают того, что я хочу, я их сотру в табак!"

"Что ты, что ты, Христос с тобой! - сказала я ему. - Кажись, наши хозяева-то ни одного охотника не обижали, мало ли у них перебывало, а за тобой-то, вишь, они как ухаживают, как за маленьким ребенком".

"Да, ухаживают, ухаживают! - ответил он.- Поневоле будут ухаживать, ведь ничего им нельзя со мной сделать!"

"Что ж делать-то, касатик, вишь, какая несчастная твоя доля".

На это он мне не сказал ни слова, вынул из кармана трубку и, закурив, ушел в чулан. Атретьего дня приехал на извозчике с Андреем Фомичом, уж куда пьян и на ногах не стоит, волоком волокли его в чулан-то, так и брякнулся ничком. Хозяин ночью-то к нему ходил, я слышала, должно быть, смотреть, не помер ли. А уж утром-то, должно быть, очень рано ушел, я не видела, чулан-то уж был заперт. И ушел-то, видно, в своей одежонке: хозяйский-то тулуп, в котором он ходил, висит на стенке дома.

- А что, Марфа, - сказал парень, - сходила бы ты посмотреть убитого-то из любопытства, его всем показывают, чтоб узнали. Мне, право, что-то чудится, что это ваш охотник - лицо-то у него распухло, а все узнать-то можно.

- Да я боюсь смотреть на мертвых-то: пожалуй, насмотришься - ночи не будешь спать, а сплю-то я одна в кухне.

- Ну вот, маленькая, что ли?