Дети неба / Дети Солнца (СИ) - Елегон Веся

Это воспоминание оборвалось, на смену ему пришло другое. Эмоции Мыслижуя, страх и нестерпимая боль сковывают мое тело, заставляя глубже погружаться в видение. Он снова лежит на больничной койке. Такое чувство, будто он, и я вместе с ним, распадается на отдельные крупицы. Хуже всего огонь, он пожирает его изнутри. И я, теряясь в воспоминаниях друга, ощущаю пламя в своей груди и уже не различаю, где реальность, а где прошлое, воспроизведенное разумом брата. И я задыхаюсь. Пытаюсь подняться, но толстые кожаные ремни надежно удерживают меня в лежачем положении. Никто не слышит моих криков. Кажется, я сейчас умру. Я уже хочу умереть, лишь бы не чувствовать этого огня в моем теле. Он отбирает у меня что-то важное, жизнь без чего намного хуже смерти. Вдруг бледное лицо человека, что лежал на кровати напротив, нависает надо мной. Черные волосы закрывают остальной мир, и остается лишь его бледное лицо и глаза, которые почему-то начинают светиться синим. А я с ужасом понимаю, что это мое лицо. Тонкие руки сжимают мои плечи с такой чудовищной силой, что на мгновение теряю способность двигаться и затихаю, намертво придавленный к кровати. В это мгновение человек с моим лицом наклоняется ко мне и впивается своими холодными губами в мои губы, вытягивая жар, который съедал меня. Боль уходит. Широко распахнутыми глазами я смотрю в синие глаза, которые так близко сейчас. Внезапно нас окружают голоса. Человека оттаскивают от меня. Боль возвращается, но в моем теле все еще живет прохлада, которая, я знаю, защитит от пылающего огня то единственно важное внутри меня. Краем глаза я вижу лежащего без сознания на соседней кровати человека. Белый халат на его груди распахнулся, и видна плотно перевязанная бинтами плоская грудь. На белой ткани повязки расплывается темно алое пятно крови. Воспоминание обрывается.

Я стоял и смотрел в темноту туда, где сидел Мыслижуй. В голове было абсолютно пусто. Неосознанно рука потянулась к груди и нащупала плотную повязку. Потом поднялась и провела по длинной спутанной пряди черных волос. Мысль, пришедшая мне в голову, буквально ошарашила меня:

— Мыслижуй, тот человек… это я?

Глава 13

Я — это он…

В голове не укладывалось. Хотя раньше я в принципе и не задумывался о том, кто я есть. Но почему-то это открытие ошарашило меня. Мыслижуй так и сидел напротив, в темноте наступившей ночи я не мог увидеть, но чувствовал его присутствие и слышал его мысли. Он был взволнован и рад от того, что наконец сумел показать мне свои воспоминания. Теперь он силился вспомнить что-то еще. Я успел увидеть то, что он вспомнил, прежде, чем друг произнес:

— Анна.

Я непонимающе покачал головой.

— Мыслижуй мхофье имфя. Анна тфвохье.

— Вот как. Хорошо. Пусть будет Анна.

— Блфагходаря тфебхе ях мфогу дхумфать. Ях тфут.

Я попытался понять сказанное другом, но было бы проще, если бы я действительно вспомнил. А пока было понятно только одно — мы встречались в той прошлой жизни, которую я не помню.

Давно наступила ночь. Тьма была абсолютной. Все тот же шорох поднимающегося в небо праха наполнял окружающий мир. Я только сейчас понял, что мне удалось узнать кое-что из прошлого и не вызвать приступ боли, как это обычно бывало. Но подумать об этом было ошибкой, под повязкой в груди предательски закололо. Мыслижуй, почувствовав мою подступающую панику, подошел и уткнулся мне в грудь своим костлявым лбом. Обняв его огромную голову, зарылся лицом в густую гриву. Странно, от Мыслижуя приятно пахло. Запах вызвал смутное ощущение чего-то родного, дорогого и близкого. Я не успел разобраться в своих чувствах, в темноте раздался долгий и протяжный вой, его подхватили и разнесли по всему мертвому городу, вплоть до его окраин. Мои голодные братья проснулись.

Я отпустил зверя. Он заворчал и неохотно отошел. Сейчас во мне просыпалось другое я. И быть им мне нравилось намного больше, чем копаться в прошлом и испытывать чужие мучения и боль. Влекомый проснувшейся жаждой, я раскинул сети своего сознания над городом, оглашаемым ревом голодных зверей. Широкие улицы, темные закоулки, рассыпающиеся и обветшалые дома, заброшенные площади, все пустое и безликое. Нигде нет жизни. Нигде нет света. Но вот мое сознание зацепилось за светящуюся точку на темной плоти города. Еда. Вопящие звери затихли, мысли мои достигли их, и братья приготовились следовать за мной. Сделав шаг вперед, я обернулся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ты идешь со мной?

Мыслижуй отступил, в моей голове прозвучал его ответ:

— Я не голоден. Удачной охоты. — я почувствовал, что он направился в противоположную сторону. Неважно. Мыслями я уже был далеко впереди, где маячил свет обреченной на скорую смерть жертвы.

Спрыгнув с крыши, оттолкнулся ногами от земли и взлетел вновь. Я слышал, как выдыхаемый воздух выходит из ноздрей зверей, следующих за мной. Мимо проносились здания. Топот мягких лап по земле, по стенам домов. Темные провалы окон. Мы уже совсем близко. Я ощущаю тепло, исходящее от ничего не подозревающей жертвы. Прижавшись к стене одного из зданий, быстро ползу в сторону намеченной цели. Мне всегда нравилось появляться неожиданно. Краем глаза в одном из темных окон замечаю стол, на нем картинки в рамках. Фотографии — проносится в моей голове. На них знакомое лицо. Не успеваю сосредоточиться на странном ощущении узнавания. Внимание мое быстро перескакивает на свет, пылающий внизу во дворе перед домом. Отталкиваюсь и лечу прямо к нему. По бокам, слегка позади меня, грузные тени отделяются от темного здания и летят вслед за мной. Приземляюсь неподалеку от жертвы, мои братья уже окружили место бойни плотным кольцом. Свет передо мной начинает обретать форму. Я отталкиваюсь от земли и лечу навстречу человеку, появившемуся из света. Но лицо, смотрящее на меня с не понимаем и растерянностью, совсем не то. Это не тот, кого я обычно убиваю. Торможу в воздухе. Не получается. На полном ходу врезаюсь в жертву. Сбиваю его, и мы кубарем катимся по земле. Не обращая внимания на боль во всем теле, пытаюсь встать и еще раз увидеть кажущееся знакомым лицо человека, появившегося из света. Вспоминаю имя:

— Виктор.

Потерявшись в ужасе, который вернулся вместе с забытым именем, не сразу замечаю, что вокруг твориться что-то непонятное. Мелькают тени, уши заложило от оглушительного рева. Пытаюсь встать, но у меня по-прежнему не получается подняться. Чувствую укол сзади в шею. Меня хватают и ставят на ноги. Вокруг бегают люди. Повсюду валяются тела моих братьев. От каждого в небо поднимается тонкая струйка праха. Они мертвы.

Меня куда-то тащат. Вижу свои ноги безвольно волочащиеся по земле. Что-то лязгнуло. Меня бросили на пол. Звук повторился. Я остался один. Вокруг темно и пусто, откуда-то извне доносятся приглушенные резкие голоса. Что это вообще сейчас было? Все тело ломит и болит. Очередная попытка встать провалилась. Я отполз назад и, облокотившись спиной о стену, обхватил свои колени руками и спрятал пылающее лицо. Больше всего болела шея. Пытаясь успокоиться и взять себя в руки, потер саднящую кожу сзади у самого основания головы. В попытке понять, что же все-таки произошло, произнес вслух:

— Это были люди? Они убили моих братьев. Наверное, это те самые тритосы, о которых говорила тень.

— Вообще-то я привык думать о себе в мужском роде.

Голос, так неожиданно прозвучавший из темноты, напугал меня. Я вздрогнул.

— Ты здесь?

— А что тебя удивляет? Последние полгода я всегда с тобой. Не отлучался ни на секунду.

Я поежился и плотнее вжался в стену. Мысль о том, что кто-то постоянно незримо присутствовал рядом со мной, не обрадовала меня. Стало не по себе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты думаешь меня радует такое положение вещей?

Тень читала мои мысли. И почему меня это удивляет? Ведь для меня было обычным читать мысли моих братьев. Было такое чувство, будто я на мгновение испытал чужие эмоции. И этот кто-то был удивлен и растерян. А тень продолжала:

— Мой мир ограничивается тобой. Это скучно? Да. Это неудобно? Тысячу раз да. Нет ничего печальнее, чем вечное существо, привязанное к жалкому мимолетному созданию.