Локон с Изумрудного моря - Брендон Сандерсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Капитан Ворона позволила вытащить тебя, если продержишься пятнадцать минут, – пояснила женщина невысокого роста. – Не верится, что ты справилась. Ты сильная.
Локон закашлялась, корчась на палубе. Потом села и обхватила себя измученными руками. Всего лишь пятнадцать минут? Казалось, прошло несколько часов.
– Я не сильная, – хрипло возразила Локон. – Просто упрямая.
– Еще лучше.
Хак благоразумно промолчал, хоть и щелкнул зубами на матроса, попытавшегося схватить его за хвост.
– Кто вы такие? – обратилась Локон к своим спасителям. – Люди короля? Приватиры?
– Ни те ни другие, – ответил матрос. – Мы скоро поднимем флаг в цветах короля, но это будет притворство. Дуг шьет нам настоящий флаг; в следующий раз у нас над головой будет виться черное на красном.
Черное на красном? Значит, пираты. Интересно, попасть к пиратам после контрабандистов – это вверх по карьерной лестнице или вниз? И почему они потопили корабль, не обчистив его хорошенько?
Сквозь толпу матросов протиснулась смуглая коренастая женщина – судя по плюмажу на шляпе, капитан «Вороньей песни». Ворона обладала резкими чертами лица и хмурым взглядом глубоких как океан глаз. Я знавал похожих на нее людей. Она была чересчур сурова. Переполнена злостью. Словно это лишь набросок человеческого существа, в который время еще не добавило смягчающих черт вроде юмора или милосердия.
– За борт ее, – приказала капитан.
– Но ты же сама разрешила ее поднять! – возразила невысокая женщина.
– Я разрешила, вы подняли. А теперь – за борт!
Никто не кинулся выполнять приказ. Все матросы стояли неподвижно.
– Гляньте, какая она тощая, – процедила капитан. – Инспектор? Знавала я парочку инспекторов… Они стали инспекторами в поисках легкой жизни. Им неизвестно, что такое настоящий труд, а бездельникам не место на «Вороньей песни».
Пиратам речь капитана явно показалась неубедительной. Интересно, почему им не все равно? Однако их нерешительность давала Локон шанс. Преодолев смертельную усталость и сильнейшее головокружение, девушка встала на колени, взяла замеченное поблизости ведро со щеткой и принялась методично, насколько позволяли измученные руки, драить палубу.
Капитан Ворона молча смотрела на нее. В повисшей над палубой тишине отчетливо слышалось шипение спор и ерзанье щетки: вжих-вжих.
Наконец, сняв с пояса флягу, капитан сделала большой глоток. Фляга была отменная, обшитая кожей с тисненым узором из перьев. Даже в полуобморочном состоянии Локон по достоинству оценила эту посудину.
Вскоре Ворона спустилась с бака, не повторив последнего распоряжения. Пираты разошлись по своим постам.
Девушка продолжала драить палубу, а Хак шептал ей на ухо слова поддержки. Локон работала допоздна, и лишь окончательно выбившись из сил, она заползла в уголок, свернулась калачиком и уснула.
Часть 3
13. Юнга
Проснувшись на следующий день, Локон ничего перед собой не увидела – волосы за ночь спутались наглухо. А чувствовала она себя как одеревеневшая от высохшей грязи тряпка. Девушка привстала и попыталась собрать жесткие волосы в хвост, смутно припоминая, как ночью ее пинали, требуя подвинуться, чтобы не мешалась под ногами. Она подчинилась, но вскоре снова посыпались пинки, и так повторилось еще дважды все по той же причине. Казалось, на палубе просто невозможно не мешаться под ногами.
Ее следующая мысль была вовсе не о еде. И не о питье. И не об иных физиологических потребностях.
Ее следующая мысль была о Чарли.
Никогда еще Локон не считала себя такой наивной. Неужели и впрямь верила, что покинуть родной дом и отправиться на поиски кого-либо – это так просто? Ведь доселе она ни разу не поднималась на борт корабля. А теперь чувствует себя полной дурой. Хуже того: стоит подумать, что Чарли где-то вдали один-одинешенек, пленен и напуган до смерти, как сердце сжимается до боли. Его страдания – это ее страдания.
У вас может возникнуть мысль, что человек, способный сочувствовать другим, обречен. Разве боли одного не достаточно? Почему такие, как Локон, должны страдать за двоих? Однако я обнаружил, что самые счастливые люди – это те, кто лучше других умеет сочувствовать. Известно же, что практика ведет к совершенству. Чтобы чего-то достичь, нужно приложить определенное усилие. А тот, кто на своем веку посочувствовал двум людям, трем или тысяче… Тот имеет преимущество над всеми остальными.
Эмпатия, как ничто иное, ведет к эмоциональным потерям. Но в конце концов она себя окупает.
Подобные соображения слабо утешали Локон. Она была глубоко несчастной от осознания того простого факта, что, прежде чем помогать Чарли, ей придется помогать самой себе. Она прижалась к фальшборту и услышала крики с нижней палубы: кок объявлял, что «первая вахта» может идти на камбуз.
Хак что-то прошептал девушке на ухо и отправился на разведку. У Локон заурчало в животе, и она вспомнила, что ее последней пищей была отравленная контрабандистами вода. Превозмогая боль, Локон поднялась на ноги. Камбуз – это ведь там, где дают еду, верно? Быть может, никто не заметит, если она тихонечко…
Внезапно перед Локон выросла долговязая фигура в расстегнутом бушлате. Голова была лысой, зато подбородок – щетинистый. На боку висела шпага, а за пояс были заткнуты два пистоля. Лаггарт – канонир и первый помощник. Его крепкие мускулы, длинная шея и гладкая лысина будто намекали, что в число его предков затесался канюк.
Лаггарт оглядел Локон с ног до головы.
– Первая вахта может поесть, – сказал он. – То есть мужчины и женщины, которым предстоит весь день трудиться. Ты, златовласка, займешься парусами или такелажем?
– Э-э-э… нет, – тихо ответила Локон.
– Вторая вахта завтракает после первой, – продолжил Лаггарт. – Они вкалывали всю ночь и смогут подкрепиться, как только их место займет дневная вахта.
– А к какой вахте отношусь я? – осведомилась Локон.
– Капитан сказала, к третьей, – улыбнулся Лаггарт, после чего развернулся и ушел.
Наконец на камбуз позвали вторую вахту, и матросы поменялись местами. Локон, невыспавшейся и встревоженной, оставалось только ждать. И она ждала и ждала… у моря погоды.
Третью вахту на камбуз так и не вызвали. Локон заподозрила, что эта вахта состоит из нее одной. Поэтому она изо всех сил старалась не замечать урчания в животе, наблюдая за работой пиратов. Может, если она поймет, что́ каждый из них делает на судне, то сможет не мешаться под ногами?
За этим занятием Локон провела все утро. К счастью, большинство пиратов как будто забыли о ее существовании. Экипаж нельзя было назвать веселым, но
