Смерти нет - Всеволод Глуховцев

С мужиком Даня тер долго и серьезно, но все равно наводку на «жирный» караван еле вытянул. Обещал чуть ли не половину добычи отстегнуть Секретному войску.

Ну что ж. Работать команде нужно было все равно. Не будешь работать, загнешься к едрене-фене. Тем более что народу теперь в команде уйма, да еще мальцы Лизины, которые сами себе на пропитание заработать не могли, а есть, есстно, хотели каждый день. Малышня в команде — это, конечно, всегда проблемы. Зато смена растет.

Если команда сиднем сидит, так просто дохнет такая команда — и все. От голода, бывает, загибаются, или, скажем, боезапас выйдет, так любая мелкая нечисть сожрет, и не заметишь. Так что Даня и на половину согласился, и на больше бы согласился. Надо работать. Сегодня малую добычу взять, завтра — большую, а там, глядишь, еще какие-нибудь перспективы нарисуются.

Слово «перспектива» Дане очень нравилось. Он его у Гвоздя перенял.

План операции родился достаточно быстро. Приземлившись у Гвоздя на кухне, Даня крутил свой план и так и этак, рассматривая все возможные вероятности. Увеличил на компьютере карту города и рассматривал район, где предстояло работать.

Гвоздь шуршал рядом, чем-то своим занимался. Он в генеральские расклады больно-то не лез, ему своих дел хватало выше крыши. Да и вообще свои, так сказать, дела почитал превыше всяких там мелких командных делишек. Что там — пропитание, зима, ерунда всякая. Вот Гвоздь, он — да, у него дела так дела. Это от мастеров-хранителей ему такая точка зрения в наследство досталась, не иначе.

«То-то они с этой точкой зрения и наворотили, — думал меж тем Даня. — Ладно хоть Гвоздяра от этой дряни большей частью в стороне остался. Да и исправил многое. А все равно замарался, как ни крути. Права Катя: магия — как дерьмо, не сунешься — не вляпаешься, а не вляпаешься — не будешь вонять».

Гвоздь будто прочитал его мысли. Повозюкался со своими железками и слинял с кухни, хотя раньше они часами могли рядом работать. Данино сознание все сильнее менялось. У него не просто мысли, у него мировоззрение образовывалось. И выкрутасам давнего друга Гвоздя в этом мировоззрении место находилось отчего-то не самое лучшее.

Глава 5

БУДНИ И БИТВЫ

Уфимцы с трудом привыкали к новому месту. Оно вроде было и неплохое, без особенных напастей, но чужое, блин.

Дело все было в этом...

Чужое.

У себя они знали каждый камешек под ногами. А здесь что? Пусть Костя Гром многозначительно говорит:

— Москва-а! — и палец указательный поднимает.

Какая, на хрен, Москва.

Вот если б домой, к своим рекам, к своим лесам.

Уфа — город такой. И большой, и заводы, а все равно лесов видимо-невидимо. Прям в самом городе, не где-нибудь там. И говорят, раньше тоже так было. Не от запустения всеобщего леса выросли, а всегда тут были. Красота, небось, была тогда. Да и сейчас красота.

А тут Москва какая-то. Столица, вишь, каганата Раш. Град стольный.

Поутру Бабай оглядел свое приунывшее воинство и крякнул.

— Да, ребята. Много мы тут навоюем, если кукситься будем.

— А хрена ли воевать? — вяло возразил Кишка. — Дома гоблинов бить — дело понятное. Нам там жить...

— Нам и тут жить.

— Все равно, — гнул свое унылый Кишка, — всех гоблинов на свете не пригробишь, так? Здоровья не хватит, да и жизни, прямо скажем, тоже. Много их. Свой дом от грязи очищать — дело правильное, а зачем чужой чистить, если в своем работы полно? У чужого дома тоже хозяева есть. А нам бы в живых остаться и домой вернуться.

— Та-ак, — Бабай оглядел свою команду, — кто еще так думает?

Девчонки отвели глаза. Ясен пень, домой хотят, вон глаза заплаканные. Зато О-о хмыкнул:

— Фигня, Бабай. Гоблинов везде надо бить. У себя побьем, а они отсюда к нам опять придут. Или вообще не драться, а только сидеть тихо, как мыши. Ага?

Бабай повернулся к Сергею:

— Ну, а ты чего скажешь, умник?

То и скажу, что прав О-о и Кишка прав. За нашу жизнь мы всех гоблинов точно не перебьем. Но бить их надо везде, где увидим, потому что иначе мы от них все равно не избавимся. Одних прибьем, другие придут. Они по всей Земле расселились. Такая нам выпала судьба — оказаться в Москве. Значит, что-то нам здесь значительное предстоит совершить. Просто так ничего в жизни не делается. Мы должны были все здесь оказаться, вот и оказались.

Тебя-то, понятно, гоблины сюда привезли, — буркнула Ира. — А нас-то за что? Гадостью какой-то сюда кинуло.

— Не просто так кинуло, — ответил на это Серега. — Ведь вы могли и не ходить и на эту гадость не смотреть, так?

— Ну так.

— А ведь пошли.

— Сдуру пошли, — вступилась за Иру Света. — Нечего было и ходить.

— Может, и незачем, а вы пошли. Значит, зачем-то это нужно было. Что-то жизнь вам здесь готовит, и мне заодно. Все в жизни происходит не просто так.

— Правильно! — высунулся Шуруп. — Перебьем всех гоблинов верховных и домой!

— Кончай базар, — наконец сказал Бабай. — Нам тут жить. До самой весны. Так что сначала жилье оборудовать надо, а потом разбираться, будем мы драться или как. Хотя я вас, братва, не понимаю. Там мы, значит, орлами были, а здесь вдруг мышами станем? Никого не вижу, ничего не слышу, в норке сижу? Не, ребята, это фигня полная. А москвичи на нас как посмотрят? Мол, появились придурки какие-то, тише воды, ниже травы быть хотят?

— Они и сами тут не больно-то навоевали, — буркнул Кишка.

— А ты знаешь, сколько они навоевали?

— Знаю, небось. Видно. Сами по норам прячутся.

А впрочем, нужно было жить постепенно. Решать проблемы не все сразу, а одну за другой.

А кроме глобальных проблем на каждый день имелась целая куча мелких проблемок, без решения которых можно было очень легко попрощаться со своей шкурой.

Станция метро была местом отличным, просто, можно сказать, замечательным, но и его следовало оборудовать.

Дни стояли мерзкие, дождливые. Костя распланировал маскировку входа, показал, все одобрили без исключений и теперь батрачили, как проклятые.

Работа была муторная, тяжелая. Бабай с Кишкой таскали проржавелые автомобильные остовы, каменные плиты от ближайших развалин. Костя с О-о создавали из этого хлама тщательно продуманный лабиринт. Так шли день за днем. Текла осень.

Октябрь сыпал холодными дождями, нависал туманами. По утрам рассветало сквозь сырость неохотно, с трудом, точно дневному свету лень было тратить себя на этот неприютный, тошный мир... Такое настроение передалось и бойцам Бабая, поселившимся на бывшей станции метро «Юго-Западная» и оказавшимся в состоянии вынужденного безделья.

Гвоздь снабдил новую команду радиосвязью: одной рацией, самолично собранной им, — чудовищный на вид агрегат работал безотказно даже в подземелье — и персонально для командира выделил мини-передатчик, нечто вроде мобильного телефона, только с меньшим, конечно, радиусом действия.

— Базовая станция у меня, — объяснил Гвоздь. — От вас это километров пять, не больше. Брать будет без проблем!

— Чего — брать? — удивился Бабай.

— Волну, — встрял Костя. — Ну, звуки, передачу. Это же все по волнам идет.

Бабай ни хрена не понял, но здраво рассудил, что лучше этим себе голову не забивать.

— Ладно, — сказал он. — Ты мне, главное, растолкуй, какие кнопки тискать.

Костя с Гвоздем наперебой стали втолковывать, — оказалось, не так уж сложно.

— Питание только берегите, — предупредил Гвоздь, — батареи то есть. Я вам в запас, ясное дело, дам, но зря расходовать ни к чему...

Ну, это и ежу понятно. Зря не расходовали. Раз или два в день выходили на связь — с Гвоздем либо с Даней, сообщали друг другу, что все нормально, все тихо, ничего такого не предвидится.

Так текли дни. Жратвы у ребят было завались, с водой тоже без проблем, а вдобавок и делать нечего. Вроде бы лафа, но Бабай-то знал, насколько эта лафа обманчива. Расслабляться нельзя! При такой жизни от безделья не только обленишься, утратишь боевую сноровку, но очень просто и болезнь какую-нибудь нажить. В подземелье, без воздуха, без света.. Конечно, командир установил график дежурств: ребята по двое, по трое патрулировали окрестности, заодно и знакомясь с ними. Это было, конечно, необходимо и полезно, но никак не достаточно.

— Ну что там у вас, — говорил по рации Бабай Дане, — что-нибудь намечается?

— Нет пока, — отвечал Даня. Как что наметится — тут же сообщу.

Бабай хмыкал. Даня его отлично понимал:

— Да, да. Без дела разлад наступает, сам знаю. Но и рисковать впустую ни к чему. Исследуйте окрестности! Чем не дело? Там любопытного много.

Ну, это чистая правда. Вокруг «Юго-Западной» громоздились безмолвные, жутковатые в своем безмолвии бетонные коробки, меж ними всегда гулял ветер, завывая, высвистывая — то грозно, то печально... Ребята лазали по этажам, на одном из зданий забрались на крышу. Ветер чуть их не сдул оттуда, но смотреть сверху вниз было чертовски интересно, аж дух захватывало. В одну сторону распростерся огромный пустой город: дома, дома, дома... до горизонта пустыня мегаполиса. Над нею тоже возносились пики высоток, — одна казалась совсем недалекой; Сергей смотрел, смотрел на нее и неуверенно сказал, ткнув пальцем: