Сонька Золотая Ручка. История любви и предательств королевы воров - Виктор Мережко

— Слушаю, князь.

— А ты не слушай, а исполняй! Шампанское и все, что полагается по такому случаю!

— Слушаюсь.

Афанасий ушел. Орловский приблизился к Соньке, заглянул ей в глаза.

— Вы, сударыня, не ответили. Хорошо ли вам здесь?

— Вполне, — без всяких эмоций ответила девушка и опустилась в кресло. — Вы проживаете здесь одни?

— Да, это мой дом. Родители, учитывая особенности моей гусарской службы, отделили меня. Мне здесь бывает скучно, изредка — весело. Но счастливо — впервые в жизни! Я в вас, сударыня, влюбился.

Гусар заставил Соньку встать, крепко прижал к себе.

— Вы слышите меня? Я люблю вас! И хочу это подтвердить сейчас, немедленно!

Девушка жестко и решительно отстранила его.

— Я могу говорить с вами откровенно?

— Только так! Прошу, излагайте.

— Я рассказала вам о погибшем женихе?

— Да, сударыня. И в этой связи еще раз примите мое сочувствие. Но жизнь, сударыня, продолжается. Вы же не собираетесь заточить себя в монастырь?

— Не собираюсь. Но я должна пребывать в трауре еще неделю. А к тому же…

— Что — к тому же?

— Я была верна своему избранному и по этой причине сохранила чистоту как душевную, так и плотскую.

— Боже… Боже мой! — гусар рухнул на колени, обхватил девушку за талию, принялся страстно целовать платье, обувь. — Счастье… любовь… ошеломление… Я никому… слышите, никому не отдам вас! Мы пойдем под венец, как только закончится ваш траур! Ненаглядная моя!

За их спиной кто-то кашлянул — это был лакей Афанасий с подносом в руках.

— Что угодно, сволочь? — раздраженно бросил князь.

— Шампанское, ваше благородие.

— Оставь и пошел вон.

Лакей выполнил приказ: оставил на столе поднос и удалился.

Орловский разлил шампанское по бокалам, один из бокалов протянул девушке.

— Может, князь, вам достаточно? — осторожно поинтересовалась она.

— По-вашему, я пьян? — набычился гусар.

— В какой-то степени.

— Послушайте, мадемуазель… Как бы ни складывалась наша совместная жизнь, никогда… слышите, никогда!.. не смейте давать мне ненужные советы. Я не только не приму их, но могу также крайне разгневаться и повести себя дурно!

Сонька дотянулась до его бокала, улыбнулась.

— Я приняла к сведению ваши слова, князь.

— Умница… За это я еще больше вас люблю!

Орловский опорожнил бокал, недовольно проследил, как Сонька едва пригубила вино, и полюбопытствовал:

— Вам действительно понравилось колье для вашей матушки?

— Вы желаете дополнительных благодарностей?

Он брезгливо и хмельно хмыкнул.

— Я желаю видеть его сейчас на вашей тончайшей шее.

— Но это колье для маменьки!

— Сударыня… Вы сообщаете мне о маменьке уже в который раз. Если я оценю колье на вас, завтра же преподнесу именно вашей прелести не хуже, а может, даже во многом лучше!

Сонька извлекла из сумочки футляр с украшением, надела колье на шею. Оно заблистало солнечно и радужно.

— Прошу вас… — пьяно прошептал гусар, склоняясь к уху Соньки. — В одной постели… как брат с сестрой… никакого греха, потому что понимаю… но прошу не отказать. Слово князя…

Князь крепко спал, обнимая подушку. Сонька осторожно приподнялась, осмотрелась.

В доме было пусто и тихо. Ни скрипа, ни шороха, ни шагов.

Девушка сползла с постели, одеваться не стала и в пеньюаре протопала к мундиру Орловского. Прошлась по всем карманам, выудила плотный бумажник, дополнительно прихватив еще какие-то купюры.

Зажав под мышкой свою сумочку, принялась аккуратно выдвигать ящики инкрустированных столов.

Ценностей здесь было более чем достаточно: золотые украшения, серебро, драгоценные камни в оправах и без.

Сонька не спеша выгребала все это в сумочку, умудряясь даже кое-что примерить, а пару вещей так и оставила на пальчиках и шее.

Затем она открыла посудный шкафчик, и от обилия золотых чашек, ложек, вазочек, блюдец у нее перехватило дыхание. Затолкать все это в сумку было нереально. Тогда она стащила с подушки наволочку и принялась запихивать в нее все, что попадалось под руку.

И вдруг Сонька вздрогнула. Оглянулась — за ее спиной стоял Афанасий и с молчаливым любопытством наблюдал за действиями ночной гостьи.

Девушка закрыла глаза, опустилась на пол и вдруг расплакалась отчаянно, по-детски.

— Боже мой… боже мой, до чего я докатилась! — Она посмотрела на лакея, попросила: — Прости меня, но я не могла поступить иначе! Твой хозяин… он ведь жестокий, бессердечный человек… Он сегодня лишил меня невинности! Я предупреждала его, молила, тем не менее он взял меня силой. Что мне оставалось делать?

— Я не выпущу вас из дома, пока не проснется князь, — тихо и твердо произнес лакей.

— А вы и не имеете права поступить иначе, — согласилась девушка, вытирая слезки. — Вы служите у князя, и ваш долг поступить именно так… Но самое страшное, что, проснувшись, князь даже не вспомнит, какому бесчестию, какому позору он подверг меня! Он безобразно пьян и отвратительно нахален! Он — животное!

— Вы не должны были идти с ним, — кивнул Афанасий.

— Да, это расплата за легкомыслие. — Сонька вытерла глаза, высморкалась. — Могу ли я попросить чаю?

— Пройдемте на кухню, — махнул рукой лакей и направился в глубину дома.

На кухне Афанасий разлил ароматный крепкий чай по золоченым чашечкам, пододвинул поближе к гостье кусковой сахар. Сонька, сделав пару глотков, подняла глаза на него.

— Вы полагаете, я воровка?

— В полицейском участке разберутся.

— Вы намерены меня туда сдать?

— Думаю, хозяин сдаст. Или изобьет до полусмерти и выбросит в ближайшую подворотню.

Девушка снова отпила чай, слегка обожгла губы.

— Это мое, — ткнула пальцем в одно из колье на шее. — Мне князь купил в ювелирной лавке.

— Одно ваше, второе — ворованное.

Сонька сняла его, положила на стол.

— Пожалуйста… — Она потерла виски пальчиками, пожаловалась: — Ужасно болит голова. Нет ли у вас чего из фармацевтики?

Афанасий поднялся, достал с полки деревянный ящик, поставил перед девушкой.

— Ищите сами. Я не разбираюсь.

Сонька долго и тщательно изучала содержимое порошков и бутылочек, наконец нашла то, что искала.

— А тебе не трудно ли будет, любезный, принести сюда мою сумку? Там у меня платочек.

«Любезный» послушно отправился в спальню, а девушка быстро накапала в его чашку какого-то снадобья и добавила туда же заварного чаю.

Афанасий поставил перед ней сумочку, уселся напротив и стал с интересом наблюдать за хорошенькой дамочкой. Она капнула содержимое флакона на краешек носового платка, принялась нежно массировать виски. Лакей взял свою чашку, сделал пару глотков. Удивился вкусу, на всякий случай еще отпил. И вдруг стал медленно валиться в сторону, готовый рухнуть на пол.

Сонька успела подхватить его, водрузила тяжелое тело на место и быстро направилась в спальню князя.

Сонька твердым и уверенным шагом вышла из дома во двор, увидела выглянувшего из привратной будки охранника, бросила:

— Князь спит. Устал!.. Передай, что баронесса Нежинская будет ждать его ежедневно в ресторане на Мойке. Он знает. — И быстро вышла за ворота.

Сонька торопливо шла по улице, высматривая извозчика. Услышала цокот копыт, подняла руку.

Фаэтон, запряженный двумя лошадьми, подкатил к ней, и извозчик крикнул:

— Куда желает барышня?

— Скажу.

Тут же открылась дверца фаэтона, и чья-то рука с силой втащила девушку внутрь.

В фаэтоне сидели двое. Один из мужчин с силой зажал Соньке рот, шепотом предупредил:

— Не вздумай орать, — и блеснул перед глазами лезвием ножа.

Извозчик ударил по лошадям, и коляска понеслась в питерскую ночь.

Васька Лютый и его напарник втащили Соньку в большую, довольно неухоженную комнату, швырнули на пол.

От сильного броска из рук Соньки вылетела сумка с крадеными вещами, а следом развязалась на животе наволочка с золотыми ложками, чашками, блюдечками. Все рассыпалось по грязному полу.

— О, — протянул Васька. — Как мы и предполагали, с добычей. — Он склонился к пленнице. — Здорово ты, курва, князька обчистила.

Сонька с трудом села, посмотрела на него, затем на второго захватчика. Из соседней комнаты вышел еще один мужик — здоровенный, мрачный, с закатанными, как у мясника, рукавами.

Второй, тот, что был в фаэтоне, стал подбирать добычу, тщательно укладывая ее на подоконники.

Васька присел на корточки перед девушкой, оскалился.

— А мы ведь вели тебя. Видели, как нырнула в кабак, как вытащила оттуда князька, как отправились в ювелирку. Все видели, Сонька. Так что от нас, милая, не скроешься. Придется теперь работать на нас.