Корабли-призраки. Подвиг и трагедия арктических конвоев Второй мировой - Уильям Жеру
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вскоре после появления «Селедки» на «Трубадуре» впервые раздалась сирена воздушной тревоги. Это был сигнал приближения бомбардировщиков, налеты которых в основном и объясняли необходимость артрасчетов Службы вооружений морского транспорта. Каррауэй встал на площадку 4-дюймового корабельного орудия и понял, к своему стыду, что боится. «Сердце билось очень часто, руки дрожали», – записал он в дневнике. Но налета бомбардировщиков не было. Каррауэй снова лег в орудийной башне. «Я слишком взволнован, чтобы спать, – написал он тем вечером Авис. – Но боюсь, мне нужно отдохнуть, чтобы быть готовым к завтрашнему вечеру. Сладких снов, ангел мой, скрести за нас пальцы. Нам предстоит жаркое дело в этих холодных водах. Помни, ты для меня – вся жизнь. Я все делаю ради тебя так или иначе. Я люблю тебя, дорогая моя».
Конвой по-прежнему шел сквозь полосы тумана и яркого солнечного света. «Селедка» кружила поблизости. Тишину нарушали лишь рычание самолетного двигателя да глухой плеск глубинных бомб, которые время от времени сбрасывали идущие в отдалении корабли сопровождения.
Время дня не имело для конвоя никакого значения. Не прерываемые темнотой, дни сливались воедино. На «Айршире» Гредуэлл велел артиллеристам занять места у орудий за час до полуночи и нести дежурство до часа ночи, когда солнце опускалось ближе всего к горизонту. Командиров подводных лодок учили использовать мимолетную игру света, чтобы незаметно подходить к цели.
Рано утром 2 июля конвой PQ-17 прошел чуть южнее конвоя QP-13, который возвращался из СССР. В QP-13 входило 36 судов, 14 из них шли под американским флагом, по 8 – под британским и советским. «Ледяные дьяволы» засекли конвой, следующий в обратном направлении, и сообщили о его местоположении. Гросс-адмирал Редер распорядился не обращать на него внимания. «Пропустите этот конвой, – сказал он. – Наша цель – PQ-17».
Вскоре после того, как конвои разошлись, с британского крейсера взлетел гидросамолет «Валрус», который должен был изучить состояние скопления дрейфующего льда на маршруте PQ-17. В отличие от одноразового самолета на борту «Эмпайр Тайд», «Валрус» после каждого полета можно было поднимать с воды с помощью крана. Последние сведения о ледовой обстановке, полученные «Валрусом», вселяли в моряков надежду. Дрейфующие льды отошли на 130 км севернее острова Медвежий, и это значило, что конвой сможет обогнуть его с севера, а не с юга: прежде арктическим конвоям этого не удавалось. Проход к северу от Медвежьего еще на полдня оставлял суда вне радиуса действия немецких бомбардировщиков. И все же нельзя было терять бдительности. Пилот «Валруса» сообщил, что в проливе к северу от острова заметны айсберги и льдины, включая два огромных айсберга, которые он изначально принял за корабли. Пилот также заметил у кромки льда три спасательных плота, но людей на них не было: Дуглас Фэрбенкс-младший назвал эти плоты «плавучими могильными плитами». На завершающем отрезке полета «Валрус» увидел на поверхности воды длинный темный предмет и сбросил прямо на него глубинную бомбу. Оказалось, что это кит. «Только что прошли небольшого кита без хвоста», – сообщили с эсминца «Уэйнрайт». Издали киты были так похожи на субмарины, что союзные корабли и самолеты ПЛО истребили десятки этих животных в ходе войны на море.
Вскоре после полудня 2 июля военные корабли впервые подняли квадратный черный флаг, сообщая о воздушной атаке. Семь немецких самолетов разомкнутым строем подлетели к конвою с левой стороны. Они разделились на две группы: три самолета устремились к судам в передней части крайней левой колонны, а четыре – к задней ее части, где были «Трубадур», «Айронклэд» и «Айршир». Первым огонь открыл «Айронклэд», вскоре загрохотали орудия его соседей. Небо заволокло черно-серым дымом от взрывов зенитных снарядов. Моряки увидели, что к ним прилетели не бомбардировщики, а гидросамолеты «Хейнкель-115» – «огромные ревущие мерзавцы», как выразился Картер, – оснащенные пулеметами и несущие торпеды. «Хейнкели» совсем недавно прибыли на немецкие авиабазы в Норвегии.
Зенитный огонь, казалось, отпугнул немецких пилотов, которые сбросили торпеды раньше, чем достигли конвоя, и улетели в том направлении, откуда появились. Один гидросамолет загорелся, когда его поразили артиллеристы спасательного судна «Рэтлин». Охваченный огнем, он упал в воду в зоне видимости конвоя. Моряки в бинокли разглядели, как из кабины выбрались три человека, надули резиновый плот и забрались на него. Другой немецкий гидросамолет приводнился рядом. Стало ясно, что летчиков пытаются спасти. Британский эсминец устремился ко второму «хейнкелю», обстреливая самолет, вокруг которого поднимались водяные столбы взрывов. Немцы на плоту подплыли к гидросамолету, где им помогли подняться на борт. Летчик запустил двигатели и взлетел. Моряки остались под впечатлением. Уинн написал, что «невозможно было не восхититься этим маневром, хотя и возникло сожаление, что спасся еще один летчик, готовый снова бомбить [конвой]».
Робкая атака гидросамолетов не прошла для конвоя даром. Двое из команды «Рэтлина» были ранены пулеметным огнем, а еще один моряк лишился глаза, когда снаряд разбил стекло в рулевой рубке. Две торпеды пронеслись позади конвоя. Каррауэй, однако, приободрился. «Мы пережили крещение огнем, и дела обстоят неплохо», – записал он в дневнике. Прежние сомнения оставили его. Артиллеристы хорошо проявили себя, хоть и устали от многочасового нахождения у орудий. Когда опасность миновала, они «спали, как дети, где попало: на палубе, возле орудий, в койках, на стульях – повсюду. Один храпел на столе в кают-компании, положив голову на свой пистолет».
Однако Каррауэй разочарованно отметил, что лишь трое гражданских моряков пришли на помощь артиллеристам, помогая тем у орудий и поднося боеприпасы. Среди них был и Джим Норт. На торговых судах часто возникало напряжение между военными и гражданскими моряками, ведь первые получали приказы от своего командования, а вторые – от капитанов. Военные моряки и гражданские добровольцы принадлежали к совершенно разным мирам. Обычно военные моряки считали гражданских лентяями, а гражданские называли военных салагами, одержимыми наведением показного порядка[18].
На «Айршире», где вся команда подчинялась Гредуэллу, такого разделения не было. И все же поводов для конфликтов хватало. После воздушного налета 28-летний британский матрос Уолтер Джон Бейкер задумался, зачем он вообще рискует жизнью ради Сталина и СССР. Бейкер был бухгалтером и бросил эту работу, чтобы записаться в Королевский флот, хоть и не умел плавать. Он был горд служить своей стране, однако не мог понять, каким образом Англии поможет транспортировка драгоценных военных грузов в СССР. «Мне горько было рисковать своей шкурой ради перевозки грузов русским, ведь мне казалось, что они со своим бандитским правительством ничем не лучше Германии, – писал Бейкер. – Я даже не сомневался, что их методы еще хуже, и считал, что нам просто стоит позволить им [с немцами] разобраться между собой». Он часто спорил с шотландским товарищем по команде, который утверждал, что «Джо Сталин – хороший парень, и русские все делают правильно». А в это время примерно такие же противоречия раздирали Большую тройку.
* * *
Тогда как PQ-17 подходил к острову Медвежий, лидеры Большой тройки были озабочены другими вопросами. 2 июля Черчилль предстал перед парламентом, чтобы выступить в свою защиту перед голосованием о вынесении ему вотума недоверия, назначенным политическими противниками. За два дня ожесточенных дебатов его обвинители припомнили целый ряд поражений Британии, от неудач в Тихом океане и Средиземноморье до падения Тобрука. (Британцы не разделили с Тихоокеанским флотом США победу в битве за Мидуэй.) Противники Черчилля утверждали, что он неудовлетворительно руководит военными действиями и должен передать кому-нибудь часть полномочий. Отправляясь на дебаты, Черчилль понимал, что противники не смогут набрать достаточного числа голосов для вынесения вотума. Используя все свое красноречие, он заявил, что его оппоненты играли в политические игры, пока он проводил важнейшие переговоры с Рузвельтом
