Серебряные осколки - Дейзи Вэнити
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теодор встал рядом и оперся руками на подоконник.
– Думаю, теперь ты видишь, почему мне так нравится сюда возвращаться.
Боковым зрением Уинифред заметила, что он посмотрел на нее.
– Но если тебе захочется уехать, мы уедем, даже не сомневайся.
– Я хотела бы здесь задержаться, – сказала она, и Теодор улыбнулся. – Мисс Дарлинг замечательная. И твоя бабуля… очень тебя любит. Знаешь, сегодня я подумала о том, что, если бы всех нас так любили наши родители, может, на свете было бы больше таких людей, как ты.
Она думала, что Теодор опустит шутку в духе «ну, один такой, как я, – в самый раз», но он верно уловил ее настроение и без тени веселья кивнул.
– Да, ты права. Я ничуть не особенный. Уж точно не лучше других. Просто меня воспитали правильные люди, и этого оказалось достаточно.
Уинифред молча положила голову ему на плечо и прикрыла глаза.
Глава 4
Падения и кольца
Нет, она ни за что на свете не полезет на это чудовище.
Огромный конь с прелестным и оттого совсем ему не подходящим именем Барвинок возвышался над Уинифред горой животных мускулов. Издалека его можно было назвать красивым – когда он пасся в загоне, время от времени вскидывая голову, или когда Дарлинг, сидя на нем верхом, проносился под ее окнами. Но вблизи Уинифред могла рассмотреть его огромные желтые с черным налетом зубы и копыта, которыми он в мгновение ока мог разрыть грунт на лужайке.
Словно учуяв ее ужас, Барвинок повернулся к Уинифред, меланхолично прядая ушами. Она попятилась, но тут же ощутила у себя на талии теплые руки. Теодор склонился, дыханием щекоча ей ухо:
– Струсила?
– Нет, – тонким голосом соврала Уинифред. – Просто от него дурно пахнет. Не хочу садиться на такое грязное животное.
Конь взмахнул хвостом, разгоняя мух, и в этом движении Уинифред почудилась угроза. Она сглотнула и расправила амазонку, одолженную ей Кэтрин.
– Это Барвинок-то грязное животное? – удивился Дарлинг и вдруг обеими руками обхватил ее за талию и потащил к коню. – Ха! Я знал, что ты так скажешь, поэтому вчера лично его вычистил!
Уинифред не было дела до того, насколько хорошо вымыт Барвинок. Все, что она видела, – неумолимо приближающуюся лошадиную морду с толстыми губами, скрывающими ряды зубов. Эта тварь точно собиралась оттяпать ее пальцы.
– Пусти! – завизжала Уинифред и забилась в руках Теодора.
Смеясь, юноша подтащил ее к стремени, но она пнула его ногой, не желая взбираться на коня.
– Отпусти меня, кому говорю!
– Если будешь лягаться, Барвинок испугается и забьет нас обоих копытами, – предупредил Дарлинг, и Уинифред в ужасе замерла. – Забьет насмерть. Поэтому скорее забирайся в седло.
Присмирев, она позволила Теодору подсадить себя и кое-как устроилась на спине коня, свесив ноги на одну сторону. Кэтрин настояла на том, чтобы в свою первую поездку Уинифред воспользовалась дамским седлом, хотя Теодор возражал («Но ведь тогда она не сможет пустить его в галоп!»).
– Я пошутил, – самодовольно сообщил ей Теодор, беря коня под уздцы.
Лошадиная спина под Уинифред задрожала и задвигалась, и она дрожащими руками вцепилась в седло.
– Не стал бы он нас забивать насмерть. Барвинок вообще до жути смирный.
– Мне все равно! – отрезала она и пискнула, когда Дарлинг повел коня вперед.
На каждом шаге ее легонько подбрасывало, и, хотя ткань амазонки тормозила скольжение по седлу, Уинифред все равно вцепилась в луку так, что у нее побелели ногти.
– Спусти меня, иначе тебе не поздоровится, Теодор!
– Главное – доверять лошади, – наставительно сказал юноша, пропуская мимо ушей ее угрозы. – Тогда и она тебе доверится.
Сейчас Уинифред с гораздо большей охотой пустила бы Барвинка на мясо, нежели доверилась ему. Убедившись, что Дарлинг не собирается спускать ее на землю, она поудобнее устроилась в седле и попыталась выпрямиться. Но ее тут же качнуло вперед.
– Что это за идиотская выдумка? – сквозь зубы произнесла Уинифред. – Кто сказал, что мне непременно нужно выучиться ездить верхом?
Ей казалось, что если ее хоть раз тряхнет во время того, как она будет говорить, то она непременно откусит себе язык.
– Так ведь это каждый дурак умеет, – легкомысленно заметил Теодор.
Уинифред насупилась. Вспоминая наставления Кэтрин, она выпрямила левую ногу, балансируя на правом бедре, и с удивлением обнаружила, что может опираться на боковые луки седла. Уинифред зажала их бедрами и выпрямилась, несмотря на мерное покачивание лошадиной спины.
– Получилось, – недоверчиво пробормотала она.
Теодор обернулся к ней, улыбаясь.
– Ты умница, – похвалил он ее.
Уинифред поджала губы, чтобы не рассмеяться от удовольствия. Мысль о том, что кто-то сейчас может увидеть ее, элегантно восседающую на коне, заставила ее горделиво расправить плечи.
– Так и быть. Сделаем круг по дорожке – и довольно!
– Я хотел показать тебе мое любимое место. Позволишь отвести тебя туда? – кротко спросил Теодор.
Уинифред начинала думать, что он делает это нарочно – как будто она может отказать, когда он так просит!
– Пожалуй, – мрачно согласилась она.
Ей удалось довольно удобно устроиться в седле, и она была почти уверена, что не свалится, если Теодор ненароком дернет поводья или все-таки вздумает пустить коня рысью.
Они описали круг вокруг Хэзервуд-хауса. Почувствовав осень, деревья подпустили в листву желтого и красного. Кое-где трава пожухла, но даже таким сад был прекрасен: шиповник доцветал, густо оплетя ограды, продолжали зеленеть самшит и плющ. Подходил к концу самый жаркий месяц года – сентябрь.
Терпкий, мягкий сельский воздух пошел Лауре на пользу. Осмотрев ее, Кэтрин не обнаружила явных следов болезни. В Хэзервуде Лауре стало гораздо лучше: на посвежевшее лицо вновь вернулся темный румянец, окрепли руки, заблестели глаза. Девочка настояла на том, что станет помогать в кухне и по дому, но сердобольная экономка Нив, которая не могла надышаться на «бедное, бедное дитя», давала ей плевые задания – вымыть овощи или смахнуть пыль в жилых комнатах. Свободное время Лаура проводила за рисованием или на пару с Уинифред исследовала дом – большая его часть пустовала за ненадобностью.
Висевшие в спальне Уинифред картинки с лондонскими пейзажами настолько ей осточертели, что девушка как-то даже решила их снять, но повесила обратно, увидев на оборотной стороне подпись Кэтрин. Что бы мисс Дарлинг ни говорила, она тоже скучала по родному
