Собрать мозаику. Книга вторая (СИ) - Палей Натали

— Это самые чёрные и пугающие кусочки моей мозаики, — еле слышно пробормотала я, — жаль, что их нельзя искрошить в стеклянный порошок, как в детской мозаике, и никогда больше не вспоминать.

Я засыпала под страшные слова "война между империями", а мозаичное панно прошлой жизни с каждым таким сном все полнее заполнялась хрупкими кусочками разрозненных воспоминаний, каждый из которых крепко-накрепко занимал свое собственное место в картине забытого прошлого, которая становилась все полней и законченней.

С затаенным чувством страха и сожаления я понимала, что до полного восстановления разобранной картины было еще очень далеко.

Тангрия. Зима.3200 год.

Мой муж, Кристоф Тубертон, находился в столице империи, в городе Арлеме, по семейным делам. Поскольку был выходной, я гостила у родителей в поместье Стенфилдов. Утром, когда я спустилась к завтраку в малую столовую, то с удивлением увидела, что у нас в гостях мой свекр.

Граф Тубертон с моим отцом обеспокоенно обсуждали что-то вполголоса. Увидев их встревоженные лица, мной овладело чувство надвигающейся беды.

— Доброе утро. Что-то случилось с Крисом? — обеспокоенно спросила я, подходя к мужчинам, а сердце вдруг упало куда-то вниз.

Мужчины удивленно посмотрели на меня.

— Нет, что ты, дорогая, — удивился отец. — С Крисом все хорошо.

— А с Джейсоном?

— И с Джейсоном, — странно невесело улыбнулся граф Тубертон. — С чего ты взяла, что с ними что-то случилось?

— Но что-то случилось? — спросила, переводя подозрительный взгляд с одного встревоженного лица на другое. — У вас такие мрачные лица, — пояснила я.

Мужчины многозначительно переглянулись.

— Утро на самом деле совсем не доброе, Лори, — серьезно произнёс отец.

— И кое-что действительно случилось, — мрачно добавил граф Тубертон. — Вчера вечером в столице империи совершили терракт, в результате которого погибло много невинных людей.

Невольно я поднесла ко рту руку, чтобы заглушить испуганный крик. На графа я уставилась огромными испуганными глазами.

— В результате терракта был убит посол Марилии, который одновременно является племянником императора Марилии, герцог Стенич-Рюмицкий, — также мрачно продолжил граф Тубертон. — Он вместе с женой только позавчера прибыл в Арлем, чтобы начать переговоры с нашим императором о мирном прекращении противостояния между Марилией и нашей империей. В переговорах должен быть затронут вопрос о территориях, находящихся на границе с Марилией в Верданском округе, на которые претендует Марилия вот уже последние лет тридцать. Но … вчера вечером племянника императора Марилии и его жену убили террористы. Студент столичной магической академии с четвертого курса… с криком «Да здравствует император Тангрии!» кинул магическую бомбу в экипаж, в котором ехали марилийцы и погибли все в радиусе 10 метров.

Совершенно ошарашенная ужасной новостью, я просто упала на рядом стоящий стул. Ноги подкосились сами по себе. Какой ужас! Это просто неслыханно! В голове просто не укладывалась эта информация. Что же теперь будет?!

Свои мысли я, оказывается, озвучила вслух.

— Ничего хорошего точно не будет, — хмуро ответил мой отец. — Император Марилии в ярости, а нам всем остается только надеяться на то, что он и его совет все же вменяемые люди, чтобы мирно разрешить этот конфликт. Надеюсь, что они просто потребуют выдать им террористов, виновных в этом теракте и на этом они успокоятся.

— Но если это была диверсия террористов, то они и должны успокоиться, когда им выдадут всех участников террористической группы, — немного успокоилась я, облегченно выдыхая.

— Это было бы разумно, — согласился мой свекр, — но, к сожалению…марилийцы непредсказуемы. И в последнее время у нас слишком напряженные с ними отношения. И длится это напряжение уже почти тридцать лет.

В столовую вошла мама тоже со встревоженным лицом.

— Закуски сейчас принесут, я распорядилась, — нервно сказала она. Потом заметила ошеломленную меня, подошла ко мне и крепко обняла. Я обняла ее в ответ, уткнувшись словно маленькая ей куда-то в грудь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Какой ужас, дорогая, — прошептала она. — Бедные люди. Погибло столько невинных людей. Как марилийцев, так и наших подданных.

— Мне страшно, мама, — прошептала я. — Крис сейчас в столице…

— С Крисом все хорошо, — отозвался граф Тубертон, услышав мои слова. — Не переживай за него. Он прислал весточку нам. Вот и тебе небольшое письмо, дорогая.

Граф Тубертон протянул мне маленький конверт. Я узнала на нем чёткий и каллиграфический почерк своего мужа. Быстро разорвав конверт, прочитала: «Здравствуй, моя любимая девочка. Я очень соскучился по тебе. В столице произошли ужасные события (Отец расскажет тебе), поэтому я вынужден задержаться еще на несколько дней. Не волнуйся. Со мной все хорошо. Очень люблю тебя. Целую каждый сантиметр твоего тела и мои любимые самые нежные губы на свете. Твой Кристоф.»

Я слегка покраснела и прижала письмо к груди, облегченно вздохнув. С ним все хорошо. И все будет хорошо. Нужно верить в это всеми силами своей души.

*** *** ***

На следующий день граф Тубертон опять приехал к нам в поместье уже со своей женой, графиней. Оба были очень встревоженные. В руках у графа было письмо от его друга из Совета императора Тангрии, уже очень мятое и потрёпанное. Мы пригласили их в гостиную, где, едва рассевшись по диванам и креслам, началось жаркое обсуждение пугающей всех ситуации.

— Марилия заявляет, что мы, народ Тангрии, стоим за этим убийством, а не террористы, и объявляет нам ультиматум, — возмущенно прерывающимся голосом рассказывал отец Джейсона и Криса, потрясая письмом друга. — Император Марилии требует произвести чистку нашего госаппарата и армии от офицеров и чиновников, замеченных в антимарилийской пропаганде, арестовать подозреваемых в убийстве племянника императора, и разрешить полиции Марилии проводить на нашей территории следствия и наказания виновных в антимарилийских действиях. На ответ дано пять дней.

От охватившего возмущения графа потряхивало, лицо покраснело, а на лбу вздулись вены. Графиня Тубертон сидела рядом и успокаивающе положила свою руку ему на плечо.

— Но это заранее невыполнимые условия! — воскликнул возмущенно мой папа, громко стукнув по столу кулаком, от чего мы все вздрогнули. — Это неслыханная наглость! — добавил он, а граф Тубертон очень выразительно посмотрел на него. — Вы хотите сказать, что Марилия специально выставила такие ненормальные условия? — поразился отец.

— Более, чем уверен, — мрачно ответил граф Тубертон. — Мой друг из Совета императора тоже так думает. Более того, я уже почти уверен, учитывая условия ультиматума, что марилийцы сами и прикончили своего племянника императора. И мой друг, приславший это письмо, тоже так считает. Насколько я слышал, отношения у герцога Стенича и императора Марилии Колауса были очень напряженные в последнее время, даже в последние несколько лет… насколько мне стало известно. Этот Стенич чуть ли не в оппозиции к императору находился, был замешан в одном покушении, но не получилось доказать его вину. И вдруг его направляют к нам на переговоры в качестве посла! Не странно ли, друзья мои?!

Мы с мамой удивленно и испуганно переглянулись. Графиня Тубертон подносила к лицу нюхательную соль. Папа нахмурился ещё больше. Он был далек от политики и, видимо, умозаключения графа Тубертона ему совершенно не понравились.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вы хотите сказать, герцога Стенича направили к нам в империю специально, чтобы тут его убили сами мариллийцы и была спровоцирована вся эта нелепая ситуация? — недоуменно спросила моя мама.

— Вполне возможно, — жестко ответил граф Тубертон. Граф взволнованно засунул свою пятерню в волосы, не замечая этого, растормошил свою идеальную прическу. Он давно уже нервно вышагивал по комнате, графиня все еще нюхала свою соль и сидела очень прямая и бледная. Конечно, у нее было два сына, и в случае войны, трое мужчин из ее семьи пойдут воевать. Мое сердце сжалось от тревоги. Это может быть правдой, то, что говорит граф Тубертон? А Война? Она тоже может начаться? Но этого не может быть! Я ничего не понимала ни во внутренней, ни во внешней политике, и все умозаключения графа Тубертона меня глубоко шокировали и пугали, но я очень верила в порядочность и разумность людей, а особенно императоров двух держав, от решений которых зависили миллионы судеб.