Пещера Лейхтвейса. Том первый - В. Редер

Рыжая Адельгейда при виде Лейхтвейса вскрикнула и отшатнулась. Она не выдержала, схватилась обеими руками за старого графа и пронзительным голосом крикнула:

— Мы погибли. Знаете ли вы, кто стоит перед вами? Это Генрих Антон Лейхтвейс, разбойник и браконьер!

Старый граф в ужасе смотрел на неожиданного пришельца.

— Генрих Антон Лейхтвейс, — произнес он, — правда ли это? Если вы явились сюда, чтобы убить меня, то знайте, мне смерть не страшна и вашего кинжала я не боюсь, а хранящиеся в этом замке сокровища мне не дороги. Но я заклинаю вас спасением вашей души, откажитесь от вашего преступного намерения, так как ваши руки и без того запятнаны кровью и вас преследуют бесчисленные проклятия.

Лейхтвейс медленно подошел к старику, все время глядя на него в упор. Подойдя к нему вплотную, он нежно, почти ласково положил ему руку на плечо и дрожащим от волнения голосом произнес:

— Взгляните на меня, граф Шенейх. Всмотритесь в мое лицо внимательнее. Быть может, вы найдете сходство, которое вас поразит.

Граф Шенейх исполнил желание Лейхтвейса и пытливо посмотрел ему в лицо. Свет висевшего фонаря ярко озарял лицо Лейхтвейса, которое в этом освещении казалось еще более бледным, чем оно было на самом деле. Вдруг старый граф задрожал всем телом.

— Боже! — воскликнул он, сжимая голову обеими руками. — Неужели я схожу с ума? Или я помешался на воспоминаниях и грежу о том, о чем все время говорил? Это лицо… эти глаза… эти черты лица… да и имя… теперь я начинаю понимать. Ты — сын Лукреции! Да, ты сын той женщины, которую я люблю и поныне. В твоих жилах течет моя кровь. Ты мой сын!

— Да, я сын твой, — дрожащим от волнения голосом произнес Лейхтвейс, — дорогой мой отец. Я опускаюсь перед тобою на колени и в первый раз целую твою руку.

Разбойник опустился на колени и хотел взять руку найденного отца. Старый граф уже протягивал ему руку и хотел уже наклониться к нему и обнять его, как вдруг рыжая Адельгейда торопливо проговорила:

— Неужели вы, граф Шенейх, назовете разбойника своим сыном? Неужели вы признаете за своего сына самого отъявленного во всей стране негодяя? Неужели вы дадите свое честное имя вору? Граф, остановитесь пока еще не поздно. Вы еще можете избежать позора. Опомнитесь и оттолкните от себя этого человека.

Лейхтвейс хорошо расслышал эти слова. Он вскочил на ноги и с презрением посмотрел на Адельгейду.

— Я знаю тебя, — грозно воскликнул он, — ты скрываешься здесь в то время, как твой муж болеет душой по тебе. Убирайся вон из этого дома, который ты своим присутствием осквернила больше, чем мог это сделать я. Ты жена палача. Я отлично понимаю, с какой целью ты хочешь разлучить меня с моим отцом. Ты ненавидишь меня за то, что я пренебрег твоей любовью и предпочел тебе Лору. Знай же, что Лора доставила мне несказанное счастье и что я ни одной минуты не раскаиваюсь в том, что посвятил ей всю свою жизнь.

— Мы с тобой еще посчитаемся, — прошипела Адельгейда и снова обратилась к старому графу:

— Неужели вы хотите быть отцом разбойника? Неужели вы хотите дожить до того, когда отпрыск вашего рода будет стоять у позорного столба? Неужели вы собственными глазами хотите увидеть, как палач отсечет голову последнему графу Шенейху? Если вы хотите этого, то обнимите вашего сына. Но я знаю, как высоко вы чтите свое имя и не захотите, чтобы этот проходимец осквернил его.

Старый граф с видом полной растерянности и отчаяния опустил голову на грудь.

— Боже милосердный, — проговорил он, — что же делать? Господи, укажи мне путь истины, научи меня как быть, сам я не знаю, какое принять решение. Я чувствую влечение к этому человеку, так как он похож на Лукрецию, он — мой сын. И вместе с тем я не могу приветствовать его, так как знаю, что он преступник, за поимку которого назначена крупная награда. Мне хотелось бы обнять его, прижать к сердцу и осыпать его поцелуями, и вместе с тем я должен отвергнуть и сторониться его, так как общение с ним ужасно.

Лейхтвейс положил руку на плечо графа и сказал:

— Граф Шенейх, я явился сюда не для того, чтобы нарушить ваш покой и заставить вас терзаться сомнениями. Бог мне свидетель, как часто я жаждал узнать моего отца, но никогда у меня не было стремления навязываться ему. Быть может, вы подозреваете, что я мечтаю о ваших сокровищах, что я думаю о вашем наследстве, благодаря которому я сразу сделался бы миллионером? Клянусь вам памятью моей дорогой матери, слишком рано сошедшей в могилу, что я не приму от вас ни одного гроша. Даже в вашем доме я больше не останусь и сегодня же ночью вместе с моими друзьями покину гостеприимный замок, который вы открыли нам, принимая нас за актеров. Но у меня к вам есть две просьбы.

— Говори, — глухо проговорил старик, — что ты требуешь?

— Я ничего не требую, я прошу. Прежде всего прошу вашего благословения, граф Шенейх. Если вы благословите меня, то мне простится много грехов. Благословите меня, отец. Вспомните о Лукреции, о проведенных вместе с нею часах блаженства, вспомните о вашей молодости и не откажите вашему сыну в своем благословении.

Старый граф положил обе руки на голову разбойника, который опустился перед ним на колени, и торжественно произнес:

— Благословляю тебя, Генрих Антон Лейхтвейс. Каковы бы ни были твои преступления, да будет тебе за них воздано на земле. Да простит тебя Господь на небе. Он будет милосерден во имя твоей матери и тех мук, которые она перенесла ради тебя. Иди с миром. Если уж не суждено тебе носить имя графов фон Шенейх, то жизнью своей сделайся достойным этого имени.

Граф умолк.

Лейхтвейс встал и произнес:

— Благодарю вас. Ваши слова окажут свое благотворное действие. Клянусь вам, что никому и никогда я не выдам тайны своего происхождения, и даже жене моей я ничего об этом не скажу.

— Ты говорил, что у тебя две просьбы, — сказал старик, — скажи, в чем состоит вторая просьба. Заранее обещаю тебе исполнить все, что пожелаешь.

— Поклянитесь мне в этом! — воскликнул Лейхтвейс.

— Воздержитесь, — быстро вмешалась Адельгейда, — не клянитесь, иначе, быть может, вам придется раскаяться.

Но граф отстранил ее рукою.

— Клянусь тебе, сын мой, — сказал он, — что исполню все, что ты пожелаешь.

— В таком случае, — хрипло произнес Лейхтвейс и негодующим взглядом смерил Адельгейду с головы до ног, — прогоните еще сегодня ночью вот эту женщину из замка и запретите ей раз и навсегда показываться здесь.

Адельгейда яростно вскрикнула.

— Так я и знала, — дрожащим от злости голосом произнесла она, — я догадывалась, что он затевает что-то против меня. Но ты ошибаешься, Лейхтвейс, если воображаешь, что одним словом можешь удалить меня из этого дома. Я необходима графу, он это знает и ответит тебе за меня.