Ангел-мечтатель (СИ) - Ирина Буря

Взывать к его столь выпячиваемой прежде законопослушности было уже поздно — однажды преступив заветы Творца, он уже, наверно, и перед прямым лжесвидетельством не остановится.

Давить на Адама было тем более бесполезно — того несомненно вполне устраивало подготовленное для него в выдуманной реальности теплое местечко.

Впрочем, кроме Творца, оставалось еще одно существо, не имеющее ни малейшего представления о том, насколько далека эта фальшивая реальность от истины.

И находилось это существо прямо перед ним.

И имело такое же право на выбор, как и Лилит.

Тот самый выбор, свобода которого всегда была для Творца главным приоритетом.

Но за внушение-то он все равно голову оторвет!

Хотя о каком, собственно, внушении, идет речь? Ей макет глаза на правду откроет — о чем Первый только что своевременно, но тщетно предупреждал Второго в его кабинете …

Быстрый осмотр окрестностей существенно охладил его энтузиазм — деревья, камни, трава не очень подходили на роль носителя слова правды. Ну, почему он какую-нибудь живность в макете не оставил — та хоть какие-то звуки издает! Что ему теперь — говорящим кустом прикидываться?

Первый оглянулся вокруг, лихорадочно всматриваясь в окрестности. Ева уже удалялась, почему-то пройдя мимо дерева с яблоками — Первый непроизвольно скривился, вспомнив их кисловатый, терпкий вкус — и задержавшись у другого, с длинными гибкими ветвями, спадающими к земле. Она провела по ним рукой, раздвинула, перекинула одни поверх других — память Первого услужливо подсунула ему образ Лилит, переплетающей такие же ветви, послушно обвивающие друг друга под ее руками …

Изгибающиеся завораживающе медленно …

Притягивающие взгляд, словно живые …

Первый потряс головой, приходя в себя — и его память тоже вернулась к своим обязанностям. Такое оцепенение он испытал лишь однажды — под взглядом ползуна в сотворенной его миром части планеты …

А вот это уже было бы здорово: и ползуна от ветвей сразу не отличишь — поди потом, докажи, что его изначально здесь не было, и Еву такой взгляд на месте пригвоздит — даже если она с перепуга бежать бросится …

Ну почему он к себе в башню не зашел, чтобы узнать, как его команда научилась под живность маскироваться?

Стоп. Он слишком долго пробыл в своем мире — и начал слишком полагаться на реальность. Но здесь же макет, и Еве совершенно не обязательно видеть ползуна — достаточно, чтобы она думала, что видит его …

Глава 11.15

На создание его образа в сознании Евы у Первого ушли считанные секунды — он только слишком яркую окраску немного смягчил, чтобы в глаза не бросалась. А вот немигающий, втягивающий, всепоглощающий взгляд получился у него мгновенно — у самого мурашки по спине пошли от его вида в сознании Евы. Она вздрогнула — и тут же точно так же замерла под ним, явно не в состоянии даже глаза отвести.

— Здравствуй! — мысленно обратился к ней Первый намеренно тихим, шелестящим, убаюкивающим тоном. — Я давно тебя жду и очень рад, что мы наконец встретились. Тебе помочь?

— Помочь? — эхом отозвалась Ева ожидаемо вслух — для нее этот разговор происходил наяву.

— Ну, конечно, — значительно кивнула воображаемая голова ползуна. — Я же вижу: ты всегда одна плоды собираешь — а они и тяжелые, и где самые лучшие находятся, ты не знаешь. — Говорящая только в сознании Евы голова качнулась в сторону дерева с яблоками, все также не отводя от нее взгляд.

Она проследила за ним глазами и решительно замотала головой.

— Нет, Адам велел эти не приносить, — уверенно бросила она. — Они ему не нравятся.

Первый изобразил череду сдавленных всхлипов — один только его мир знает, как эти ползуны смеются. Если знает — если у него руки до эмоций дошли, а не одними лишь размерами ограничились.

— Он не позволяет тебе брать плоды с дерева истины? — продолжил он с сарказмом, не потребовавшим от него ни малейших усилий. — Ну что же — это понятно — он твердо намерен скрыть ее от тебя.

— Какой истины? — нахмурилась Ева, оторвавшись глазами от ползуна и недоверчиво разглядывая яблоки — и явно выходя из-под контроля своего видения.

Первый быстрым, но плавным движением переместил его среди яблок, прямо под взгляд Евы, где голова ползуна принялась ритмично раскачиваться из стороны в сторону, снова впившись в нее своим взглядом.

— Истины о том, какой он на самом деле и каким должен быть, — торжественно изрекло видение нараспев, в такт покачиванию своей головы.

— Адам — самый лучший! — выдавили из Евы остатки сопротивления. — Он не может быть никаким другим!

— Он скрывает от тебя свою жизнь до тебя, — переставил Первый акценты.

И тут же увидел в глазах Евы то, что делало Лилит лучшей частью его мира — жгучее любопытство. Нет, до Лилит ей все равно далеко — той все вокруг интересно, а у этой оно взыграло, лишь когда о ней самой речь зашла … В этом направлении и продолжим.

— Создатель Адама сохранил эту истину для тебя. — Вот ни единым словом же не соврал! — Вкуси ее. Адам может стать еще лучше — ему нужно лишь небольшое усилие сделать. И ты можешь помочь ему в этом, если увидишь, к чему он должен стремиться и как его к этому направлять.

Все еще нерешительно, короткими рывками, Ева протянула руку к ближайшему яблоку, но там ее и задержала. Видение благоразумно помалкивало, усилив нажим своего взгляда и подбадривающее кивая ей.

Наконец, она как будто наскребла в себе нужную решимость, сорвала, не глядя, яблоко и впилась в него зубами — и Первый тут же принялся бросать ей в сознание одну картину за другой.

Проблема была только выбрать их, чтобы яблока хватило.

Лилит и Адам в макете.

Его обожающие взгляды и полные цветов руки.

Его последующее равнодушие и откровенная грубость.

Настоящий мир — здесь Первому пришлось особенно трудно с выбором наиболее впечатляющих картин.

Лилит в этом мире — открывающая его для себя с непосредственным восторгом.

Он сам рядом с Лилит — помогающий ей, делящий с ней и труды, и радости.

У Евы широко распахнулись глаза, приоткрылся рот и рука с надкушенным яблоком замерла перед ним. Да жуй же ты, подтолкнул ее Первый с досадой, а то какая-то слишком концентрированная истина получается.

Лилит, моющая принесенные им плоды.

Лилит, ухаживающая за пойманной им живностью.

Лилит, плетущая подстилки.

Лилит в покровах.

Лилит с Малышом…

Ну все, хватит, удовлетворенно подумал Первый, глядя на Еву, опустившуюся