Ересь Хоруса: Омнибус. Том III - Дэн Абнетт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все, что он там видит — вечное, непоколебимое безумие. Сумасшествие погребенного внутри мерзкого чемпиона Несущих Слово.
Он издает рев. Дредноут ревет в ответ.
Машина сбивает его в сторону, разрывая нескольких дерущихся людей и легионеров последним веером огня из пушки. Цепной кулак капитана вырывается из твари вместе с фонтаном крови, масла и погребальной жидкости, и Эфон отшатывается назад, а «Контемптор» начинает бешено и исступленно вертеться. Символы вспыхивают и гаснут. Реактор начинает отказывать. С расплавленных кромок брони на пол разлетаются брызги жидкой пластали.
Чудовище снова воет и сметает дюжину друзей и врагов, слепо и конвульсивно направляясь прямо в огромную каменную колонну. Ему удается сделать еще три ломаных шага, после чего оно валится вперед, падая за край и тяжело размахивая массивными железными конечностями.
Эфон встает. Остатки его Ультрадесантников тоже встают, появляясь из-за укрытий и посреди бойни. Можно было бы порадоваться уничтожению твари, не оставайся еще так много врагов. Двигаясь мимо павших братьев, капитан ведет своих людей вперед. Приближаясь к собравшимся на краю Несущим Слово, Эфон прорывается сквозь град болтов, вгоняя Морикорпус в одного Несущего Слово за другим и снося врагов со своего пути. Он превращает предателей в оплавленный шлак потоками субатомного жара и срубает всех, кто остается в живых, яростными взмахами цепного кулака.
Он рявкает в вокс приказы, призывая свои отделения пользоваться возможностями и новыми позициями. Все это время его сердца пульсируют от горькой ярости. Лицо перекошено от желания отомстить, убить и одержать победу. Он расправляется с уступающими ему легионерами с целеустремленностью и хладнокровной жестокостью.
Несущие Слово расходятся, и вместе с ними то же самое делают Ультрадесантники. Построения нарушаются. Бой переходит на ближнюю дистанцию. Во тьме идет свалка, где сталкивается броня, стреляют и умирают. Ракета попадает в Ультрадесантника сбоку от Эфона, снеся тело с ног и разбрызгивая кровавые ошметки.
— Бейте сильно, братья! — призывает капитан, моргая, чтобы убрать красноту из глаз. — Бейте…
Он внезапно чувствует, как у основания черепа нарастает ледяное давление, и синяя вспышка отбрасывает на скальные стены пещеры резкие тени. Орестриан Уркус, за броней которого тянутся следы разрядов застывшей телепортационной энергии, ведет своих катафрактиев в бой, осуществляя мощную грохочущую контратаку. Подкрепления прибыли.
Эфон разворачивается, снося голову очередному предателю в багряном доспехе. Он глядит в разлом — в бездну, что тянется в глубины Калта. Оттуда, словно черное облако, поднимается кажущийся разумным мрак, расходящийся по подземному миру вовне.
— Девятнадцатая, в клещи справа, — ревет Эфон своим сержантам и братьям. — Гоните их туда! Пусть вкусят небытия!
Он шагает к ритуальному кругу, а его воины отбрасывают двух Несущих Слово, которые, оступившись, падают за край спиной вперед с криками, доносящимися куда дольше, чем имеют на то хоть какое-то логическое право. Эфон позволяет себе горький удовлетворенный смешок и оборачивается к…
Его сердца замирают.
Не далее десяти метров от него стоит капеллан Несущих Слово в шлеме с гребнем и изодранном плаще. Кажется, что покрытая надписями броня дымится во мраке.
Курта Седд.
Курта Седд.
Курта Седд!
Он указывает на ошеломленного Эфона своим крозиусом — тем самым оружием, что спасло жизнь Ультрадесантника на Мелиор-Терции. Слова доносятся из вокс-решетки закопченного шлема с нечестивой отчетливостью.
— Стелок, истина Хаоса повсюду вокруг нас, — взывает он. — Отдайся ей!
Капитан воплощает собой холодный огонь гнева своего примарха. Опытный, убежденный, смертоносный. Эфон идет к капеллану. Его поступь уверенна, оружие наготове. Он загнал в угол своего старого друга — нет, своего нового врага. Кажется, что яростная битва рядом с ними затихла где-то вдали. Есть лишь Стелок Эфон и Курта Седд.
Капеллан откидывает свой плащ вбок. Он держит крозиус и плазменный пистолет по бокам от себя, осторожно входя в тень громадной колонны.
— Октет силен здесь. Пламя тьмы поглотит вас всех!
В сознании Эфона вспыхивает раскаленная добела ярость. Все рациональные мысли изгнаны прочь.
— Заткнись, предатель! — ревет он, бросаясь вперед.
Плазменный пистолет Курты Седда рывком взлетает вверх и выпускает обжигающий заряд, но Эфон, не думая, делает шаг вбок и наносит удар цепным кулаком. Несущий Слово уворачивается в сторону, используя преимущество более легкого доспеха, чтобы опередить атаку Эфона, и цепной кулак вгрызается в колонну, разбрасывая каменную пыль.
— Не будет никакой капитуляции, — рычит капитан. — Ни для кого из нас. У тебя был шанс на почетную смерть.
Двое генетически усовершенствованных воинов сшибаются, вкладывая все, что у них есть, во взрыв яростной ненависти. Курта Седд описывает крозиусом страшную дугу и разносит Морикорпус на куски. Эфон уклоняется от пылающей сферы очередного плазменного заряда и взмахивает цепным кулаком с не знающей пощады силой. Яростная схватка разворачивается так, словно рок обретает свой облик.
Стелок Эфон и Курта Седд.
Капитан и капеллан.
Ультрадесантник и Несущий Слово.
Друг и враг.
Цепной кулак Эфона с ревом вырывает плазменный пистолет прямо из содрогающейся перчатки капеллана. Его движения натренированы, уверенны — безупречный образец кодифицированного совершенства примарха и вершина выучки XIII Легиона, только теперь им придали резкости неверие, предательство и злодейство. Курта Седд же, напротив, действует с налетом маниакальной неуязвимости. Он замахивается и бьет, словно человек, который верит, что попросту не может проиграть.
Эфон наносит удары с яростью Жиллимана — той яростью, которая не нарушает равновесия, а улучшает воинское мастерство. Он не дает противнику проскользнуть мимо, удерживая капеллана между собой и зияющей чернотой с другой стороны.
Двое кружат и бьются на краю бездны. Для стоящего летописца это могло бы стать спектаклем, обладающим горькой красотой. Воины на пике доблести сражаются, чтобы уничтожить — или, быть может, спасти? — друг друга.
Они начинают замедляться. Не от усталости, но от ужасного осознания, что мог быть и иной путь. Эфон скрежещет зубами. Несмотря на все, что он видел, и все, что совершил… на весь кошмар, всю резню и все кровопролитие… есть иной путь.
Он пытается подобрать слова, но Курта Седд описывает крозиусом мощную дугу и зацепляет его плечо со вспышкой питаемой энергией силы.
Эфон оступается на кромке разлома, чувствуя, как скала подается под его тяжело бронированными ногами. Расходятся трещины. Он отшатывается назад, отбрасывая собственный вес от края, и камни падают вниз во тьму. На протяжении долгого мгновения он покачивается на грани. Затем делает твердый шаг назад, поднимая цепной кулак в защитной стойке.
В другой руке Курты Седда изукрашенный жертвенный кинжал.
Он уже прошел оборону Эфона под вытянутой рукой.
Миг растягивается в вечность. Кинжал мучительно блестит перед глазами.
Капеллан делает шаг навстречу, заключая Эфона в братские объятия. Клинок проскальзывает сквозь уплотнения под наплечником, погружаясь глубоко между ребер Ультрадесантника.
Нет никакой боли. Никакого искаженного выражения ярости. На лице Эфона маска пустого ошеломления, в его глазах, похожих на темные острия булавок, стоят безнадежность и предательство. Он делает несколько коротких судорожных вдохов. От смертельной раны расходится леденящий холод.
Курта Седд приближает свой лицевой щиток к уху Эфона, но его слова так же далеки и неразборчивы, как инфернальные нашептывания, которые теперь поднимаются из бездны.
12
[отметка: 141.02.01]
Уркус смотрит, как нож погружается: в его капитана, в его друга. Сержант содрогается от шока. Сцена кажется нереальной, но при этом, когда клинок проскальзывает между керамитовых пластин и входит в плоть Эфона, ощущение практически такое же, как если бы нож вошел в него самого.
Курта Седд держит капитана, полностью всадив клинок и пронзив Эфона на краю обрыва.
Бездна манит к себе. Уркус чувствует, как его тянет в удушающую тьму и хаос непрекращающейся битвы. Отчаяние легионеров, которые бьются не только за идеалы павшего Империума, но и за собственные жизни. Уничтожить врагов. Спасти друзей и братьев. Уркус удерживает секунды, как Курта Седд удерживает его капитана. Сержант не может позволить этому произойти. Должен быть иной путь. Если бы только он прибыл раньше, если бы не дал авангарду отряда так сильно от них оторваться.
Но самообвинение меркнет от насущности мгновения. Нет времени обвинять. Только действовать. Держа молниевые когти наготове, сержант тяжело движется вперед. Судьба — или нечто темное вроде нее — ведет его все дальше, разбитая броня гремит на нем.
