Неподдающиеся - Иосиф Прут

Со временем творческие пути наши пошли по разным направлениям. Несмотря на диапазон каждого из нас, Боря Соловьев стал для всех троих самым главным, самым авторитетным критиком. Думаю, это потому, что он � единственный среди нашего вольного казачества � имел высшее образование: около четырех лет учился в университете.

Кроме того, Боря был самым спокойным, самым разумным, самым уравновешенным. Только он один мог двумя-тремя тихими словами сдержать бешеный темперамент Корнилова, успокоить гасконскую страстность Володи Соловьева, постоянно готового наброситься на любого оппонента.

Все, что выходило из-под критического пера Б.�Соловьева, всегда отличалось глубочайшей продуманностью, не оставляло в нас � его друзьях � никаких сомнений в точности и справедливости его оценочных суждений. Несмотря на то что я был на четыре года старше Бориса (а такая разница в возрасте в ту раннюю пору имела большое значение: Корнилов звал меня �отцом�!), говорили мы на равных, ибо разума, логики, редакторских способностей и дельных советов у моего товарища хватило бы не только на нас троих!

Мои первые работы в области кино и театральной драматургии были Борей тщательно изучены: на многих страницах первых экземпляров имелись его мудрые карандашные заметки. Они помогли моим первым сценариям и пьесам стать лучше, стройнее. Даже в этом была Борина особая чуткость и деликатность: он писал свои соображения не на полях, а на обороте предыдущей страницы, писал всегда обыкновенным карандашом, приговаривая:

��После того как ты ознакомишься с моими пометками по данному эпизоду, согласишься с ними или нет, сделаешь соответствующую поправку или оставишь как было� всегда сможешь ластиком стереть написанное мною.

Десять лет мы жили почти рядом, встречались часто.

Затем я переехал в Москву, потом мы потеряли Бориса Корнилова и уже только втроем ушли на войну.

После Победы мы виделись реже, но оставались теми же друзьями � ни на минуту не ослабляя внимания к творчеству друг друга.

Сейчас, когда, самый старший из четырех, я на этой Земле остался один, всегда с нежностью вспоминаю моих ушедших товарищей, и � с особой нежностью � моего многократного литературного редактора.