Принц приливов - Пэт Конрой

— Том, они просто лицемерили. Они играли в искренность. Раз они не взяли тебя, то они всего лишь жалкие твари, — заключила сестра, понизив голос, чтобы мать не услышала.

— Должно быть, я сделал что-то не так. Вот только не могу понять, где допустил промах. Представляешь, ребята, которые вообще двух слов связать не могут, получили приглашения. А я — нет. Знаешь, Саванна, колледж — странное место.

— Ты не переживай. Хочешь, я приеду на выходные? Раны на запястьях совсем зажили.

— Не стоит. Я очень скучаю без тебя и Люка. Плохо мне без вас. И мир кажется другим.

— Я всегда рядом с тобой. Помни об этом. А расстояние — чепуха… Мама идет.

— Что-то не хочется с ней говорить.

— Понимаю. Я люблю тебя, Том. Учись как следует.

— Том, здравствуй, дорогой, — услышал я голос матери. — У тебя сегодня великий день. Наверное, до сих пор не отошел от волнений.

— Привет, мама. Я тут много думал и решил повременить с вступлением в братство. Ничего страшного, если я обожду год-другой.

— Твоя мысль мне не кажется удачной, — заявила мать. — Не забывай: братства существуют не ради развлечений. Там ты можешь встретить молодых людей, которые после колледжа окажутся тебе полезными. Нужно видеть перспективу.

— Братства отнимают много времени от учебы. Я тут походил на разные вечеринки. Чувствую — запустил занятия.

— Что ж, это зрелые рассуждения. И все-таки я бы не тянула. Лучше войти в братство сразу же, но если у тебя появились «хвосты»…

— Да, мама. На прошлой неделе я завалил пару контрольных. Куратор уже вызывал меня для беседы.

— Вот уж не ожидала от тебя. Том, если ты лишишься гранта на обучение, мы не сможем оплачивать колледж из своего кармана.

— Знаю, мама. Потому я и считаю, что братство подождет. Науки все-таки на первом месте.

— Теперь ты взрослый человек и сам принимаешь решения… Саванна поправляется. Напиши ей письмо, отговори от переезда в Нью-Йорк. Этот город опасен для девушек с Юга.

— Не опаснее, чем наш остров, мама.

Часто в общении с матерью я доходил до этой черты и… всегда кто-то из нас тут же менял тему.

— Перечисли мне, на какие лекции ты ходишь, — попросила мать, избегая возможных споров.

Попрощавшись в матерью, я продолжал сидеть у телефона. Как смотреть в глаза всем этим милым улыбающимся парням, которые с таким единодушием голосовали против меня? А может, перевестись в другой колледж, поменьше и поближе к дому? Кто-то будет меня жалеть, чего мне тоже не надо. Наверное, лучше поболтаться по кампусу, чтобы не натыкаться в коридорах общежития на сочувственные взгляды.

В соседнюю будку вошла девушка. Ее лица я не видел. Звякнула брошенная в щель монета. Девушка спросила, можно ли сделать звонок за счет вызываемого абонента. Я уже хотел подняться, как вдруг услышал такой безутешный плач, что застыл на месте. Теперь выходить было просто неудобно. Девушке станет еще хуже, если она поймет, что ее подслушивали.

— Ни одного приглашения, мама. Ни одного! — воскликнула она. — Меня не позвали ни в одну общину.

Я замер, слушая ее слова, без конца прерываемые всхлипами.

— Мама, я им просто не понравилась. Я им не нужна… Да как ты не понимаешь, мама? При чем тут «кого-то обидела»? Я была приветливой. Со всеми… Со всеми, мама. Я старалась… До чего мне плохо… Нет, хуже не бывает…

Минут десять она говорила сквозь плач и замолкала, внимая материнским утешениям. Затем девушка повесила трубку, но продолжала рыдать. Я приоткрыл дверь своей будки.

— Со мной сегодня случилось то же самое. Пойдем запьем это кока-колой.

Девушка вздрогнула и подняла голову. Слезы катились у нее по щекам.

— А я думала, здесь никого нет.

— Я звонил своей матери. Хотел сообщить ту же новость, но не смог. Соврал. Духу не хватило сказать, что меня не приняли ни в одно братство.

— Тебя не приняли? — удивилась она. — Но ты же такой симпатичный парень.

Ее неожиданная откровенность заставила меня покраснеть.

— Как насчет кока-колы? — промямлил я.

— С удовольствием. Только сначала мне нужно умыть лицо.

— Меня зовут Том Винго.

— А меня — Салли Пирсон. Очень рада с тобой познакомиться. Так я встретил свою будущую жену.

Наша совместная жизнь началась в тот момент, когда каждый из нас был преисполнен жалости к себе и остро переживал горечь поражения, что повлияло на нас обоих. Мне эта неудача подрезала крылья и показала мое истинное место в большой и сложной жизни. Попытка вступить в братство была моим последним поступком, требовавшим смелости и полета воображения. Я сделался осторожным, подозрительным и тусклым. Я научился держать язык за зубами, постоянно оглядываться назад и с тревогой смотреть в будущее. В конце концов я лишился присущего мне оптимизма и беспечности, что всегда было сильной стороной моего характера и не раз меня выручало. Несмотря на тяжелое детство и недавнее надругательство, я считал мир удивительным, пока САЭ не отказало мне в приеме в свои ряды.

А вот Салли Пирсон была сделана из другого теста. Как и я, она родилась в Южной Каролине, но на северо-западе штата, в крошечном городишке Пельзер[180]. Ее отец и мать работали на хлопкопрядильной фабрике. К тяжелым условиям Салли привыкла с раннего детства, поэтому провал с приемом в общину стал для нее не крушением надежд, а очередным социальным потрясением. По своей наивности Салли думала, что ловец креветок — экзотическая профессия, приносящая много денег. В университет она тоже поступила по гранту. Каждый год фабрика, где «тянули лямку» ее родители, выдавала один такой фант. Не в пример мне, в школе Салли училась только на «отлично», да и в колледже «хорошо» у нее было всего по двум предметам. Ее мотивы отличались простотой и эффективностью: при малейшем появлении лени или расхолаживающих мыслей в ее голове включалась «музыка» ткацких станков, а перед глазами вставали изможденные, преждевременно состарившиеся лица отца и матери. Они обрекали себя на изнурительный труд, чтобы их единственная дочь смогла пойти по другому пути. В первый же вечер Салли поделилась со мной, что хочет стать врачом и родить троих детей. Она планировала свою жизнь, как стратег — военную кампанию. Во второй вечер она попросила меня не пугаться и объявила, что решила выйти за меня замуж. Я не испугался.

Такие девушки, как Салли Пирсон, мне еще не встречались.

Каждый вечер мы вместе занимались в библиотеке колледжа. Салли относилась к учебе очень серьезно, эта серьезность передалась и мне. Каждый вечер, кроме субботы, мы садились за один и тот же стол в отделе литературы и погружались каждый в свои учебники. Ежедневно Салли позволяла мне написать ей одно любовное послание, на этом все и заканчивалось. Еще в школе она убедилась, что усердный труд приносит свои плоды, о чем постоянно мне твердила. Сама она сердечных писем не сочиняла, зато составляла длинные списки планов, которые я непременно должен осуществить.