В прятки с отчаянием (СИ) - "AnnysJuly"

Конечно, она убежала под влиянием эмоций. Ни разу нельзя было назвать это обдуманным взвешенным решением. Ее жизнь, вообще, такими вещами была не обременена, никогда. Выживание штука непростая: то и дело нужно думать, что ты будешь есть, чем прикрыться, как не сдохнуть. Нельзя было назвать ее жизнь легкой или радужной, нельзя было даже назвать это жизнью по большому счету — ничего хорошего в таком существовании не было. Однако… До настоящего момента она знала, что и как нужно делать, у нее был мало-мальски приемлемый опыт, все было понятно, никаких потрясений. А вот теперь…

Вся жизнь Тании поделилась на «до и после» разрушения полигона, на котором, в свою очередь, она жила, сколько себя помнила. Родителей девушка не знала — то ли их не было, то ли они про нее не вспоминали, но семьей Тании была небольшая горстка детишек в общежитии подземелья недовольных. А потом подземную базу, заменившую девчушке дом, разрушили бесстрашные, вторгшись в ее понятную, хоть и не очень светлую во всех смыслах жизнь.

До шестнадцати лет, до того самого момента, когда пришли эти люди в черной одежде и выгнали всех на поверхность, Тания видела солнце всего несколько раз. Первое время ей было все время очень светло, резало глаза, и кожа постоянно покрывалась красными, долго незаживающими пузырями. Но организм быстро ко всему привыкает. Жизнь, превратившаяся в постоянное выживание, гораздо больше приносила проблем, нежели солнечные ожоги.

На полигоне было трудно. За место под солнцем в детском коллективе приходилось бороться постоянно. А чуть повзрослев, Тания в полной мере ощутила необходимость бороться и за свою девичью честь, потому что чем безумнее становились обдолбанные допингом солдаты недовольных, тем чаще ей приходилось отбиваться от потных, сильных мужиков. И если бы не командир Фьюри, который до конца оставался нормальным, пока не ушел со всеми более или менее вменяемыми солдатами в лес, она давно уже была бы, наверное, всеобщей подстилкой…

Командир ушел, а вслед за этим бесстрашные разрушили полигон, и началась кочевая жизнь, которая внесла свои коррективы в сознание молодой девушки. Столкнувшись с тем, что еда не подается в столовой, а одежду нужно выгрызать зубами, Тания отчаялась быстрее, чем смогла понять, как выживать в этом агрессивном мире. Наступил момент, когда она была настолько вымотана, голодна, замерзшая и окончательно отчаявшаяся, что отдаться за кусок хлеба не показалось ей такой уж плохой идей.

Это случилось еще до того, как кочевники сбились в группы и нашли пещеру, в которой позже основали что-то наподобие города. Тания с небольшой разновозрастной группой ребят бродила по пустошам, перебиваясь охотой и собирательством до тех пор, пока не наступило холодное время и не стало совсем туго. Тогда и случились первые воровские вылазки, первые дележки украденного… первые предложения отдаться за лучший кусок…

Кочевница, как могла, старалась забыть то время. Она могла долго отказывать себе во всем, превратилась в скелет с выдолбленной пустотой вместо души, когда их, голодных, оборванных, почти диких от ужасающих условий, потерявших нескольких малолетних членов «стаи», подобрала большая кочевая семья, которой посчастливилось сколотить несколько телег, и в составе группы у них было много сильных, взрослых мужчин.

В племени, как сначала называлась их община, были довольно простые правила — делай что тебе говорят и получишь свой паек. Еда была скудна, но это лучше, чем ничего, а задания не были слишком уж сложными. Худенькая девушка с темными волосами и испуганным взглядом вводила в заблуждение всех, кто ее встречал, задача Тании была отвлекать внимание, когда более ловкие и юркие крали все, что плохо лежит. Бывало, что их ловили, наказывали, били… и девушка очень быстро поняла, что есть альтернатива: если предложить себя в качестве расплаты — больно не будет.

Обосновавшись в городе, подобное прекратилось надолго. Тания была красивой, многие парни проявляли к ней интерес, и девушка даже научилась видеть в этом что-то приятное для себя. Она больше не рассматривала свое тело как средство обмена на что-то выгодное, а просто пыталась получить удовольствие. Однако… Окружавшие ее до сих пор мужчины и та тяжелая жизнь, которую они вели, даже несмотря на то что город сильно облегчал задачу по выживанию, никак не могли принести ей радость, особенно учитывая прошлый опыт.

Когда появился Риз — она не могла точно сказать. Зато девушка хорошо помнила момент, когда обратила на него внимание. Он спас ее, знал, что они идут в ловушку, но все равно пошел с ними, отбил ее от стервятников, и она посмотрела на него совсем другими глазами. До этого Риз был для нее всего лишь ребёнком, младшим братом, детей в город сбивалось много, и со временем она привыкла, что эта мелочь просто ошивается рядом, создавая собой иллюзию тесных семейных отношений. Ему было шестнадцать, а ей двадцать, но эта разница стиралась из-за того, что маленькая и тощая девушка выглядела на фоне рослого, сильного подростка совсем юной, а парень взял на себя опеку над Танией, чувствуя в ней какой-то надлом. Оберегал ее покой, если вдруг к ней слишком нагло и откровенно начинал кто-то подваливать, защищал от взрослых, если они хотели наказать девчушку за провинность, брал на себя заботу и ответственность, чем покорил ее совершенно. О ней никто, никогда не заботился и, естественно, она приняла это с благодарностью.

Но сама кочевница оставалась для Риза только беспомощной, беззащитной сестренкой, никогда ни словом, ни делом, ни намеком он не дал ей понять, что между ними может быть что-то большее. Она ревновала его к девицам, часто ошивающимся вокруг красивого парня, ревновала к успехам и вылазкам, и вскоре поняла, что стала тяготить парня. Когда он уходил, Тания думала, что это из-за нее, и безумно радовалась, когда он возвращался. Зная Риза и его непоколебимую суровость в отношении сестры, другие парни стали соблюдать дистанцию, а кто-то даже делал смешные попытки поухаживать — приносил цветы или делал подарки в виде дефицитных вещей. Девушке было приятно внимание, она благосклонно принимала ухаживания, но… отклика в ее сердце не нашел никто… До сегодняшнего дня…

Она не могла объяснить свое отношение к тому, что случилось между ней и Зейном. Когда она обнимала его, дотрагивалась, целовала, то ощущала такое счастье, что на все остальное было совершенно плевать. Тания просто растворялась в новых для себя эмоциях и отдавалась полностью, безоглядно, душой и телом.

Сначала она дико боялась его — настолько он был непохож на ранее окружавших ее мужчин. Опасный, холодный, как ледяная глыба, Зейн наводил на нее ужас. Но неожиданно у него оказались очень теплые, нежные губы, которые, несмотря на то что целовали девушку против ее сознательной воли, дарили необыкновенные ощущения. Тания не знала, не могла знать, что он испытывал. Где-то в глубине души она понимала, что является для него всего лишь опытом, которого у него не было раньше, но это не отменяло того, что когда он рядом, она чувствовала… счастье. За то время, что она провела за решеткой, кочевница привыкла прислушиваться к шагам в коридоре и точно знала, когда ОН идет к НЕЙ. Гнала от себя эти мысли, а в душе все равно радовалась и ничего не могла с этим поделать.

Да, она целовала его, а он ее, и после этого Тания всегда чувствовала себя виноватой, как и сейчас, после того, как между ними случилась близость. Для него это опыт, а для нее — позор, ведь он враг, он хочет уничтожить их жизнь… У Тании уже один раз рухнул весь мир, и это не принесло ничего хорошего, несмотря на то что мудрый старейшина их общины говорил: «Если твой мир рушится, думай, что ты можешь построить на его обломках». Но девушка точно знала, ничего на обломках не строится, эти обломки еще больше рушат жизнь, превращая ее в изломанную куклу, ненужную, забытую всеми. Поэтому она цеплялась за свой мирок до последнего, не давая никому нарушить то хрупкое равновесие, которого ей удалось достичь, несмотря на все разрушения в ее судьбе.