Всемирная история. Том 4. Новейшая история - Оскар Йегер

А. Тьер, президент Французской республики

Граф Шамбор

Самым ревностным приверженцем этого роялистского лагеря оказалось духовенство со всеми своими сторонниками и пособниками. Во Франции возобновились вновь явления, давно забытые в народной жизни. Духовенство стало распространять в народе слухи о всевозможных чудесах, совершавшихся в различных местах, и поощряло странствования к этим местам: в Пиренеи, к Лурду, например, где Св. Дева будто бы являлась в одной из пещер. Измышлен был даже целый новый культ — культ «сердца Христова» (Sacre Coeur), которое будто бы тут и там являлось некоторым избранным в пламенном виде… И эти явления и чудеса духовенство связывало очень ловко с сокрушениями об утраченных провинциях и с упованиями на возможность их возвращения Франции. Вразрез этому настроению, во главе положительных республиканцев выступил Гамбетта, которому не по душе была «консервативная республика» («республика будет консервативной или не будет существовать» — известная фраза Тьера); однако же он остерегался выступить прямым противником Тьера. Но зато большинство собрания выказывало себя все более и более враждебно настроенным по отношению к Тьеру, находя его слишком умеренным, слишком мало обращавшим внимания на подавление радикализма, да и клерикалы тоже не доверяли ему, как старинному вольтерианцу. Дополнительные выборы в собрание в большей части своей пали на республиканцев; и таким образом Тьер, в мае 1873 года, был свержен коалицией, во главе которой стоял герцог Брольи: 360 голосами против 344 ознаменовало собрание свои последние назначения министров, избранных в среде умеренных республиканцев. Президент подал в отставку, и на место его был избран престарелый и заслуженный маршал Мак-Магон.

Мак-Магон предоставил себя в полное распоряжение большинства, которое навязало ему на руки «правление борьбы и установления морального порядка» — орлеанистов, легитимистов, бонапартистов: сам маршал несколько увлекся ролью охранителя верховной власти собрания. Правление маршала с одной стороны ознаменовалось не совсем чистым процессом против маршала Базена, как государственного изменника, хотя поводы к его действиям во время войны и остались далеко не выясненными, а с другой стороны тем, что 5 августа 1873 года во Фрошдорфе, близ Вены, совершился акт первостепенной важности: граф Парижский посетил главу предполагаемой французской династии, Генриха V (графа Шамбора), как бы признавая этим преимущество его права, и во Франции проявилось весьма определенное течение в пользу восстановления легитимистской монархии. В Палате депутатов можно было даже ожидать некоторого, незначительного перевеса большинства в пользу этого переворота. Дело шло, по-видимому, уже только о пустяках — о возможности (в случае этой перемены) удержать национальное трехцветное знамя; но из-за этих пустяков, за которыми, конечно, крылись гораздо более глубокие и важные противоречия, и произошло крушение «великой реставрации». Граф Шамбор не пожелал отказаться от белого знамени, украшенного лилиями прежней монархии, не согласился быть «легитимным королем революции». Так как из-за таких мелочей восстановление монархии оказалось невозможным, то проявилось стремление противоположное: желание укрепить основы республики. Маршал не без основания указывал на то, что при существующем порядке вещей можно было ручаться за спокойствие лишь в данную минуту — и Палата депутатов 378 голосами против 310 решила продлить полномочия маршала на семь лет (так называемый септеннат), т. е. приняла такую форму правления, которую едва ли не следует считать наиболее разумной из мер, принятых палатой до 1880 года. Но положение дел оставалось и незаконченным, и не вполне удобным, и потому Мак-Магон потребовал от собрания «организации своих полномочий» — некоторого рода конституцию. В начале 1875 года нечто подобное было выработано; конституция эта, вследствие различных дополнений и поправок, внесенных в нее депутатом Валлоном (он первый имел мужество назвать в ней Францию республикой), получила название «конституция Валлона», и 24 февраля подавляющим большинством 448 голосов против 241, она была принята, и рядом с палатой во главе управления страной поставлен был сенат. На этом, 31 декабря 1875 года, и закончилась временно деятельность палаты, которая оказалась, при существующих условиях, весьма устойчивой и прочно поставленной.

Нельзя сказать, чтобы за это первое время существования республики Франция сделала слишком быстрые и заметные успехи в деле внутреннего устройства и даже восстановления своего военного могущества, хотя миллионов не жалели, и цифры — 704 000 действующей армии, 510 000 резервов, 582 000 территориальной армии, 625 000 резервов к ней — возрастали до громадных размеров. Однако же, благодаря преобладанию клерикального большинства в этой палате, ни обязательное обучение, ни необходимое дополнение к воинской повинности не могли быть проведены, а между тем в заключение своей деятельности палата приняла закон, ко которому клерикалы получили возможность учреждать католические «свободные» университеты, с правом присвоения молодежи академических степеней. Но и противоположные клерикалам партии немногим были лучше их: насколько те прикрывали свои личные цели внешним благочестием, настолько же эти блистали радикализмом на словах; о действительном возрождении страны не могло быть еще и речи, потому что никто не хотел признать себя виновным в тех тяжких испытаниях, какие перенесла страна в течение «ужасного года». Все партии от подобного сознания были одинаково далеки и весьма охотно слагали друг на друга общую вину.

20 февраля 1876 года произведены были новые выборы в Палату депутатов. Новый состав оказался враждебно настроенным против консервативного министерства Бюффе и 8 марта палата 414 голосами выбрала в свои президенты Жюля Греви, республиканца по убеждению. После некоторой попытки войти в соглашение с палатой, маршал снова призвал к управлению реакционное министерство и это министерство, имея герцога Брольи во главе, распустило палату (25 июня 1877 г.). В Европе стали даже носиться слухи о подготавливаемом во Франции новом перевороте, но они оказались совершенно ложными. Когда в новой палате, после новых выборов, 14 октября, преобладающее большинство оказалось опять на стороне республиканцев (320 голосов против 203), то маршал-президент примирился с существующим фактом и образование нового министерства предложил умеренному республиканцу Дюфору (в декабре).

В то время как Франция начинала собираться с силами и стремиться к единению значительно расшатанных элементов своего государственного механизма при помощи сильно развитого национального сознания, в Австрии совершалось нечто совершенно противоположное. Там до такой степени сильно проявлялось брожение в среде различных народностей, что Австрийской империи грозило чуть не распадение или, по крайней мере, превращение в совершенно бессильный союз государств.

Франц Иосиф, австрийский император

Ввиду германских побед, быстро следовавших одна за другой, Австрия отказалась от опасной попытки союза с Францией и Италией, о которой подумывал граф Бейст, желая восстановить значение, утраченное Австрией в 1866 году; но и министерству графа Потоцкого, правившему делами в Цислейтании с мая 1870 до февраля 1871 года, не удалось отыскать того философского камня, который здесь был так необходим для объединения автономий отдельных стран, входящих в состав империи. Министерство Потоцкого было замещено министерством графа Гогенварта, составленным из людей не парламентарных и до того времени ничем себя не заявивших; это министерство выступило перед рейхсратом с очень фразистой и самоуверенной программой, которая и была здесь принята весьма неблагосклонно. Наиболее затруднений к осуществлению ее представилось со стороны Богемии, или королевства Богемского, в пятимиллионном населении которого оказалось 3/5, принадлежащих к чешскому племени, и 2/5 — к германскому. Чешское большинство пражского сейма потребовало для королевства Богемского и принадлежащих к «короне Венцеслава» земель, Моравии и Силезии, такого же самостоятельного положения, какое занимало королевство Венгрии по отношению к другой половине империи. В этом именно смысле комиссия, избранная чешским сеймом, выработала некоторые «основные параграфы», которые и были приняты богемским сеймом. Немногое бы уцелело от империи и ее единства, если бы эти параграфы были утверждены правительством, тем более, что это стремление к обособлению распространилось и далее и почти каждая из стран, входивших в состав Габсбургской монархии, — Моравия, Тироль, Крайна, Галиция — стали выступать поочередно с подобными же заявлениями своих исторических прав или, по крайней мере, выказали некоторое расположение к тому. Дело зашло уже настолько далеко, что привело к известному императорско-королевскому рескрипту 14 сентября 1871 года, в котором император выказывал себя чрезвычайно расположенным к уступкам в пользу чешских требований. В нем Франц Иосиф изъявил готовность признать «права этого королевства» и закрепить их «своею коронационною присягою»; а это, конечно, послужило бы сигналом к распадению австрийской монархии на составляющие ее маркграфства, графства и иные владения. И еще раз удалось отклонить эту опасность. В совете министров, 20 октября того года, в котором совещались и вырабатывали ответ на заявленные чехами требования, удалось выяснить императору, что бы значило с его стороны — уступить этим требованиям, и, по-видимому, именно графу Бейсту принадлежит честь этой заслуги. Вследствие этого, министерство Гогенварта было распущено, а несколько дней спустя, ради умиротворения Богемии, и граф Бейст подал в отставку. Его место занял венгерский министр-президент граф Андраши, а для Цислейтании было составлено преданное идеям конституции министерство с князем Адольфом Ауэршпергом во главе. Чехам же было только отвечено, что их сейм может посылать своих представителей в рейхсрат. Попытались достигнуть объединения противоположным путем. Оказалось сразу крайне неудобным пополнение рейхсрата депутатами из местных сеймов — главных очагов партикуляризма: сообразно этому предложен был закон, касавшийся реформы в выборах, по которому число депутатов в рейхсрате было повышено с 203 до 351, и эти депутаты, на будущее время, должны были избираться непосредственно из всего населения империи. Закон был принят не без протестов и сопротивлений — 37 поляков при обсуждении его покинули зал заседания рейхсрата — однако же 120 голосами против 2 в Палате депутатов, а 93 против 14 — в Палате господ: это было большой победой в смысле объединения империи и утверждения дуализма Австро-Венгрии. И вот, наконец, новые выборы, произведенные на основании нового закона, в октябре, дали действительно желательное правительству большинство, составленное из элементов, верных идее единства империи. В тронной речи, которой открыт был следующий рейхсрат, не даром было сказано: «После многоразличных превратностей судьбы и тягостной борьбы, Австрия является нам обновляющейся, внутри и внушающей всем почтение извне…» В дополнение к сказанному заметим, что в 1874 году Австрии удалось достигнуть в религиозном вопросе весьма важного успеха: уничтожения конкордата 5 ноября 1855 года, замененного майскими законами, которые, пройдя все парламентские инстанции, удостоены были одобрения императора. Этими законами полагался предел всяким проискам и притязаниям духовной иерархии по отношению к разным вопросам внутреннего управления.