Роковая ошибка княгини - Ирина Сахарова

Дальнейшие события лично Саше показались совершенно дикими и невозможными с точки зрения здравого смысла. И потом она ещё долго не могла понять — было ли это на самом деле, или же ей привиделось после вчерашней жесточайшей попойки?

Как бы там ни было, Мишель заглянул в комнату, и, обнаружив её проснувшейся, лучезарно улыбнулся.

— С добрым утром, сестрёнка! Как спалось?

«Он, точно, издевается надо мной! Этого просто не может быть, это мой воспалённый рассудок, не нужно было столько пить!»

— Хорошо, — ответила Саша, ничуть не слукавив. Постель у него была мягкая, и пахла… пахла им. Такой родной запах, всё ещё сводящий её с ума. — Как я здесь оказалась?

— Я тебя привёз, надо думать, — Мишель встал на пороге, облокотившись о дверной косяк, и выглядел при этом на удивление соблазнительно. Без пиджака, в одной тонкой рубашке на голое тело, с закатанными по локти рукавами, открывающими загорелые мускулистые руки с тёмной порослью. А до чего выгодно смотрелись его плечи, обтянутые светлой сатиновой тканью! Так и хотелось к ним прикоснуться. А ещё хотелось запустить руку в расстёгнутую на три верхние пуговицы рубашку, и…

И много чего другого, не менее бесстыдного, какой ужас, Сашенька!

— Вы привезли? Сюда? — С усилием заставив себя поднять взор с его потрясающей фигуры на его не менее прекрасные глаза, Саша вопросительно изогнула бровь. — Зачем?

— Думаешь, лучше было оставить тебя в больнице? На радость Воробьёву, ищущему малейший повод тебя выгнать?

О-о, нет, совершенно точно не стоило этого делать! Сашенька вяло улыбнулась, кивнула ему и подытожила:

— Получается, вы снова меня спасли? — Посмотрев на себя, она спросила бездумно: — А почему я в одежде, и на кровати?

Мишель не сдержал смешка, впрочем, тотчас же постаравшись взять себя в руки. Затем улыбнулся и спросил осторожно:

— А ты предпочла бы, чтобы я тебя раздел? — Он решил не говорить ей, что такой вариант развития событий вполне мог иметь место.

— Господи, нет! Я не об этом спрашивала! В одежде, на постели… как-то это… нехорошо! Я вот к чему, — Запоздало объяснила она, заливаясь краской от того, что он понял её неправильно.

— Ничего страшного, — заверил её Мишель, этим утром бывший на удивление добрым и милым. — Вставай, пойдём, я покажу тебе, где можно умыться и привести себя в порядок. Голова не болит?

— Болит, — созналась Саша.

— Что-нибудь придумаем. — С весёлой улыбкой сказал он, и, вспоминая о былых загулах на пару с Алексеем, под нос себе пробормотал: — В этой квартире, определённо, знают, как бороться с похмельем!

— Что?

— А? Нет, ничего. Ванная вон там, через две двери. — Когда Саша вышла в коридор, Мишель показал ей, в каком направлении идти. — Не заблудишься?

— Надеюсь, нет. Но, уж в случае чего, вы меня, пожалуйста, найдите. — С улыбкой сказала она, и Волконский пообещал.

Потом было десятиминутное умывание холодной водой, которое, однако, ничуть не помогло. А уж когда Саша увидела своё печальное отражение в зеркале над раковиной, ей стало совсем худо.

«Бог ты мой, на кого я похожа?! И он видел меня такой! И неизвестно, что ещё он видел! И, самое страшное, я ведь не помню, что говорила ему вчера! Я вообще ничего не помню! Боже, какой кошмар!»

Совладать с волосами оказалось и вовсе невозможно. Та часть, что была заплетена в косу, упрямо кудрявилась, другая же и вовсе стояла дыбом, и отказывалась укладываться даже после того, как Саша сбрызнула волосы водой. Отчаявшись улучшить свой внешний вид, она махнула рукой и оставила как было, уже не стесняясь предстать перед Мишелем жалкой, непричёсанной, растрёпанной и никчёмной. Вряд ли после вчерашнего он разочаруется в ней больше.

Он, однако, не разочаровался. Когда она застыла в изумлении в дверях кухни, никак не ожидавшая застать его величество за таким крестьянским занятием, как нарезание хлеба, Мишель, обернувшись, в свою очередь, тоже застыл.

На фею она была похожа, на самую настоящую сказочную фею! Солнечный свет терялся в её рыжих волосах, струившихся по хрупким плечам, а глаза её… Глаза её были похожи на талый шоколад, и в них хотелось смотреть бесконечно.

— Вы… что делаете? — С запоздалым удивлением спросила Саша, наконец-то перешагнув порог просторной кухни.

— А что, не видно? — С усмешкой спросил Мишель, отрезав последний кусок, и положив его на тарелку. — Присаживайся, сестрёнка, завтрак готов! Покушаешь, и я отвезу тебя в больницу.

— Отвезёте?! — Саша удивилась ещё больше. — Тут два шага пешком, я и сама дойду, ваше величество, не утруждайте себя!

— Мне это совсем не в тягость. К тому же, мне нужен твой ублюдок-начальник. — С простодушной улыбкой сказал Мишель, и, как ни в чём не бывало, поставил перед усевшейся Сашенькой тарелку с яичницей с беконом, блинчиками и зеленью. Бокал с чаем уже стоял, дожидаясь её, сливочное масло таяло в хрустальной вазочке на столе, рядом с розеткой, полной клубничного варенья.

Саша окончательно убедилась в том, что происходящее с нею — всего лишь сон, и решила, как и всегда в таких случаях, просто получать от него удовольствия. Мишель Волконский ей прежде никогда не снился, несмотря на то, что она только о нём в последнее время и думала.

— Кто это всё приготовил? — Спросила она, блаженно зажмурившись от самого вкусного блинчика в мире. Для её бедного желудка горячая пища сейчас была в самый раз.

— Боже мой, — смеясь, отозвался Мишель. — На редкость глупый вопрос, учитывая, что кроме нас с тобой в квартире никого нет! И, если это не ты, стало быть…? — Он поиграл бровями, призывая её самой додуматься до единственно верного ответа.

А Саша даже жевать перестала от удивления. Он, что, умеет готовить?! Так он не шутил, когда говорил ей об этом? Мишель улыбнулся, сел напротив неё, сделал пару глотков сладкого чая, и напомнил:

— Ты же сама тогда сказала, что не поверишь, пока не убедишься лично! Вот, пожалуйста, милости прошу!

— Ваше величество, у вас кулинарный талант! — Со всей возможной искренностью сказала ему Саша. Она была готова расплакаться в тот момент, до того тронула её эта неожиданная забота. А Мишель ещё чуть нахмурился и попросил:

— Ты не могла бы называть меня по имени?

Нет, не могла бы.

Она уже вообще ничего не могла, кроме как смотреть на него и безмолвно восхищаться. Вместо ответа, Саша прошептала сбивчиво:

— Для меня ещё никто никогда не готовил завтрак!

Разве что отец? Но это было один или два раза в жизни, обычно она готовила Ивану Фетисовичу сама. Мишель же её словам лишь улыбнулся, и не упустил возможности сказать: