Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!» - Герман Романов

И аргументы соответствующие можно приложить – Россия даст взрывающегося «гремучего камня», что найден в Сибири, для снаряжения огромного количества патронов, поможет с выпуском барабанных винтовок и предоставит вооруженную силу сразу по окончании войны с Турцией.

Плюс в качестве дополнительного бонуса Пруссии отойдет вся католическая Польша, но без православных земель и Курляндии. Кроме того, между ним и русским кайзером будет заключен вечный союз, подкрепленный взаимной военной помощью, которая будет оговорена в специальных секретных статьях и огласке не должна подлежать, так же как и территориальное «деление».

Заманчивое предложение, неслыханно щедрое. Если оно честное и будет осуществлено, то объединение германских земель под его властью стоит Восточной Пруссии, и не только. Он даже отнимет у датчан Шлезвиг и отдаст брату Петеру, а если потребуется, то еще с чем-нибудь расстанется без малейшего сожаления.

Что еще хочет от него Петер – переселить в Россию несколько десятков тысяч немецких семей? Без проблем, пусть только платит за переезд. Деньги у русских немалые, недаром по всей Европе слухи идут о сказочных золотых россыпях в заснеженной Сибири.

– Это стоит Восточной Пруссии! – произнес король, но уже без привычного тягостного вздоха. Мысленно он впервые сегодня подумал о ней без сожаления. Русские тоже должны получить свой кусок за такое усиление Пруссии. Фике права – союз его королевства с Российской империей позволит им на века установить свою гегемонию не только в Европе, но и в мире. Нужно только все тщательно обдумать и предложить русскому царю некоторые уточнения и дополнения.

Вот потом и можно будет закрепить союз, для того и существуют разные способы, включая династические браки, – русская чета на старости лет стала чрезвычайно плодовитой, Фике уже сорок лет, но рожает детей, как молодица.

Король усмехнулся, и тут ему на память пришел Генрих Бурбон, что несколько раз переходил из католичества в протестантство и в конце концов водрузил на себя французскую корону.

– А ведь король Генрих прав – Париж стоит мессы! А корона императора германской нации – Восточной Пруссии! Ее можно будет и вернуть… Со временем…

Мраморное море

Попутный ветер надувал паруса, и корабли ходко шли вперед, рассекая волны запретного для русских Мраморного моря. Расхаживая на шканцах, Грейг неожиданно вспомнил, что чуть ли не три четверти века тому назад лишь одинокий русский линейный корабль «Крепость» под командованием капитана Памбурга посетил здешние воды.

Тогда, по приказу царя Петра Алексеевича, на нем доставили в Константинополь русского посла, что провел с турками переговоры. Время было еще то – до начала войны со Швецией оставались считаные месяцы, и нужно было заключить мир с османами на юге, чтобы начать войну за Балтику.

Прибытие «Крепости» наделало много шума, как и строительство русскими большого флота на Дону, и закладка порта Таганрога на Азовском море. Демонстрация русского флага на Босфоре принесла успех – турки согласились оставить в руках Петра взятый на шпагу Азов и подписали мир.

Однако через 12 лет, после злосчастного Прутского похода, Петр Первый потерял все свои южные завоевания. Азов был отдан обратно, Таганрог срыт, а флот разломан или продан тем же туркам.

Через четверть века началась новая война – Миних взял Очаков и даже ворвался в Крым, но предательство австрияков, заключивших мир с османами за русской спиной, свело на нет все завоевания. Воевать один на один с одряхлевшей, но еще грозной Оттоманской Портой царица Анна Иоанновна не посмела, да и разорена была страна бироновщиной основательно.

Сейчас Грейг испытывал чувство невероятной гордости – в первый раз русские корабли прошли Дарданеллы, и если Господь дарует удачу, то завтра поутру все матросы и офицеры увидят легендарную святую Софию, посмотрят на Константинополь – христианский град, захваченный магометанами. И разнесут все в клочья, держа Андреевский флаг честно и грозно!

– Завтра, все будет завтра… – прошептал капитан-командор и, прижав к глазу подзорную трубу, стал оглядывать идущую за ним кильватерной колонной эскадру линкоров.

Семь кораблей и три фрегата шли быстро, не отставая, не разрывая длинную линию. Греческие каперы тянулись далеко сзади, справа и слева от эскадры, перегородив большое пространство тонкой цепочкой. Фрегаты и каперы уже начали боевые действия – словно сеть была накинута на множество сновавших по морю турецких шебек, фелюк и прочих суденышек.

Никто из османов почти не оказывал сопротивления – торговцы, что с них возьмешь! Вернее, взять можно многое, вот только возиться было некогда. «Турок» не жгли – подходили вплотную и брали на абордаж. Затем греки быстро выгребали все самое ценное, походя резали экипажи и быстро проламывали днища.

Лишь с двумя встречными военными шебеками пришлось чуток повозиться. Первую, опрометчиво подошедшую к флагману, отправили на дно одним залпом. Вторую – там турки заподозрили неладное и попытались удрать – догнали фрегаты и, взяв с бортов, расстреляли.

Потому Самуил Карлович и не находил себе места, расхаживая по шканцам и глядя на багровый закат солнца. Если турки всполошились, то у столицы их будет ждать «горячая встреча» – в порту Скутари, напротив Константинополя, как ему сообщили, турки имели три линейных корабля, по 60–70 пушек да с десяток многопушечных фрегатов и шебек.

А это означает бой с неизбежными потерями! Да и через Босфор пройти будет невероятно трудно – в узостях пролива турецкие береговые пушки могут причинить серьезный вред и уполовинить русскую эскадру. Этого Грейгу не хотелось категорически – он обязан довести флот до Очакова, где его будет ждать император.

Одна надежда, что турки не обратили внимания на стрельбу или новости о прорыве эскадры не достигли еще Константинополя. Тогда можно попробовать захватить османов врасплох, и такую возможность Грейг упускать был не намерен. А потому капитан-командор решил идти и ночью, благо луна хоть и пошла на ущерб, но светила ярко, да и лоцманам море было знакомо как свои пять пальцев.

– Лишь бы турки не всполошились раньше срока… – прошептал Грейг сквозь зубы и тихо стал читать молитву, чуть ли не впервые так искренне обращаясь к Всевышнему за помощью.

Юконский острог

На вершине соседней скалы, что возвышалась в сотне шагов, Алехан увидел трех индейцев, которые накладывали на тетивы новые смертоносные стрелы. Счет шел не на секунды, а на мгновения.

Он вскинул ружье, тлинкиты начали поднимать луки. Палец плавно потянул спусковой крючок, и фузея тут же оглушительно бабахнула, толкнув прикладом плечо. Клубок белого дыма на секунду скрыл от Алехана колошей, и он тут же сделал шаг в сторону.