Запрещенная реальность. Том 2 - Василий Головачёв

— Мы проверяем…

— Какие, к черту, проверки! У вас же в руках бомба замедленного действия, а вы ждете, когда она взорвется! Немедленно изолируйте генерала… — Премьер швырнул на стол неработающую зажигалку, достал другую, золотую, закурил, — но было бы лучше для нас всех, если бы он исчез. — Премьер выпустил струю дыма. — Или, скажем, был убит при попытке задержания.

— Понимаю, — пробормотал Владимир Алексеевич, не решаясь вытереть пот с лица.

Премьер-министр посмотрел на него прищурясь, усмехнулся, пуская новую струю дыма. Курил он неумело, да и не мужские сигареты — ментоловые «Галуаз», но этот факт ничего не говорил о его характере.

— Ельшин слишком много знает, не так ли, Владимир Алексеевич? И повязан с такими людьми, что если начнет говорить…

— Понимаю, — снова выдохнул Бондарь.

— Вот и отлично. Действуйте, генерал. Нам ни к чему раздувать пожар в собственном доме. Сгорит дом — на нас повесят всех собак, не отмоешься. Тушите пожар и как можно скорей.

— Президент в курсе?

— Президент будет знать то, что мы ему скажем.

— А генпрокурор?

— Санкцию на арест Генриха Герхардовича получите через час. Идите.

Директор ФСБ кивнул, неловко повернулся, зацепившись за ковер, и вышел. Пот со лба он вытер только в машине.

Приехав к себе, Владимир Алексеевич хватанул полстакана украинской горилки с перцем, которую ему презентовали киевские коллеги во время визита, закусил соленым огурцом, банка с которыми всегда стояла в холодильнике, и вызвал Первухина.

Начальник Управления спецопераций явился через час, найденный секретарем директора в клубе «У Шварценеггера», где он общался с друзьями.

— Туши пожар, генерал, — сказал Бондарь, закуривая сигару, запах которой всегда ассоциировался Первухиным со скотным двором.

— Что? — не понял он.

— Готовь операцию по захвату Генриха. И всех остальных его помощников, выявленных в ходе расследования. Но… — Владимир Алексеевич поднял на Первухина заблестевшие глаза. — Генрих должен быть задержан… мертвым. Соображаешь?

Первухин выдержал взгляд директора, вполне понимая, что того загнали в угол люди более высокой политики и иных возможностей.

— Не ошибаемся мы в оценке ситуации, Владимир Алексеевич? Любая ошибка в этом деле будет стоить… — Первухин помолчал. — Будет стоить головы.

Бондарь поморщился.

— Не помню, кто сказал: как ни сделай, все равно ошибешься. В верхах начался новый передел власти, Москву тоже делят заново, ты же знаешь сводки о криминальных разборках. «Купол» зашатался, вот-вот рухнет, за ним посыплется насквозь коррумпированная Дума… Депутаты спешно уничтожают следы… им будет не до нас, Михаил. Зато Ельшин опасен не только им, но и нам, его надо срочно… нейтрализовать. Так что вперед и с песней, генерал. Своими силами обойдешься? Или подключить к тебе бакановский «Руслан»?

— Справлюсь-то я справлюсь, — сказал Первухин, потом подумал и добавил: — Но для усиления тылов от «Руслана» не откажусь. Да и от твоего «Витязя» тоже.

Бондарь понял генерала. Первухин не хотел отвечать один за грехи всей конторы. В случае непредвиденных осложнений или неудач он оставлял себе возможность маневра.

— Хорошо, бери, — буркнул Владимир Алексеевич.

Выйдя из кабинета директора, Первухин задумчиво прошелся по коридору с малиновым ковром, с тихими, незаметными охранниками в нишах через каждые двадцать метров, зашел к себе в кабинет и позвонил Балуеву. Сработал автоответчик. Генерал попросил Балуева перезвонить, и через полчаса тот действительно позвонил, что Первухин воспринял как удачу.

— Я зашел домой на минуту, забрать кое-какие вещи, — сообщил Балуев, — так что вы поймали меня случайно. Больше я здесь не появлюсь. Что случилось?

— Убит Дикой. Директор отдал приказ брать Ельшина. Не хочешь поучаствовать?

Короткое молчание.

— Когда и где?

— Ельшин сейчас на даче, судя по донесениям моих людей. В два часа он обычно обедает, вот тогда и начнем. Я уже развернул десант. Знаешь, где его дача?

— Знаю. Буду не один. Ждите. — И Балуев отключился.

Первухин положил трубку, открыл сейф, достал оттуда пистолет «волк», проверил обойму и вложил в кобуру под мышкой. После этого вызвал адъютанта.

«Черный файл» в очередной раз не оказал никакого воздействия на компьютер, и Генрих Герхардович в ярости разнес кулаком клавиатуру машины, не желавшей становиться проекцией Монарха Конкере. Пососал царапину на ребре ладони, остывая, потом вытащил нижний ящик правой тумбы стола и достал плоскую металлическую флягу с коньяком. Отвинтил колпачок, сделал три больших глотка. Ком жгучего тепла провалился по пищеводу вниз, растворяясь по пути, и генералу несколько полегчало.

— Давай вылезай, скотина! — хрипло сказал он алому иероглифу, пылавшему на черном фоне экрана.

Иероглиф мигнул, Генрих Герхардович ощутил нечто вроде хлесткой пощечины, но страха не почувствовал. Нельзя сказать, что до этого момента он не задумывался над тем, кто такой Монарх Тьмы, где он обитает и чем занимается, главным было то обстоятельство, что Конкере сотрудничает с Ельшиным и снабжает бесценной информацией. Теперь же генерал впервые трезво (или почти трезво) занялся анализом своих «потусторонних» контактов с монстром, которого можно было назвать и Богом, и дьяволом. И все же размышления генерала не привели его к просветлению, к разгадке существования Монарха, ибо знал Генрих Герхардович слишком мало, чтобы сделать правильные выводы. Единственное, к чему он пришел после поглощения всего коньяка, — что во всем виноват таинственный Матвей Соболев, о котором ему успел кое-что поведать Монарх, — неуловимый перехватчик из команды генерала Дикого, непонятным образом проникший в тайны «Купола» и его личной — генерала ФСБ Ельшина — жизни.

— Сволочь! — с ненавистью выдохнул генерал, отшвыривая флягу. Слишком много злобы скопилось в сердце, слишком много ненависти, требующей выхода, и Генрих Герхардович принял решение уйти, громко хлопнув дверью, убрать как можно больше врагов. Но прежде всего — Соболева!

Поднявшись в кабинет на третьем этаже дачи, он вызвал Ибрагимова по сотовой связи, и майор рассказал ему о принятых мерах и о захвате на квартире Соболева двух «некомбатантов» — девушки и мальчишки.

— Где они? — поинтересовался Ельшин.

— На второй базе.

— Двигай туда, я тоже сейчас приеду. Допросим.

— Вряд ли они что-либо знают.

— Двигай! — заорал Ельшин. С трудом успокоился. — И ликвидируй по пути наши тайники с оружием. Скоро ко мне заявится команда Первухина, я хочу им устроить на даче теплый прием.

Ибрагимов помолчал.

— Не проще ли взорвать ее… вместе с уликами? — Он имел в виду гипногенераторы «удав» и излучатели боли «пламя».

— «Глушаки» и «болевики» я вывезу. Все, до встречи, ждите.

Ельшин забрал из сейфа документы, дискеты, компакты с секретной информацией, упаковал в два чемодана, переоделся. На всякий случай стер память всех компьютеров на территории дачи. Затем вызвал начальника охраны:

— Капитан, возможен налет на дачу, будьте начеку. Сопротивляйтесь до последнего. Отходить — только по моему сигналу.

— Не понял, — отозвался озадаченный начальник охраны. — Какой налет? Кому мы должны сопротивляться? Неужели «чистилищу»?

— Мы наступили на хвост крупному киллер-синдикату, он вполне способен осмелиться ликвидировать угрозу. Так что держитесь. Я в случае чего вызову подмогу из Москвы.

О том, что дача будет взорвана, генерал, естественно, сообщать охраннику не стал.

Побродив по спальне, он сунул в карман пиджака «глушак» и спустился в свое подземелье, где его ждал вагон спецметро.

Вася и Тарас встретились с Первухиным на восемнадцатом километре Минского шоссе. Ни слова не говоря, повели генерала и группу оперативников в количестве двенадцати человек, среди которых были и знакомые Балуеву по походу в Чечню Шерхан и Маугли, к бывшему угольному складу, с территории которого начинался спуск под землю, к ветке спецметро, ведущей к даче Ельшина.

Первухин, не знавший этого пути, держался тем не менее невозмутимо, сразу все понял и объяснений не потребовал. Вскоре все они были внизу, в тоннеле, в то время как основные силы бригады, задействованные генералом, продолжали окружение и скрытое передвижение к даче, перехватывая все машины, идущие туда или обратно.

Так как дрезину отряд Соболева оставил в прошлый раз на станции под дачей, а второй в нише тоннеля не нашлось, добираться к месту назначения пришлось на своих двоих. Нацепили приборы ночного видения, захваченные опытными «летучими мышами» Первухина, и, растянувшись цепочкой, побежали по шпалам между рельсами узкоколейки в темноту тоннеля.