Обмен разумов - Роберт Шекли

А кроме того… Жить бесталанному в свазилейский век было трудно. Мир чрезвычайно усложнился. Все больше и больше требований предъявлялось к каждому. Даже простейшие преступления требовали недюжинного мастерства. Обыкновенный грабеж со взломом, к примеру, стал доступен лишь профессионалам высокого класса. Вам необходимо было открыть сложнейшие замки, обнаружить и вывести из строя хитроумные системы предупреждения, справиться с устройствами, блокирующими вход для всех, кроме персонала, и перехитрить круглосуточное наблюдение по мониторам. Даже уличное ограбление сделалось высоким искусством после изобретения защитной одежды.

И что, скажите на милость, оставалось делать улыбчивому и тихоголосому Мажинни? На его долю не осталось ни единого способа добывания денег, законного или незаконного. Ему оставалось только жить на пособие, подобно миллионам прочих, не обремененных дарованиями сограждан.

Жизнь на пособие была не такой уж плохой. Вам хватало на еду, на приличную крышу над головой, оставалось даже немножко на наркотики. И развлечениями вас не обделяли: для безработных существовали специальные бесплатные театры. Но честолюбивому молодому человеку такая жизнь была не по нутру. Еда была однообразна, крыша над головой всегда одинаковой, наркотики второсортными, а играли в бесплатных театрах исключительно Шекспира: хочешь развлекаться, не напрягая мозги, изволь денежки платить!

Вопрос, таким образом, стоял совершенно определенно: как найти способ разбогатеть, имея скромные таланты и большой аппетит?

Мажинни воспользовался бесплатной публичной библиотекой. Там он грезил наяву об индивидуальности и свободном предпринимательстве. Он читал о потерянных кладах и искусных криминальных подвигах. Он следил за подвигами Капитана Дервешателя и разорением планеты Мусуль. Затаив дыхание, он читал о знаменитом ограблении Центрального галактического банка на Омнисе-XI. Вот это преступление! Ему бы так! Но, увы, все подвиги, о которых он читал, требовали такого уровня мастерства, каким Мажинни не обладал.

И тут ему попался в руки отчет о Запретном замке на Лу.

Раз в жизни каждый из нас способен родить одну блестящую идею. Зачастую она представляет собой простое решение гложущей вас проблемы. Кто угодно мог бы изобрести первую в мире канцелярскую скрепку, первую английскую булавку и даже первую пружинную шайбу.

Подобное озарение снизошло и на Мажинни: он понял, как можно попасть на Лу, забрать бесценную добычу и вернуться, сохранив свою шкуру в целости и сохранности.

Мажинни всесторонне обдумал идею и нашел, что она хороша.

— Я убежден, — сказал он вслух, — что перехитрю строителей Лу.

Естественно, не обошлось и без сомнений. А что, если он ошибается? Тогда он погибнет в мгновение ока… а возможно, и не в мгновение, поскольку искусство убивать на Лу было развито до неприятной утонченности.

И все-таки — что же ему оставалось? Жить на пособие и провести всю жизнь в мечтаниях? Не лучше ль разве крепко ухватиться за невод опасностей, как советовал Шекспир в одной из тех пьес, что вечно ставили в Театре для неимущих?

— Я добьюсь своего! — заявил Мажинни, и так начался новый эпизод в древней истории Лу.

23. Взятка от корпорации Грааля

В общем меня сюда вызвали, чтобы я рассказал что-нибудь про Лу. Как я понимаю, чем быстрее я приступлю, тем лучше. Но у меня такое подозрение, что рассказывать про Лу нечего. Я уже говорил об этом, и пусть даже данная экспедиция в коллективный архетипический образ Лу, присутствующий в совершенно одинаковом виде в сознании каждого человека, стала возможной благодаря взятке от корпорации Грааля, на самом деле во всем виновата манящая человека к гибели цель в конце радуги, и вы не вправе привлекать нас к ответственности, если мы не в состоянии создать то, чего там нет.

Казалось бы, это должно быть понятно всем. Разве недостаточно того, что мы говорим округлыми и красивыми фразами, украшая некоторые из них бледными прилагательными, этими первыми синтаксическими почками новой весны? Разве недостаточно того, что мы используем для нашей цели речевые фигуры? И тем не менее всегда найдется кто-то несогласный, считающий, будто этого недостаточно, утверждающий — возможно, не без оснований, — будто все ваши открытия зависят от состояния души, в котором вы пребывали, когда пустились в безнадежное исследование страны Недостижимой Цели, куда завели вас ноги. Но полно об этом. Вы ходите вокруг да около темы, которая предложена вам в качестве пустой категории; Лу — мы ходим вокруг него, а это пустое место.

Как можем мы вам поведать историю Лу, когда Лу пуст, не полон, не выполнен и не заполнен? Бедный, бедный старый Лу. Нам нечего о нем рассказать. Да, я знаю. Мажинни сидит здесь сейчас на деревянной табуретке, откинувшись назад, надвинув на глаза шляпу, подремывая под полуденным солнышком. Да, вы можете считать нас сторожем Лу, если хотите. Только не спрашивайте нас, правда ли это. Дело в том, что в замке Лу нет сторожа. Да и как он может там быть, если закон недвусмысленно отрицает возможность подобной категории, предпочитая пустую категорию той, что заполнена неверно. Вы, конечно, можете прийти к выводу, что сидим мы здесь не просто так, не без умысла и причины, и мы примем все ваши умозаключения как должное, если только вы не станете спрашивать, что правда, а что нет и как вам следует относиться к происходящему, ведь это вы сюда пришли, и проблема отношения — ваша проблема, а не наша, ведь это вы требуете ответов на вопросы, это вы пришли сюда вместе с женщиной, а не мы, на самом-то деле!

— Думаю, он прав, — проговорил Мажинни, поскольку женщина, в которой он чуть позже опознал именно женщину, тут же вышла — вернее, бочком вылезла из полоски между тенью и светом.

— Значит, ты вернулся, — сказала она ему. Мажинни кивнул, соглашаясь с ложью, чтобы дать ей возможность сделаться правдой. — Вы только взгляните на него! — обратилась женщина к сторожу, если только тот и впрямь был сторожем. — Он изрядный воображала, верно?

— Меня это не колышет, — откликнулся сторож.

— Я смотрела на море, — сказала женщина. — На голые колышущиеся груди нашей общей великой зеленой и склизкой праматери.

— Выбирай выражения, — одернул ее сторож, правда, без особого пыла, и Мажинни внезапно почувствовал, что уже видел его раньше и все происходящее происходило с ним в предыдущем эпизоде, о котором ему не рассказали, — или же произойдет в будущем. Мажинни не мог решить, что хуже, но в данный момент это не имело значения. Сторож с любопытством разглядывал его, а потом попробовал на слух с таким откровенным вкусом, что нужно было это видеть, чтобы не поверить. — Вы можете пройти в город, — сказал сторож. — Ничто, кроме ваших собственных страхов, не задерживает вас и не заставляет пятиться взад.