История православия - Леонид Кукушкин

Как уже говорилось, при царе Михаиле и патриархе Филарете книжное дело в России интенсивно развивалось – строились типографии и школы при них. Многие из книг – перепечатки изданий, вышедших в киевских типографиях. Здесь «Лествица» Иоанна Лествичника, письма Ефрема Сирина, «Толкование на четвероевангелие» Феофиланта Болгарского, «Книга о вере единой, святой, соборной и апостольской Церкви», изданная в 1619 г. в Киеве против лютеран архимандритом Киево-Печерской лавры Захарием. Одной из любимейших книг старообрядцев стала другая «Книга о вере», изданная уже при патриархе Иосифе и царе Алексее Михайловиче в 1648 г.; ее издал известный киевский книжник, игумен Михайловского монастыря Нафанаил. Как он пишет в предисловии, «потрудился я ради моих прегрешений, которыми чуть не прельстился, обучаясь в латинских иезуитских школах; этим малым трудом постараюсь их исправить». В 1640 г. знаменитый киевский митрополит Петр Могила предложил царю Михаилу основать в Москве школу «для обучения грамоте греческой и славянской детей бояр и простого чину». Однако подозрительный ко всему, что шло с Запада, Михаил отказался. Такая школа, переросшая в Академию наподобие Киево-Могилянской, появилась в Москве уже при более толерантном царе Алексее Михайловиче. Наступило время правления «тишайшего» царя и патриарха Никона, составившее важнейшую эпоху в истории Русского государства и Русской Церкви и подготовившее эпоху царя преобразователя Петра Великого. Вот как описывает Ключевский характер и деятельность нового царя: «Царь Алексей Михайлович принял в преобразовательном движении позу, соответствующую такому взгляду на дело: одной ногой он еще крепко упирался в родную православную старину, а другую уже занес было за ее черту, да так и остался в этом нерешительном переходном положении». Решительные шаги в преобразовательном движении были предприняты Петром I, сыном Алексея. Далее Ключевский продолжает: «Царю Алексею пришлось стоять в потоке самых важных внутренних и внешних движений. Разносторонние отношения, старинные и недавние, шведские, польские, крымские, турецкие, западнорусские, социальные, церковные, как нарочно, в это царство обострились, встретились и перепутались, превратились в неотложные вопросы и требовали решения, не соблюдая своей исторической очереди, и над всеми ними как общий ключ к их решению стоял основной вопрос: оставаться ли верным родной старине, или брать уроки у чужих? Царь Алексей разрешил этот вопрос по-своему: чтобы не выбирать между стариной и новшествами, не разрывал с первой и не отворачивался от последних». Надо признать эту позицию очень мудрой, находящейся в русле все того же «неслиянного и нераздельного» одновременно. Первые годы правления Алексея оказались нелегкими. Боярин Морозов, которому, умирая, Михаил поручил опекать молодого царя, был человек хитрый и корыстолюбивый; народ его не любил. Последней каплей, вызвавшей мятеж, стало повышение налогов – в Москве народ убил нескольких ненавистных ему чиновников, а Морозов с помощью царя бежал в Кирилло-Белозерский монастырь; его дом был разграблен. Через несколько лет вернувшийся в Москву Морозов повел себя иначе, и народ его простил и даже полюбил.

Патриарх Иосиф был слабым человеком, во всем покорным царю; нужна была твердая рука советника и друга, чтобы проводить назревшие реформы. И вот Провидение одарило Россию сильной личностью, сыгравшей исключительную роль в истории Русской Церкви и государства; ею оказался патриарх Никон. Он родился в 1605 г. в окрестностях Нижнего Новгорода в крестьянской семье; при крещении Никон был назван Никитой. В 12 лет Никита убежал в монастырь, где с этого возраста упражнялся в аскетических подвигах. Читать он научился еще дома, и очень полюбил житийную литературу. Родня вернула его домой и заставила жениться. В 21 год Никита – священник одного из нижегородских сел, однако вскоре он, убедив жену постричься, удалился на Анзерский остров, недалеко от Соловков. Там игуменом скита, в котором стал жить Никита, был известный отшельник преподобный Елезар, предсказавший Михаилу рождение сына Алексея. У Елизара Никита принял постриг с именем Никона. После ряда жизненных перипетий Никон оказался в Москве, где вскоре привлек внимание и любовь царя Алексея, поставившего его митрополитом новгородским. В 1650 г. во время голода новгородцы взбунтовались, и только твердость и мужество Никона, пострадавшего при этом, укротили мятеж.

Спас в силах. Андрей Рублев. 10-е годы XV в.

Царь часто вызывал Никона, с которым подружился, в Москву для советов по делам государства, а в 1652 г. после смерти патриарха Иосифа вопреки воле бояр, которым не по душе был твердый характер и крутой нрав Никона, он был царем возведен в патриархи. Принял этот сан Никон лишь после того, как бояре при огромном стечении народа в Успенском соборе клятвенно обязались повиноваться своему пастырю в делах Церкви и совести. В течение шести лет, до 1658 г. ни одно государственное дело не решалось без участия Никона; патриарх часто и благотворно общался с царскими детьми. Согласие Никона занять патриарший престол было вызвано отнюдь не властолюбием, а желанием воссоздать в России «симфонию» государственной и церковной властей, теократию византийского образца, но без подчинения церковной власти государственной, а, скорее, наоборот, во всяком случае в делах, касающиеся веры и совести. Царь до поры до времени поддерживал соответствующие действия патриарха, но однажды, в 1658 г., поддавшись наущению противников Никона, заявил через боярина Ромодановского: «Царское величество гневается на тебя, потому и к заутрени не пришел, не велел его ждать и к литургии. Ты пренебрег царское величество и пишешься Великим Государем, а у нас один Великий Государь – царь. Царское величество почтил тебя как отца и пастыря, но ты не уразумел. И ныне царское величество повелел сказать тебе, чтобы впредь ты не писался и не назывался Великим Государем, и почитать тебя впредь не будет». Сказать такое человеку с темпераментом Никона значило объявить войну; рушилась его голубая мечта, которой он посвятил годы своего патриаршества, – установление в России теократии с элементами папизма. В такие моменты Никон был склонен действовать твердо и прямолинейно. Он распорядился принести в Успенский собор перед литургией простое монашеское одеяние. Отслужил литургию, причастился и написал письмо царю, не открывая царских врат. Затем с амвона обратился к народу со словами: «Ленив я был учить вас… От лени я окоростовел и вы, видя мое к вам неучение, окоростовели от меня. От сего времени не буду вам патриархом». Перед заволновавшимся народом Никон стал разоблачаться, чтобы надеть приготовленную для этого рясу, но друзья не дали ему сделать такой неуклюжий демарш. Перед попытавшимся уйти патриархом были закрыты двери, и вскоре в собор явился князь Трубецкой со словами царя: «Почему Никон патриаршество оставляет, не посоветовавшись с государем; требую, чтобы он патриаршества не оставлял». На это требование Никон ответил царю: «Патриаршество я оставил самостоятельно, и о том прежде бил челом и извещал государя, что мне больше трех лет на патриаршестве не быть» – и вручил посланцу письмо для царя Алексея. Трубецкой вскоре вернулся от царя с нераспечатанным письмом Никона и с повторной просьбой не оставлять патриаршества, но патриарх твердо заявил: «Слова своего не переменю» – и вышел из собора к Спасским воротам, которые были заперты. Сел Никон, как бедный странник, пока не пришло царское распоряжение – отворить ворота и выпустить странника. Через трое суток Никон из своего московского подворья выехал в построенный им Воскресенский Новоиерусалимский монастырь. Так началось смутное междупатриаршество, длившееся почти десять дет, до 1667 г., когда большой московский собор с участием восточных патриархов осудил Никона и низложил его. Приговор о низложении патриарха был написан на двух языках – греческом и русском, – а зачитали его на общем собрании приехавших на собор архиереев в Чудовом монастыре 12 декабря 1667 г.

Царь на это заседание явиться не соизволил. После прочтения приговора патриархи велели Никону снять с себя патриарший клобук, на что получили отказ. Тогда александрийский патриарх как судья вселенский подошел к Никону и сменил на его голове клобук на простой монашеский. Мантии и посоха у Никона не отобрали, «страха ради всенародного», и отправили в Ферапонтов Белозерский монастырь. Выйдя из церкви, где проходил суд, Никон сказал столпившемуся народу: «Погибла ты, правда, господствует ложь. Не следовало тебе, Никон, так смело говорить правду царю и боярам, а льстить бы им и угождать, и ты не дожил бы до такого осуждения». Через некоторое время выяснилось, что восточных патриархов ввели в заблуждение, добиваясь обвинительного приговора для Никона. Константинопольский патриарх Парфений, не принимавший участие в соборе, писал в 1668 г. царю Алексею: «Будь царем совершеннейшим, справедливым, тебя зовут милостивым, так окажи эту милость требующим, из них есть один много пренебрегаемый Никон; довольно для него такого изгнания, молим тебя, возврати его в монастырь свой, для наказания ему достаточно одной ссылки, не обременяй его большим, оставляя такого достойного человека в таком великом пренебрежении, возврати из ссылки крестившего твою благословенную отрасль, не медли, царь, молю тебя как можно скорее дать освобождение Никону, чтобы возвратился в монастырь свой, да радуется и вся вселенная, скорбящая о нем». Однако окружение Алексея, которое Никон беспощадно клеймил за воровство, ложь и другие прегрешения, не допустило выполнить эту просьбу. После смерти царя Алексея в 1676 г. нападки на Никона и клевета в его адрес возобновились с новой силой; в результате патриарх Иоаким распорядился перевести его в Кирилло-Белозерский монастырь под строжайшее наблюдение двух старцев, которым было приказано не допускать никого к заключенному Никону. Причиной такого распоряжения, как решил суд, было суровое наказание Никоном молодого монаха за воровство – он прибил его палкой. При дворе молодого Федора Алексеевича у Никона была заступница – сестра покойного царя Татьяна Михайловна, которая глубоко чтила осужденного патриарха. Она уговорила царя вернуть Никона в его Воскресенский Новоиерусалимский монастырь, однако тут воспротивился Иоаким, ярый противник Никона. Он сказал: «Дело учинилось не нами, а великим собором и волею святейших вселенских патриархов; не снесясь с ними, мы не можем этого сделать». И только перед самой смертью Никона царь умолил патриарха и собор согласиться на его возвращение. Однако до своего монастыря Никон не доехал – он скончался в дороге; это произошло в 1681 г. Царская карета, посланная навстречу, уже не застала Никона в живых. Похоронен низложенный патриарх был в церкви Иоанна Предтечи; при погребении Никона помянули патриархом, хотя патриарх Иоаким наотрез отказался поминать покойного так. На письмо царя Федора вселенским патриархам была получена грамота, разрешавшая причислить Никона к лицу прочих московских патриархов и велевшая поминать его вечно под этим титулом. Грамота не застала царя Федора, умершего весной 1682 г., в живых, но патриарх Иоаким после прочтения грамоты был вынужден подчиниться и поминать Никона патриархом, как поминает его Русская Церковь и поныне.