Сказание о чернокнижнике. Книга I (СИ) - Константин Башкатов

— Я пришёл не сражаться, но просить помощи и воззвать к тому светлому, что осталось в тебе! — громко и чётко ответил Файран. — Падаан… Я ощущаю тьму здесь. Повсюду. Ты осквернил Сиралион, но всё ещё можно вернуть. Вернись к…

— Заткнись! — заорал Ашамаэль, и воздух вокруг всколыхнулся, чернея, словно уголь. — Не смей говорить со мной в таком тоне! Не смей говорить мне об осквернении! Да что ты знаешь об этом, ничтожество?! — голос короля звенел подобно стали на поле боя, и даже Морн-Тир в ужасе сжались, но продолжили стоять надёжной стеной.

— И всё же, я верю. Мо… Мой король, — очевидно, паладин решил поддаться, подыграть чародею, что взбесило падшего ещё больше. — Позволь мне тебе показать кое-что. Я знаю, что ты можешь раскрывать некоторые воспоминания, и скрыть от твоего взора ничего не возможно. Подойди, король, и я открою тебе глаза.

Странно, голос эльфа подействовал успокаивающе, но тьма вокруг чародея не угасла. Резким жестом он приказал своим воинам расступиться. Быстрой походкой падший приблизился к паладину, и надвигающаяся тьма отпрянула прочь от светлого воителя.

— Дай руку мне… — словно в один голос произнесли братья. Бледные пальцы сомкнулись на закованной в сталь руке. И колдуна пронзило озарение. Он увидел чертоги Творца, увидел небесные твердыни и рати ангелов. Он пронёсся по мёртвым чертогам светлого бога и увидел Престол. И восседал на нём дряхлый старик с невидящим взглядом. Узрел Ашамаэль павшего Творца, увидел боль и страдание в его глазах. В воздух взмыли тысячи ангельских перьев, и вспыхнуло алое пламя, охватив божественные чертоги. И тогда губы колдуна растянулись в торжествующей улыбке, а надежда в глазах паладина стремительно угасала. Странное торжество подавило шок, затмило то, что весь мир в глазах чародея перевернулся. Ведь Ашамаэль всегда считал Творца красивой сказкой, но сейчас он увидел его, таким, каким и должен быть — слабым, тщедушным, ничтожным и неспособным спасти этот мир. Ведь некому спасти бога, но тогда и мир обречён.

— Чудесно… Но что ты хотел показать мне этим? Ты доказал мне лишь существование слабого бога.

— Похоже, тьма окончательно загубила тебя… Что ж. У меня так же есть ещё одна просьба. Талания захлебнулась в войне. Раз король сейчас ты, я прошу подкреплений и поддержки Сиралионских магов. Мы должны остановить демонов.

— Да что ты говоришь? — хрипло фыркнул Ашамаэль, не отошедший ещё от потрясения. — Людям нужна помощь… Людям, которые так и ждут нашего падения. Если хочешь знать, я был в самом сердце этого ужаса, я был там, откуда идут приказы всем демонам. А то, что хозяин этих отродий ещё не вырвался на свободу — моя, и только моя, заслуга, — когда король говорил, паладин смотрел на того с искренним сочувствием. Файран не мог поверить в то, что его брат окончательно пал.

— Тогда я какое-то время останусь здесь, если ты не против. А потом вернусь в Таланию. Возможно, к тому времени ты передумаешь, — произнёс паладин. Ашамаэль видел, как напрягся его брат. Обычно такое с ним происходило когда он лгал, что делал он крайне редко и без желания.

— Не передумаю. Проваливай, — махнул рукой чародей и развернулся к трону. — Я позабочусь о том, чтобы тебе дали какую-нибудь халупу, пока ты здесь.

Повисло молчание, и слышались лишь тихие шаги короля и шорох его плаща. Но Файран внезапно вновь заговорил:

— Ты собираешься вести войну с дроу? Зачем? Империя побеждена.

— Я уничтожу каждого тёмного эльфа, дабы ошибки Кайириана больше никогда не повторялись, — бросил падший через плечо, даже не подозревая, что тем самым он заставит задержаться паладина намного дольше, чем он хотел бы. И пойти против собственных моральных устоев. — А если вдруг ты решишь меня остановить, то твоё тело никогда не соберут воедино, чтобы хотя бы опознать.

— Попытаюсь… — тихо бросил паладин, невольно приняв вызывающую позу.

— А ну повтори, червь! — рявкнул падший, вновь развернувшись к брату. Хотя на лице короля было больше раздражения, чем злости.

— Я сделаю всё, чтобы твои планы не воплотились в жизнь, — жёстко произнёс Файран. Какое-то время братья стояли и смотрели друг на друга в полном молчании. Лицо колдуна медленно каменело, обретая холодное, безразличное выражение.

— Вы двое, — громко, но уже спокойно, позвал чернокнижник, обращаясь к минотаврам у дверей зала. — Выведите прочь этого выскочку и не впускайте его сюда даже под угрозой смерти.

Шейлин стояла рядом с троном, наблюдая, как паладин вырвал свою руку из лап минотавров и попытался выйти своими ногами. Но звери были упорнее, хотя и вторая, и третья попытка успехом не увенчалась. Минотавры, помимо упорства, славились ещё и вспыльчивостью, посему очередная попытка произошла объединенными силами. Воин нанёс удар в пасть одной из тварей, минотавр взревел, второй же нанёс удар, пока Файран не опомнился. Завязалась короткая потасовка, которая быстро перешла в избиение паладина, и вскоре избитое тело Файона вынесли из тронного зала. Шейлин бросила негодующий взгляд на Ашамаэля, который даже не смотрел на происходящее прямо у него перед глазами — он вновь был занят бумагами.

Шальной ветер, с каждым днём становившийся всё холоднее, трепал чёрный плащ. Король стоял на широкой резной арке, опираясь на чёрный посох. А внизу, в широком проходе в тени двух высоких стен, маршировали эльфийские армии, переливаясь золотыми и серебряными цветами. Эхом отражался гром эльфийского марша от стен, и, кажется, всё вокруг замерло в предчувствии бури. Грозные легионы Сиралиона были готовы к бою. Их были тысячи, десятки тысяч. Здесь было собрано практически всё боеспособное население Сиралиона, а поэтому стоило покончить с войной как можно быстрее, дабы эльфы могли вернуться к своим семьям и восстановить великий род высших эльдар. Воины маршировали по широкому проходу, который являлся выходом из королевской цитадели — крепости Амаралан-Анорда, чьи пики и башни вздымались на несколько тысяч метров над землёй. На алебастровых стенах трепетали стяги Ашамаэля, придавая некогда ясной и светлой цитадели устрашающий вид.

Обычно выход новобранцев в свет был праздничным событием. Сыпались лепестки роз, играла музыка, а улицы были полны, как никогда. Сейчас же марш легионов проходил в мрачной обстановке. Вечернее небо уже темнело, но из-за тёмных туч пробивалось тёмно-золотое солнце, освещая серебряные вершины Амаралан-Анорда. Весь город погрузился в странные тёмные тона, ветер усиливался, порой ускоряясь до штормовых порывов, а где-то далеко на горизонте слышались раскаты грома. Белые волосы короля, удерживаемые чёрным венцом, развевались за спиной.