Йомсвикинг - Бьёрн Андреас Булл-Хансен

и я увидел улыбку у него на лице. И тут раздается скрежет, как будто в его доспехи попал камень. Бьёрн вскрикивает, и я вижу, как стрела прошла через его доспехи, впившись в предплечье. Из раны течет кровь. Я тяну его за собой назад за сражающихся. Там я снимаю с себя рубаху и рву ее на полосы, чтобы перевязать рану.

Пока я это делал, еще несколько стрел с толстыми древками попали на нашу палубу. Никогда раньше я не видел таких мощных стрел. Я заметил, как стрела попала в висок одному из людей Эйрика и прошла сквозь его череп, выйдя с другой стороны. Доспехи не спасали от этих стрел, поэтому люди побежали обратно за борта.

Из-за того, что за веслами не было людей, корабль дрейфовал. Эйрик двинулся на нос корабля, где упал на колени, укрываясь за бортом, казалось, что у него случился припадок, потому что он в бешенстве кричал, подняв топор и меч; он пытался подняться, но очередная стрела заставила его спрятаться за борт. Скрываясь за бортом, он выкрикивал имя человека, который был известен как великий воин:

– Эйнар! Эйнар Брюхотряс! Да заберет тебя к себе Хель!

Я понял, что это, должно быть, лучник на одном из двенадцати кораблей Олава во внутреннем круге. Им удалось остановить нападение с нашей стороны, и теперь корабли из внешнего круга уже почти окружили нас. Пока я прятался за бортом, увидел свой лук. Он лежал посреди палубы рядом с телом погибшего Свартура. Поскольку корабль Эйрика был не очень широким, до него было недалеко.

Эйрик, похоже, заметил, что я собирался сделать, потому что крикнул мне:

– Убей Эйнара Брюхотряса, парень! Убей его, и ты получишь столько золота, что не сможешь его унести.

Но то, что я сделал дальше, было не из-за золота, скорее из-за того, что Бьёрн сидел с поврежденной рукой, а я понимал, что преимущество будет на стороне Олава, если мы не покончим со стрелками. Я добрался до своего лука, вытащил несколько стрел из палубы и выбрал одну, которая больше всего походила на мои собственные стрелы. Стрела с толстым черенком упала рядом со мной – видимо, этот Эйнар по прозвищу Брюхотряс приметил меня. Но не только он заметил меня, я теперь тоже видел его. На Великом Змее стоял огромный широкоплечий воин с длинной бородой с косичками. Он был не единственным лучником на борту, по меньшей мере их там было тридцать или сорок человек. Но его лук был толще и длиннее, чем у остальных. И вот теперь он его поднял и прицелился в меня.

Я помню, как моя рука со стрелой была возле щеки, как Бьёрн кричал мне, чтобы я укрылся за бортом. Я целился прямо в центр груди этого большого человека на корабле Олава – и вот выпустил стрелу. Проводил ее взглядом, наблюдая, как она летит высоко в небе, а потом идет вниз. Эйнар тоже выпустил стрелу, но не попал, выстрел был неудачным, и она упала на расстоянии вытянутой руки справа от меня. Послышался треск, и лук Эйнара Брюхотряса сломался, сложившись пополам.

Рассказывают, что мечта Олава Трюггвасона по-прежнему управлять норвежским побережьем сломалась вместе с луком Эйнара. Говорили также, что Брюхотряс пошел в бой с луком конунга, а тот оказался для него слишком слабым. Но все это лишь слова из песней скальдов, которых там в тот день не было. А я там был, я точно знаю, что моя стрела попала в мощный лук Эйнара и теперь он не мог пускать в нас стрелы с толстым древком.

Эйрик видел, что мне удалось сделать, и это придало ему столько сил для дальнейшей битвы, что раньше мне такого не доводилось видеть. Он ринулся к гребцам и проревел, что собственноручно отрубит руки им, если они не начнут грести. Нас, лучников, отправили на корму. Там мы могли укрыться за штевнем и бортами, но нас все равно становилось все меньше, а гребцов убивали одного за другим, в конце концов мы продолжали двигаться вперед уже просто по инерции. Нас было не больше десяти-пятнадцати человек, выживших на корабле Эйрика, и это привело сына ярла в дикую ярость, он подскочил к одному из гребцов, мужчине, корчившемуся со стрелой в груди. Эйрик пнул его, тот встал на колени, закашлявшись кровью, которая стекала по его бороде, куртке, и снова упал. Тогда Эйрик полоснул его мечом по затылку, а потом запрыгнул на нос; до кораблей оставалось расстояние лишь в пару корпусов. Я увидел лучников за бортом, а за ними воинов, готовых метнуть в нас свои копья. Борта всех кораблей, казалось, были на одну руку выше, чем наши, за исключением Великого Змея, который возвышался на рост человека над всеми суднами. И тут я увидел Олава. Он спокойно стоял возле борта, а рядом с ним были двое мужчин. Все трое были одеты в кольчуги. Один из них был похож на Роса. Тот здоровый огромный лучник перебрался через борт и спрыгнул на меньший по размеру боевой корабль, пришвартованный рядом. Воины начали перебираться на более низкие суда, чтобы встретить нас.

Было странно идти не на полном ходу. Все внутри нас трепетало, пока мы сидели на корточках за бортом, и, хотя все прекрасно понимали, что могут получить стрелу в голову, продолжали выглядывать через борт. Я с удивлением обнаружил, что многих на этих судах я знал. Через две палубы от нас стоял Асгейр Штаны с огненно-рыжей бородой и пушистыми волосами, рядом с ним стоял Конь и низенький, но широкий Рагнар Кузнечный Молот. Эти трое были вооружены топорами и щитами, готовые ринуться в бой. Я узнал не только их. Все, с кем мы плыли с Оркнейских островов, были здесь.

Помню, как я схватил свой датский топор. Эйрик, сидевший на носу корабля, посмотрел на меня.

– Ты зацепишься за борт, парень. Заберешься наверх и оставишь нам лучников.

Я был не единственным воином с датским топором на борту, но, возможно, Эйрик не хотел отправлять своих людей на это задание, потому что слишком многих он уже потерял. И вот я стоял на палубе за форштевнем, судно медленно преодолевало оставшееся расстояние до корабля, люди Олава снова выпустили в нас последние стрелы, убив еще пятерых. И вот нос оказался у борта судна, я приметил место рядом и ударил по фигуре, стоявшей наверху. Мне показалось, что я выдернул зуб изо рта, мне удалось забраться на борт