Изгнанники - Михаил Михеев

Еще у одного линкора, очевидно, были повреждены системы управления и носовые башни – он рыскал на курсе и почти не стрелял, но упорно держался в строю. Ну а главное, старые линкоры защитников планеты заставили французов отвернуть, сохраняя дистанцию – дальнейшее сближение на встречных курсах делало устаревшие орудия обороняющихся все более опасными, грозя повышением точности их огня и эффективности попаданий. Однако и четырех полностью боеспособных линкоров, тем более удерживающих выгодную для своей артиллерии дистанцию, было достаточно для того, чтобы сломить оборону планеты, поэтому, как только его корабли заняли позицию, Соломин отдал приказ атаковать. Терять людей, теперь уже точно СВОИХ людей, он не собирался.

При всей предсказуемости своих действий, удивить противника он смог. Как говорил великий Суворов, "удивить – значит, победить". Ну, удивить врага – это еще, конечно, не залог победы, но определенное рациональное зерно в этой мысли имелось. А удивить врага, вдобавок, оказалось очень просто. Если конкретно, ему помог снобизм самих французов, которые пренебрегли возможностью лишний раз проверить данные разведки и рассчитывали встретить здесь только один русский корабль. Да, мощный корабль, но всего один. Три других оказались для них неприятным сюрпризом, и теперь за просчеты штабных имбициллов, как всегда, расплачивались простые солдаты и матросы, чьи корабли попали под убийственный огонь русских.

Вторым сюрпризом для французов оказалась пройденная недавно модернизация "Эскалибура". Очевидно, информации, полученной от турок, французы не слишком поверили, считая своих шестерок если не дикарями, то чем-то вроде того. В результате дальнобойность и точность новых орудий линейного крейсера оказалась для них крайне неприятным обстоятельством – когда их орудия еще только начали доставать до русских, а о точности и говорить не приходилось, главный калибр линейного крейсера работал уже на дистанции пятидесятипроцентной вероятности попаданий. В результате и рисунок боя оказался совсем не таким, как предполагали французы.

А третьим сюрпризом, последствия которого, правда, французы ощутили на себе позже, был приказ по эскадре "пленных не брать". Правда, прозвучал он несколько позже. Отдавая его, Соломин понимал, что его, возможно, объявят после этого военным преступником – хотя Франция и не объявляла ему войну, однако двойных стандартов еще никто не отменял. Неприятно, конечно, но не опасно, к тому же Соломину очень не хотелось, чтобы вновь гибли его люди, и, чтобы предотвратить это, он готов был действовать максимально жестоко. Да и потом, плевать имперский адмирал хотел на мнение любых иностранцев. Пусть хоть кем объявляют, главное, чтобы боялись.

Первыми под удар попали авианосцы, что, в принципе, и предполагалось. Вот только били по ним не орудия "Эскалибура", а "Альбатрос" и эсминцы. Линейный же крейсер обрушил всю свою сокрушительную мощь на французские линкоры, развернутые к нему наиболее уязвимой кормовой частью и представлявшие из себя великолепные мишени.

Ситуация в космосе имеет свойство меняться очень быстро, но все же прежде, чем французские линкоры оставили в покое флот Нового Амстердама и развернулись навстречу новой угрозе, им досталось здорово. Один из линкоров, лишившись хода, вывалился на досветовую скорость и присоединился к своему товарищу, который уже почти прекратил огонь, лишь огрызаясь на эсминцы. Хотя из восьми эсминцев Нового Амстердама в строю тоже осталась ровно половина – два были уничтожены, еще два получили такие повреждения, что сейчас отползали в стороны, остальные поспешно разорвали дистанцию. Раненый лев оказался не по зубам своре собак.

Еще один линкор, тот, что уже щеголял разбитым носом, внезапно исчез в ослепительной вспышке взрыва – очевидно, снаряд достал до реактора, а два линкора, нахватавшись ракет, тем не менее частично сохранили боеспособность. Таким образом, против "Эскалибура" осталось три линкора, из которых только один не имел заметных повреждений. Однако и он, обнаружив себя, стал для них целью номер один. Три сохранивших ход линейных корабля и пытающийся изображать стационарную батарею четвертый все еще превосходили старый линейный крейсер по количеству орудий почти вдвое, и все они открыли ураганный огонь.

Единственный сохранивший частичную боеспособность линкор Нового Амстердама продолжал вести огонь, но ход начал замедлять, постепенно отворачивая в сторону. Некрасивое для стороннего наблюдателя, но тактически абсолютно правильное решение – все равно особой помощи он в нынешнем состоянии оказать не мог, зато подвергался риску получить шальной снаряд с "Эскалибура". Французские линкоры огрызнулись в его сторону напоследок, но уже на развороте, неприцельно, и на том активное участие последнего из амстердамских линейных кораблей в бою закончилось.

Между тем сражение, которому, несмотря на относительно малую масштабность, впоследствии довелось попасть в учебники Нового Амстердама, как каноническое и эпическое, продолжалось. "Альбатрос" удачно отстрелялся по одному из авианосцев, сумев поразить его двигатели и выбросив со сверхсвета в компанию к "охромевшим" линкорам, но второй успел в это время развернуться и открыть по крейсеру плотный, хотя и малоэффективный вследствие приличной дальности и небольшого калибра орудий, огонь, решительно идя на сближение. Крейсера и эсминцы решительно последовали за ним, и защита "Альбатроса" моментально оказалась на пределе возможности – все-таки она не была рассчитана на то, что по кораблю начнет бить целая эскадра. Эсминцы, тоже поучаствовавшие в расстреле авианосца, оказались в еще худшем положении – их силовые поля были слабже и грозили не выдержать обстрела.

"Эскалибур" немедленно перенес огонь части орудий главного и среднего калибра на легкие силы французов, поддерживая свои корабли, и одновременно отворачивая в сторону от французских линкоров. Сближение с ними было для русских абсолютно невыгодно, флагман уже получил несколько попаданий. Силовое поле выдержало, но его возможности тоже были не беспредельны. Теперь Соломин был намерен вернуться к первоначально выбранной тактике, которой он хотел придерживаться до того, как увидел спешащий на помощь флот Нового Амстердама. Тактика была простой, как молоток, и столь же надежной – пользуясь преимуществом в скорости и дальнобойности своих орудий держаться вне зоны поражения французов и вести обстрел.

Минусом этой тактики было то, что процент попаданий с такой дистанции был невелик, и уничтожить эскадру противника вряд ли удалось бы. Однако Соломин рассчитывал, что ему удастся или заставить французов отступить, или, нанеся им максимально возможные повреждения, он сам вернется к Новому Амстердаму, где, пополнив боезапас, встретит французов под прикрытием орбитальных крепостей. Сейчас же, в свете того, что вражеская эскадра была уже изрядно переполовинена, имелся неплохой шанс закидать их снарядами до полного уничтожения или потери боеспособности, а потом добить ударами легких кораблей. Увы, проверить состоятельность своего плана в деле Соломину было не суждено.