Бандитская россия - Константинов Андрей Дмитриевич

Нужно отдать долг государству? Нате!

- В те времена мы, обычные дворовые пацаны, к двухлетней службе относились по-другому, нежели нынешние. Никаких закосов! Нас, постоянно находившихся в напряжении жесткой уличной жизни, Советской армией было не запугать. Тем более что для многих моих одногодок служба была единственной альтернативой преследованию правоохранительных органов. Я в эту данность вполне вписывался. Был, конечно, наслышан об ужасах негражданского существования, дедовщине, удаленности от цивилизации и так далее, но это не особо «торкало». На воле зачастую было опаснее. К тому же, если нужно отдать долг государству - нате! И патриотизм имелся в наличии, кто бы сейчас чего ни говорил. Еще не закончилась война в Афганистане, и риск призваться именно туда существовал. Да и ребятишками мы были спортивными, дерзкими и бесстрашными, именно в таких нуждалась Родина-мама.

Чтобы использовать и поскорее забыть…

Я отучился два года в Казанском государственном университете и призвался в войска ПВО на территории Азербайджана. Странно, но мы носили погоны со значками авиации, хотя ни самолетов, ни вертолетов за все два года увидеть так и не довелось. Секретность такая, что ли?… Довольно большая военная часть располагалась на горе (800 метров над уровнем моря), а рядом находились ракетный батальон и два сооружения величиной с многоэтажные дома, которые охватывали своими радиощупальцами огромную часть «враждебного» Востока.

По прибытии поначалу пришлось «отвоевать свободу», пусть и достаточно условную, в полной изоляции от гражданского населения и благ цивилизации. В роте я дрался с первого момента. Кстати, пригодилась казанская школа «качалки», битье по лапам, внутренний стержень и особое чутье опасности: Драться приходилось и с дедами, и с черпаками - в общем, с теми, кто нападал или пытался оскорбить. Поддержки никакой - только-только из роты на дембель вышел предыдущий призыв из Татарстана, который оставил после себя мрачные воспоминания. «Потерпевшие» узнали, что я из Казани, и решили на мне отыграться. Не вышло. Через полгода побоищ и напряженной жизни меня оставили в покое. Сдается мне, что не так уж и приятно пытаться обидеть человека, который вместо покорности выказывает готовность дать тебе в морду. И делает это не так уж и плохо.

Уже тогда я вышел из совершенно нелепой игры в дедовщину: будучи старослужащим, никогда «духов» не «щемил» и не отыгрывался за прошлые обиды. Хотя наглецам, бывало, и доставалось,…

За отвоеванный нестроевой график солдатской жизни пришлось ещё долго платить постоянной настороженностью и неоднократными отсидками на гауптвахте. Кстати, наша «губа» почти ничем не отличалась от камер РОВД (вот только при нулевой температуре было почему-то холоднее, чем в Сибири,, большая влажность, чтоб её). Хорошо ещё, что «губа» не всегда работала…

Потихоньку я занимался музыкой, стихосложением и, чтобы не терять формы, спортом. Создал ВИА, замутил культурную жизнь, доставал лучшие фильмы. Но, кто бы там что ни подумал, покоя не было ни днем ни ночью. В Азербайджане тогда бушевал Нагорный Карабах, и на жестокость с потоками крови я насмотрелся. Были и другие нюансы…

В увольнения пускали редко, а уж об отпуске не приходилось и мечтать. Демобилизовался я, единственный из моего призыва, в гражданской одежде. Все, сбросил сапоги - и на волю, к Новым приключениям и достижениям. Долой портянки!

В общем, я нисколько не жалею, что служил, и вспоминаю те д ва года с юмором и теплотой. Мне они очень пригодились.

Возвращение в «бандитскую Казань»

- Дома отгулял остатки лета. Первый раз влюбился без памяти (конечно, влюблялся я многократно и до армии, но так безумно впервые). В голове любимой, к сожалению, находился лишь ветер. Я переживал, был готов на все, чтобы сохранить отношения. Ухажеров бил.,. Достаточно отчаянный период, опасности-то не чуешь, идешь напролом. Ошибки совершаешь, и нет времени и желания в них покаяться. Теперь, смотря на те события через призму лет, понимаю, что все это была проверка на прочность, а вот счастливым с той женщиной я бы не стал…..

В стране началась дурацкая перестройка. Вечный дефицит, очереди, талоны, мрачное настроение, неверие. А я продолжал учебу в университете и начал работать в музыкальной студии. Параллельно мы с дворовыми ребятами организовались в довольно дерзкое и жесткое сообщество. Взяли под контроль некоторые точки. Пытались что-то разруливать. В общем, без реальной силы в Казани было не выжить. Время сорвиголов ещё не закончилось. «Делить асфальт» уже почти перестали, но за свое мы были готовы на многое.

В то время я записал первый любительский альбом «Прощай, прощай, Казань родная»6. Эта песня, кстати, стала бешено популярной среди определенного контингента лихих людей. Пацаны из разных дворов переделывали её на свой лад, и не спел её потом только ленивый. Симбиоз учебы, музыки и пацановских «дел» сказался на смысле и настрое моих песен. Но в каком бы ключе ни текла жизнь, жестоким и безбашенным ортодоксом улицы я не стал. Наоборот, меня уважали за то, что любую ситуацию я пытался осмыслить и не всегда разрешал её с позиции силы.

Песнь для жующих бандитов

- Никогда не гордился тем, что работал в ресторанах. Это была просто осознанная необходимость. В общей сложности данная работа по вечерам заняла полтора года и отозвалась определенными плюсами. Там я учился петь, музицировать в слаженных и очень грамотных коллективах, а также приобрел ни с чем не сравнимую закалку кабацкого музыканта.

Там же почувствовал себя материально независимым. Сейчас в ресторане редко увидишь живую работу, чаще всего наблюдаю, как некое бесполое и откормленное существо, которое музыкантом-то назвать язык не поворачивается, влезает на сцену, вставляет мини-диск с ворованными фонограммами и чего-то там поет. Мы же играли вживую и начинали программу с крепких и приятных джазовых композиций. Но завсегдатаями кабака были бандиты, и они в такой музыке не нуждались. Далее начиналась всякая мутотень: люди заказывали, и мы исполняли чаще всего песни безыскусные. Короче, творчеством и не пахло. К тому же в Казани той поры, абсолютно беспредельной, играть музыку было иной раз и опасно. Частенько разгул в заведении заканчивался банальной дракой, в которой волей-неволей приходилось участвовать й нам. То бишь музыкант, не владеющий в какой-либо степени мастерством кулачного боя, долго в ресторане не задерживался. А вечер, проходивший без эксцессов, считался редкостью.

Посещая другие города, я, прежде всего, изумлялся тому, что музыкантам редко кто досаждает и опасаться им просто незачем, знай себе играй…

Продать «КамАЗ» по утроенной цене

- Бизнесмен из меня, надо сказать, получился рядовой. Ну не заточен я под «купи-продай». В России в смутные времена начала 90-х бизнес был пропитан кровью и беспринципностью. Лозунг «Деньги ради денег» был как черное знамя, оправдывающее все грехи и преступления. Не я первый заметил, что там, где во главе угла стоят деньги, исчезают любые понятия. К тому же поначалу бизнес был смешным. Представьте себе характерный для тех времен случай. Звонок крутого коммерсанта предлагает дефицитный «КамАЗ». Начинаешь звонить дальше, накручивая посредническую долю. И двадцатый человек обязательно выходит на того самого коммерсанта и продает ему все тот же «КамАЗ» по утроенной цене. Потом выясняется, что ни машины, ни дензнаков реально не существует.

Закончив университет со специальностью «эконом-географ-математик», я понял, что государство предлагает мне один путь - к дверям центра по безработице. Найти работу в денежной среде без блата и принадлежности к татарской нации было делом чрезвычайно сомнительным. Мало того - тогда никто никому не верил, все старались друг друга кинуть, и порядочность слыла чудом. Чуть позже я пришел к финансовой деятельности, которая помимо стабильности приносила ещё и удовлетворение.